Лейб-хирург (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович (книги бесплатно без txt) 📗
— Понял, ваше высокородие! — говорит унтер и поворачивается к саперам: — Давай, братцы!
Отскакиваю, чтобы не мешать. Почему сам не лезу? Во-первых, у саперов получится лучше.
Во-вторых… Помните ссаженные до крови руки гвардейцев? Я хирург, мне пальцы нужны целые.
Саперы стонут от натуги — стол тяжелый, дубовый. Зато крепкий — это вам не мебель от Икеи, выдержал свалившиеся на него балки. Вон, они, сброшенные, в стороне лежат, на столешнице видны следы от их падения. Унтер ныряет между тумб и, пятясь, вытаскивает на руках драгоценную ношу. Ползет на коленках и локтях. Встает.
— За мной! Аккуратно.
Спускаемся вниз. Осторожно ставлю ноги на обломки. Не хватало оступиться и сломать ногу — здесь это как два пальца. Некоторые из обломков угрожающе шевелятся под подошвами ботинок. Наконец твердая почва. К нам бросается цесаревич.
— Мама!
— Отойдите, ваше императорское высочество! Сейчас не до чувств.
— Она жива?
= Да.
Пока. А там посмотрим… По моему знаку унтер укладывает Марию на носилки. Она стонет.
— Елизавета Давидовна!
Подскакивает Лиза.
— Морфий! Живо!
Скальпель распарывает рукав платья пострадавшей. Желтоватая жидкость из шприца уходит в вену. Молодец, девочка! И вправду лучшая. Государыня затихает. Начинаю осмотр.
Голова, грудь, руки… Все цело. Задираю подол. Нескромному взору открываются чулки и панталоны. Плевать. Левая нога в норме, а вот стопа правой неестественно вывернута.
Осторожно ощупываю голень. Перелом, как минимум в двух местах, со смещением. В остальном повезло тещеньке, кто-то за нее сильно молится. Даже если кончится ампутацией… Хм! А зачем? Зря, что ли хлопотал?
Оправляю подол, встаю и натыкаюсь на десятки взоров. Они словно пронзают. Саперы бросили работу и столпились возле нас.
— Государыня жива, братцы! И жить будет.
— Ур-ра! Ур-ра!..
Солдаты самозабвенно орут и бросают вверх фуражки. К моему удивлению к ним присоединяются и Миша с Бурденко. Только Лиза не кричит, но улыбкау нее на все лицо. Не знал, что тещеньку так любят.
— Продолжайте, господин капитан! — говорю командиру саперов, когда все смолкают. — Михаил, Елизавета Давидовна — вы со мной. Будете помогать при операции. Николай Нилович, подмените меня?
— Хорошо! — кивает Бурденко.
— Не знаете, где тут поблизости рентгеновский аппарат?
— Там! — он указывает на казармы. — Передвижной недавно привезли, Вельяминов прислал.
Ну, Николай Александрович, ну, умница! Расцелую…
— Ая? — подскакивает цесаревич. — Мне что делать?
— Отдайте приказ кому-нибудь из гвардии отправиться в мастерские Сиротина и привезти оттуда аппараты Илизарова — все, какие имеются, а также дрели со сверлами. Очень нужно.
Запомнили?
— Да! Сам поеду!
Цесаревич срывается с места.
— Захватите с собой гвардейцев! — кричу вслед. Цесаревич машет рукой: мол, услышал и скрывается за машинами.
Повинуясь моему знаку, унтер и еще один сапер поднимают носилки. Шагаю рядом, Михаил и Лиза — следом. Саперы идут легко — ноша не тяжелая.
— Как зовут тебя, братец? — спрашиваю унтера.
— Унтер-офицер Прохоров, ваше высокородие.
— Считай, что уже офицер, — говорю. — На руках государыню из завала вынес. Станешь благородием.
— Ячто… — смущается Прохоров. — Не заради этого… Христианская душа, как не помочь?
— Одно другому не мешает.
Настроение у меня пробило потолок. Хотя впереди работа — долгая и тяжелая, но на душе птички поют. У нас получилось! Иес! Хрен вам, гады, а не смерть императрицы! А до вас мы доберемся. Обещаю…
Глава 14
В лицо бьет свет. Он проникает сквозь закрытые веки, заполняя их розовым сиянием.
Недовольно отворачиваю лицо и открываю глаза. Надо мной беленый известкой арочный потолок. С него свисает на сером шнуре лампочка в черном патроне. Но она не горит — свет льется из окна. Утро…
Сажусь и осматриваюсь. Просторная комната, похоже, что учебный класс. Столы и стулья сдвинуты к противоположной стене. В освободившееся пространство втиснуты три железные койки. На одной сижу я, на соседней сладко посапывает Миша, третья пустует, хотя постель смята. Спали мы не, раздеваясь, только скинули кители и ботинки. Место для ночевки нам отвели гвардейцы. Я сказал, что будем дежурить у постели императрицы по очереди, вот они расстарались. Импровизированная палата, в которой лежит Мария, за соседней стеной.
Намучались мы с ней. В последний раз я ставил аппарат Илизарова лет пять назад, и, ясное дело, навыки утратил. Делал, как в первый раз. К тому же сверлить кости ручной дрелью…
Но сделал. Напоследок обильно обработал свечением опухшую ногу императрицы. Это выдоило из меня оставшиеся силы — денек выдался нелегким…
Императрицу на носилках перенесли в специально оборудованную по моему указанию палату в казарме. Здесь она будет под охраной. Кто их знает, террористов? Могут попробовать довершить начатое.
В коридоре ко мне метнулся цесаревич — ждал окончания операции под дверью.
— Как мама?
— Все хорошо, ваше императорское высочество, — сказал я, — операция прошла успешно.
Сейчас отнесем ее в палату, а там будем дежурить по очереди: я, Михаил Александрович и Елизавета Давидовна.
— Амне можно?
— Если не станете шуметь.
— Спасибо, Валериан Витольдович! — он потряс мне руку. — Я этого не забуду! Вот увидите!
Я в ответ кивнул. Плевать мне было в тот миг на все обещания. Переложив государыню на кровать и оставив возле нее Лизу с цесаревичем, мы с Михаилом вышли в коридор.
Хотелось поскорее добраться до какого-нибудь топчана и бросить на него усталые кости.
Думаете, получилось? Не тут-то было! Меня тут же перехватил Бурденко, как-то узнавший об окончании операции.
— Как прошло, Валериан Витольдович? — спросил тревожно.
— Внорме, — буркнул я недовольно. — Жить будет, ходить — тоже.
— Надо всем сообщить. Ждут-с!
Он ухватил меня за рукав и потащил за собой. Мы поднялись по лестнице, прошагали коридорами и вошли в роскошную, высокую дверь. Там у меня зарябило в глазах от обилия золотого шитья и блеска орденов. Кабинет командира гвардейского полка, куда притащил меня Бурденко, был полон мундирами начальства. Среди генеральских эполет терялись серебряные погоны военных врачей — тех, которые приехали со мной. К ним добавились Вельяминов и Елаго-Цехин, и вот все сейчас смотрели на меня. Я откашлялся.
— Операция прошла успешно, господа! Государыня спит, ее жизни ничего не угрожает.
Толпа радостно загомонила. Сановники и врачи окружили меня и стали жать руку. Едва не оторвали. То ли старались выказать благодарность, то ли отметиться перед тем, кто спас жизнь императрицы. Хотя она выжила бы и без меня.
— Господа! — внезапно сказал важный тип с бородой, одетый в расшитый золотом мундир. Я узнал премьер-министра. — Нужно объявить весть народу. Думаю поручить это Валериану Витольдовичу. Он лейб-хирург государыни, оперировал ее, ему, как говорится, и карты в руки. Как думаете?
— Правильно, ваше высокопревосходительство! — загомонили вокруг.
Мою робкую попытку возразить не заметили. Мы вышли из кабинета, затем — из казарм, и толпой повалили к Спасской башне. Туннель проезда — и вот мы на Красной площади. На миг мне поплохело. Всю площадь — от края до края, заполняла толпа, она бурлила и гомонила. С нашим появлением гомон стал стихать. Через пару минут над площадью повисла зловещая тишина.
— Сюда, Валериан Витольдович! — указал премьер-министр на стоявший у въезда броневик (когда успели пригнать?). — Не то не увидят.
Ну, да, Мавзолея здесь нет. Есть лобное место с памятником Минину и Пожарскому — они здесь тоже отметились, но к нему сейчас не пробиться. Подскочившие солдаты помогли мне взобраться на плоский верх башни. Я встал как Ленин на памятнике у Финляндского вокзала в Петербурге, осталось только протянуть руку вперед и произнести: «Товагищи!..»
