Ди-джей (СИ) - Васильев Иван Сергеевич (читать книги TXT) 📗
— Удивительный вы человек, товарищ Кусков! Говорите, что много читаете, всё знаете! А трубку брать не желаете? Как же так?
— Что ж тут удивительного? Звонят вам! На ночь глядя! Какие-то подозрительные личности, а я должен снять трубку. Нет, знаете ли, увольте, у меня ноги не казённые!
— Тринь-дринь-тринь-дринь…, — вреднючий аппарат не желал успокаиваться.
— А если это вас?
— А если вас?
— Меня?
— Ну, да!
— Дринь-тринь, — телефон звякнул последний раз и как-то подозрительно затих. (Явно затаил злобу).
— Это вам звонили! — продолжили отпираться из угла.
— Скорее всего, вам.
— Нет, вам!
— А я говорю — вам!
— Ничего, если вдруг мне, позвонят ещё раз.
— А вдруг не позвонят?
— Стало быть, не очень нужно было.
— Уважаемые гости, — на улице вновь громко звучал голос ведущего. — Для продолжения творческой программы необходимо отгадать из какого фильма звучит монолог.
— Внимание… Слушаем…
— Давай, так, — начал быстро говорить Соловьёв. — Если я назову быстрее название киноленты, то трубку телефона весь вечер снимаешь ты. А если наоборот, то отвечаю я. Договорились!
— Договорились, — Кусков поддержал напарника и хитро прищурил глаза.
… За окошком полный человек из супер-популярного фильма начал читать лекцию "О вреде курения"… [56]
— Это же вам не лезгинка, а твист. Показываю все сначала.
— Носком правой ноги вы давите окурок, вот так.
— Второй окурок вы давите носком левой ноги.
— А теперь оба окурка вы давите вместе…
— "Кавказская пленница!", — одновременно вместе со всем стадионам произнесли вахтеры. После чего тут же из динамиков полилась любимая всеми "Песня про медведей"… [57]
Устав от переживаний и волнений, пожилой человек поднялся на сцену. Вытер рукой пот со лба.
— Максим, ты как? Справляешься? — произнес он, шумно выдохнув воздух. От рычащей струи звука в ушах гудело, словно туда нагоняли воздух и он не выходил обратно, раздувая и без того разбухшую голову.
— Стараюсь, как могу! — весело пританцовывая под музыку, ответил молодой заводила, стоявший за столом с аппаратурой. Светло-голубые глаза мечтателя отражали яркое подмосковное небо.
На голове массовика-затейника неизвестно откуда появилась народная кепка-картуз с закрепленным на ней ярким красным цветком. Лицо парня светилось радостью и удовольствием. Было заметно, что всё, что происходит вокруг, доставляет ему истинное удовольствие.
— Максимушка! Ты эта… Потерпи, ещё маненько… — затыкая ужи произнесло профсоюзное руководство.
— Скоро мучения закончатся. Кашкин приехал. Собирается выступать. Так, что включай последнюю композицию, а я его приведу.
— Сделаем, Евгений Павлович! — громко прокричали в ответ. — Последнюю… Так последнюю.
— Дорогие друзья-товарищи, судари-сударыни! — звонко разнеслось над стадионом. — С вами снова я, Максим Красно Солнушкин.
— Надеюсь, вы не забыли, зачем мы собрались?
— Нет. Нет. Не забыли… — радостно шумела толпа.
— … Праздник у нас!
— … Песни!
— …Танцы!!
— … Гуляние!!!
— Верно! — согласился ведущий. — Сегодня, перед вами выступит поэт Вячеслав Кашкин.
— У-у-у-у, — довольно зашумела разгоряченная публика.
— Автор прочтёт свои лучшие, любимые стихи. Поприветствуем появление Вячеслава аплодисментами и всеми любимой песней… — "Эх, конфетки баранчики".
Молодец зажигательно посмотрел в сторону зрителей, сдвинул козырек картуза с цветком в сторону и плавно вывел популярную мелодию на мониторы… [58]
— Дружно подпеваем! Весело танцуем! Вместе зажигаем!
— И-и-и, начали… для тех, кто плохо слышал (Где-нибудь на окраине посёлка), мощность динамиков была увеличена на двадцать пять процентов по отношению к предыдущим композициям.
— Ух Ух Ух Ух, — топали зрители с одной стороны стадиона.
— Ла Ла Ла Ла, — гулко звучало с другой.
"А! Была, не была! Гулять — так гулять!" — мигающие кубики звука во время припева вновь поменяли цвет и выросли ещё на пятнадцать процентов.
— Максим, Максим, — трясли ди-джея за рукав и кричали в самое ухо.
— Вот, — Котов показал на раскачивающегося возле него человека. На нём был светлый, почти белый, костюм, темно-зелёная рубашка, яркий оранжево-желтый галстук с крупным узлом и цвета запекшейся крови ботинки на толстой подошве. Гладко прилизанные черные волосы разделял безукоризненный пробор. От качающегося на сцене "моряка" пахло хорошим одеколоном и коньяком.
— Это, Вячеслав Кашкин. Он будет читать стихи.
— Стихи? — тонким, почти женским голосом, недовольно переспросил поэт, едва державшийся на ногах. (У него было третье выступление за день, с ожидавшимся третьим торжественным ужином).
— Я! Не хочу, стихи!
— В смысле? — челюсть Котова отвисла аккуратным балконом. Он удивленно посмотрел на "долгожданного" гостя и несколько раз нервно глотнул воздух.
— В коромысле! — ответил ему абсолютно "трезвый" поэт.
— Товаричи музыканты, — гость икнул и внимательно осмотрел многочисленную группу людей, находившихся на сцене. Помотал головой, скидывая оцепенение (Дожили — рядом ни одного знакомого с мало-мальски приличной рожей…)
Душа компании выбрал из присутствующих того кто находился поближе. Достал из кармана и протянул "музыканту" смятые пять рублей.
— Ребята, для нашего столика, сыграйте любимую песню! А?..
— Песню? — не понял ди-джей.
— Песню? — Котов эхом повторил вопрос. Чудом не выпустил из рук еле стоявшего на ногах стихотворца. Сердце организатора колотилось так, словно полдня бегал за трамваем.
— Да-а! — согласно махнули пьяной головой. — Разудалую! Такую, чтобы всех… их… пробрало!
— Что вам стоит? — залётный соловей-соловушка обтер пятернёй рот, достал из кармана очередную пятёрку и помахал ею как веером.
— Будьте же людьми! Поставьте, для души!
— Хорошо, что желаете петь? — смилостивился Максим под осуждающим взглядом Котова. Лицо профсоюзного деятеля сначала налилось краской как у вареного рака, а потом приобрело фиолетовый оттенок.
— Маэстро, сыграй "Ямайку"!
— "Я май ку"??? — ведущий программы пробуя слово на вкус, не поверил ушам.
— "Ямайку"? — за ним попугаем в очередной раз повторил Котов. От волнения у него запершило в горле. По спине потекла предательская струйка пота.
— Ну, да! — подвыпивший рифмоплёт презрительно скривил губы, дивясь вопиющему невежеству "работников сферы музыкальных услуг", и громко произнес… — Её родную, мать за ногу, поставь!
— На итальянском будите петь? — Макс начал что-то быстро искать на своем рабочем столе.
— На итальянском? — казалось профсоюзное руководство уже ничем нельзя было удивить в этой жизни. (Зря ему так казалось — Человеческая глупость — безгранична).
