Тени таятся во мраке (СИ) - Чернов Александр Викторович (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
— Зато кое у кого неплохо получалось убеждать и уговаривать его самого.
— Ну, разве что в мелочах…
— Ничего себе, мелочи. Золотой стандарт «имени Ротшильда» и союз с галлами! Боже упаси нас впредь от таких мелочей. Их последствия еще лет двадцать расхлебывать.
— Да, пожалуй, тут я не прав. Сергею Юльевичу отец доверял. Хотя, по части немцев, откровенно говоря, он и сам Бисмарка терпеть не мог. Из-за Берлинского конгресса. А Вильгельма вообще считал инфантилом. Однако, вопрос с Витте уже решен, не так ли?
— В стадии решения, так скажем. Важнее разобраться с последствиями деятельности этого «финансового гения». Кстати, а что там нового из Парижа, Ваше величество? До сих пор в коме пребывают после русско-германских торжеств?
— Французы — и в прострации? Как бы не так. Информирую Вас из первых рук: после проезда Столыпина через Париж по пути в Америку, четыре представления Нам от мсье Делькассе их посол сделал, по поводу срочного визита их министра иностранных дел для консультаций по «вопросам, представляющим взаимный интерес». Четыре!
Мы пока отбиваемся: новое правительство, указы, законы, правки бюджета в связи с началом переселенческой программы на год раньше запланированных сроков и грядущим созывом Думы, утряска вопросов с японцами в свете приближающейся Конференции, простуда Цесаревича…
Но со своей стороны, мы дали им понять, что не требуем немедленного расторжения конвенции Парижа с Лондоном, исключительно полагаясь на полную и безоговорочную поддержку галлами нашей позиции на мирной Конференции. Их аргументы о том, что Антанта, де, была заключена ими исключительно ради недопущения русско-британской военной конфронтации, пусть доверчивым маврам и мальгашам на уши вешают.
— Жестко.
— Да. Но момент подходящий. Пусть уяснят, что они в положении оправдывающейся стороны, а не мы. И сказанное Столыпиным — не шутки. Кстати, Алексей Александрович во время пребывания во Франции им должен разъяснить сие предметно. Он это умеет. Так что от представителей Фамилии — не одна только головная боль, — Николай выразительно подмигнул Василию, на мгновение став похожим на нашкодившего мальчишку, — Как верно подметил Константин Петрович Победоносцев, надо работать с теми, кто у нас есть. А некоторые человеческие недостатки имеют свою оборотную сторону, не так ли?
— Конечно, Ваше величество. Только недостаток недостатку рознь…
— Но, поразительно, все-таки: неужели наша Даки, Виктория-Мелита, действительно способна опорочить ради Кирилла несчастного брата Аликс на весь свет? Никогда бы не подумал, — Самодержец вновь нахмурился, возвращаясь к больной для него теме, — Хотя разок уже стращала этим. Женщины порой и не на такое способны. Эх, Кирилл, Кирилл…
Сам-то он слабоват для всего бесстыдства, о котором Вы порассказали. И, конечно, если бы не Вы с Михаилом, не Зубатов, какой кошмар мог бы случиться этой зимой? Не ожидал я от дади Володи. Теперь понятно: это все его супруги, маман Кирилла, заслуги. Тетушка Михень на тщеславии спит и гордыней укрывается. Откуда что берется, помилуй Бог! Вот она, женская зависть: ревность к Аликс и ее сестрам застит ей разум. Ну, как же? Чего стоит их тщедушный Гессен в сравнении с ее гордым Мекленбургом! Чаще надо в зеркало смотреть. И думает, что раз научилась вертеть Владимиром Александровичем как хочет, значит и всех прочих здесь подмять под себя сумеет? Ну-ну…
Но, все-таки, Василий Александрович, как теперь строить отношения с семейством Владимира Александровича? Только, чур, попрошу методы Малюты Скуратова и Петра Толстого не предлагать.
— Ну, если без истовости, тогда старые, добрые кнут и пряник, — Василий плотоядно усмехнулся, — С одной стороны, это свадьба и новые эполеты для сына, с другой, генерал-губернаторство для отца. В Тифлисе или Варшаве, на выбор. Лет, так, на пять. Заодно мы и посмотрим, кто из первых фигур «Двора Марии Павловны» отправится за ними следом.
— Я же попросил — без провокаций!
— Какая же это провокация? Проверка на вшивость. Или на верность, если хотите. А вот кому именно, — Вам или Вашему дядюшке, пусть с этим означенные господа и дамы сами определятся. Причем, публично-с…
— Вы полагаете, что дядя Володя согласится на такую… ссылку?
— Если альтернативой будет Шлиссельбург или вечное изгнание, чего на самом деле он и заслуживает, то согласится. Но я не советую дебатировать с ним это в формате «один на один», Государь. Вы хорошо знаете за собой слабость при его, Николаши или Алексея Александровича воплях и топании ногами. Зубатова, Плеве и Дурново пригласите, пусть обязательно поприсутствуют. И Константин Петрович тоже лишним не будет, для пущей авторитетности.
Заговоры на тормозах не спускаются. В смысле, что без воздаяния они оставаться не должны. Попытка мятежа — не пьяная бравада за ужином. Дядя Володя сейчас для Вас не милый родственник, брат отца и вождь Священной дружины. И даже не недруг уже. Он для Вас — государственный преступник. Иного определения для него после случившегося нет. Вы и так слишком затянули с экзекуцией, Ваше величество.
— Господи, как же я этого не хочу. Неужели нет иного, более щадящего выхода?
— Нет, — жестко отрезал Балк, — И Вы сами это прекрасно понимаете.
Кстати, на таком примере хорошо видно, что с прямым начальствованием великих князей над крупными объединениями вооруженных сил нужно срочно заканчивать. Одно дело безответственное «шефство» генерал-инспектора, хотя и тут есть вопросы по заказам иностранных вооружений, но совсем другое, — командование. Причем, к Гвардии, флоту и кавалерии это относится в первую очередь.
— Я понимаю. С Николаем Николаевичем придется что-то придумывать, несмотря на его недавние заслуги в Финляндии. Но, давайте с Алексеем Александровичем, Михаилом Николаевичем и Сергеем Михайловичем пока повременим. Я просто не могу их внезапно и немотивированно обидеть. Тем более, что и наш флот, и артиллерия, в минувшей войне показали себя с самой лучшей стороны…
— Только не благодаря, а вопреки их августейшим шефам «с французским уклоном», Ваше величество. Вам ли этого не знать?
— Будьте же милосердны, Василий Александрович! — натурально взмолился Николай, — Ну, не могу я рассоритья со всей родней в одночасье! Что будет, если все они отправятся за Сергеем Александровичем? Я же просто не вынесу такого афронта и скандала.
— А Вам не кажется, что в сложившихся обстоятельствах Сергей Александрович как раз-таки поступил честнее всех?..
«Эх, хорошо зашло! Похоже, у Ники конкретная ломка. Его уютный мирок, словно крепостными валами защищенный от страхов внешнего мира монолитной твердью Семьи, с хрустальным звоном битой стеклотары только что разлетелся вдребезги. До Величества наконец дошло, что «Моя Честь зовется Верность» — не девиз подавляющего большинства его родственничков.
Никому не пожелаю оказаться на месте короля, внезапно удостоверившегося в том, что он голый…»
***
Лишь в три часа пополуночи, проводив всех гостей и терпеливо дождавшись, когда заснет перенервничавшая из-за бурных событий минувшего дня супруга, Николай смог остаться наедине с собой и своими мыслями.
На виски немилосердно давило. Поэтому он неторопливо, стараясь не шуметь, чтобы не дай Бог, не побеспокоить кого-нибудь из домашних, оделся и прошел в свой кабинет. Там, в черном, лакированном шкафчике в углу, на такой случай хранилась еще со времен Александра III, периодически обновляемая настойка на травах и сосновых шишках.
Употребив половину рюмочки горьковатого и душистого целебного эликсира, царь несколько минут в задумчивости постоял перед портретом отца. Затем не спеша спустился на первый этаж и через полукруглый зал вышел на свежий воздух, в окутанный легким туманом парк, учтиво поприветствовав офицеров охраны у дверей.
Ночной эфир, влажный и терпкий после грозы, насыщенный ароматами цветов и теплой земли, живительным потоком ворвался в легкие. Завершив небесный путь, тихо и умиротворяюще шуршали последние капли дождя, скатываясь с карнизов и листвы.
