Красные камзолы (СИ) - Ланков Иван (книги бесплатно без .txt) 📗
Симанские и Генрих Филиппович разместились спать в каретах, отдыхающие — на лапнике у костра, укрывшись кафтаном да епанчей. В карауле — Сашка и Степан, потом их сменят. Караульных сегодня три пары. Второй шестак отдыхает, им завтра первые полдня пешком сопровождать, а те, кто ночью караулил — будут отдыхать на запятках карет. Вроде все нормально, что же кошки на душе скребут?
А, ладно. Утро вечера мудренее.
Проснулся я от гудка электрички. Ту-ту! И так тихо, словно звук издалека доносится, из-за леса. Приподнялся на локте и затряс головой. Что за черт? Приснилось, что ли, из прошлой жизни?
От костра света почти нет, еле-еле тлеют два толстых бревна. На небе ни облачка. Много звезд, высоко стоит убывающая луна. А я вон, в камзоле и панталонах. Откуда здесь электричке взяться? Точно приснилось. На всякий случай оглядываюсь. Как там мои караульные?
Ага, Степан вон, около стреноженных лошадей прохаживается. Все как я учил, нечетное количество шагов в каждую сторону. Так, а у карет Сашка… стоит, смотрит куда-то в ночь, аж шею вытянул. Что-то увидел? Нет, видимо, ничего. Вот он разворачивается, делает шаг в сторону костра… и за его спиной вырастает тень. Рука в черной перчатке закрывает Сашке рот, в лунном свете блеснул нож… Сашка судорожно замычал в перчатку, потом вдруг резко вздрогнул и обмяк.
— Тревога!
Глава 19
Помню, когда я учился водить машину, батя все время заставлял меня "чувствовать". Габариты машины, мотор, колеса, ощущать, хватает ли рывка или машина идет внатяг и пора переключаться на другую передачу. Со временем у меня начало получаться. Помню, еще удивлялся, что даже особо не замечал, где находятся границы тела — по джинсам и кроссовкам или по брызговикам и бамперу. Хотя, казалось бы — как это так? Ведь ни в колесах, ни в двигателе нет нервных окончаний. Да и глаз у человека всего два. Каким образом вдруг получается смотреть и вперед, и назад одновременно? Водитель автомобиля не задумывается над такими вещами. Просто в какой-то момент часть мозга начинает думать, что ты не водитель, ты и есть автомобиль.
Всю эту неделю нашего похода у меня было подобное ощущение. Так же, как когда-то я учился чувствовать машину — сейчас я учился чувствовать своих солдат. Постоянно следил за бойцами, как за тахометром, спидометром и зеркалами заднего вида. Кому-то командовал, кому-то подсказывал, разбивал на группы, кому отдыхать, кому в авангард, кому в арьегард. Вертел головой, стараясь видеть все вокруг: и своих ребят, и кареты подопечных… в общем, пытался чувствовать себя командиром, а своих солдат — продолжением себя. Ну, это я так думал. Ребята же ворчали — мол, почувствовал себя большим начальником и строит тут из себя. Придирается, зараза. Ну да, есть такое. Иногда яповышал голос на ребят, а Сашке даже порывался пару раз вломить. Частенько доставал мужиков своей гиперопекой. Квохкал над ними как мамаша-наседка над выводком цыплят, будто они несмышленыши какие. И получал неодобрительные взгляды сослуживцев. Мол, чего ты очевидное талдычишь, мы ж не совсем тупые. Уж ложку-то мимо рта не пронесем и задницу подтереть без твоих наставлений сможем.
День на пятый все как-то устаканилось и походно-караульная служба пошла по накатанной. Я незаметно для себя начал постоянно держать в памяти, где сейчас Сашка со Степаном, где Никита с Еремой, а где Алешка с мужиками из второго шестака капральства. "Чувствовать", так сказать. Все действия выполнял на автопилоте и уже особо не замечал, в какой момент я бросаю взгляд вперед, назад, вбок, сканируя подробности жизни моего невеликого воинства.
Когда Сашка дернулся и обмяк в руках нападавшего — было ощущение, как если на скорости влететь колесом в открытый канализационный люк. Мозг еще ничего не успел понять, а глаза уже пробежались по всем трем зеркалам, оценивая дорожную обстановку, ноги играют педалями, руки сбрасывают передачу, выправляют машину и бросают ее к обочине.
— Тревога!
Кричу, а тело уже само выпрыгивает из-под кафтана, исполнявшего роль одеяла. В руке оказывается шпага. Подсознание верно решило, что никто не даст мне времени добраться до мушкета, потом найти в сумерках лядунку, достать патрон… Ружья заряжены только у тех, кто в карауле. У остальных — разряжены, вычищены, стволы закрыты пыжами из просаленной бумаги и на ночь составлены в пирамиды. Мушкет — оружие линейного боя и совершенно не предназначен для неожиданной стычки накоротке.
То, что из меня фехтовальщик аховый — подсознанию пофигу. Я так думаю, если бы не было под рукой шпаги — руки схватили бы палку, ремень или даже ранец. У нас аварийная ситуация, рефлексировать мозг будет потом.
На слегка согнутых ногах бегу широкими скользящими шагами, выставив перед собой шпагу параллельно земле. Напавший отпихивает от себя тело Сашки и встает в боевую стойку.
— Тревога! — громко повторяет мою команду Степан. Чувствую, как у костра начинают ворочаться остальные парни моей дюжины.
Я уже близко. Скользнул к человеку в черном и с оттягом махнул шпагой в сторону ноги. Противник отпрянул назад и потянул пистолет из кобуры на поясе. Делаю ногами финт Мэтьюза — показал ложный уход вправо, шагнул влево и прыгнул вперед, выбрасывая правую руку со шпагой в длинном выпаде. Собственно, выпад — это все, что я умею в фехтовании. Полгода только это движение и делаю — короткий выпад, длинный выпад…
Человек в черном отскочил еще на шаг назад и попробовал закрыться от шпаги ножом. Чувствую, клинок что-то чиркнул самым кончиком. Кажется, я его зацепил. Переставляю ноги и еще прыжок с выпадом. Надо теснить, пока он пятится!
Ночь, темнота, правая нога скользнула по сырой траве и я падаю лицом вперед. Встречаю землю левой рукой, ловлю ботинками опору. Слышу сзади чирканье кремня. Осечка. Щелчок курка, оттянутого на боевой взвод. Краем глаза замечаю, как три пары рук моих бойцов выхватывают мушкеты из ближней к костру пирамиды.
Противник тянет спусковой крючок пистолета. Одновременно раздается еще одно чирканье кремня и ночь озаряет вспышка. Это у Степана полыхнул порох на полке, но выстрела нет. Вот же непруха! Мушкет в среднем дает одну осечку на десять выстрелов. И судьбе было угодно, чтобы этот десятый выстрел случился именно сейчас. Бах! А это выстрел из пистолета. Не здешнего, кремневого, а вполне себе моего времени. Хорошо что в этот миг я был лицом вниз, пламя из ствола меня не ослепило. Бах! Одновременно со вторым выстрелом я отталкиваюсь от земли левой рукой, толкаюсь левой ногой и ухожу в еще один длинный выпад. Достал гада! На этот раз куда-то в район плеча.
Только вот я провалился в выпаде и человек в черном этим воспользовался. Увел корпус и толкнул меня правой ногой в бок. Шпага вырывалась из рук, я отлетаю в сторону и падаю на спину. Перекатываюсь, вскакиваю. Вижу, как соперник развернулся и бросился наутек. Тусклые угли костра освещают силуэт упавшего солдата. Моего солдата. Еще одного. Собака! Не уйдешь! Рычу что-то нечленораздельное и бросаюсь в погоню.
Быстро бежит, зараза. Но и я не лыком шит. В шестнадцать лет спокойно мог пробежать десять-двенадцать километров за игру, а это вам не размеренный бег атлетов по прямой. Это постоянные рывки из стороны в сторону, ускорения, развороты… Нет, мужик, твои петляния меж деревьев тебе не помогут. Я как-то раз играл персонального опекуна по плэймейкеру "Звезды". Так вот тот парень такие кружева плел, что тебе и не снилось. Но я сожрал его с потрохами. И тебя сожру. Тем более я все-таки зацепил тебя шпагой. Не мог не зацепить, клинок плотно входил. Не в железо и не в ткань, я чувствовал. Сейчас, пара минут, шок пройдет — и ты мой.
Света хватает. Луна и звезды хорошо очерчивают силуэты деревьев, потому бежим мы быстро, загодя различая препятствия. Только мой соперник частенько спотыкается и громко топает ногами. Не такой уж он и опытный бегун. Мне тоже неудобно, но у меня в биографии были учебно-тренировочные сборы в лагере в Шапках. Где так разрекламированный администрацией натуральный газон футбольного поля был весь изрыт кротовыми норами, ямками, кочками и промоинами. Я на том поле смог ноги не переломать, так что и сейчас смогу. Врешь, не уйдешь!
