Перо и винтовка - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (е книги .txt) 📗
Есть! В черном небе, усыпанном яркими звездами, мелькнул желтый росчерк горящего запального шнура. Описав крутую дугу, он упал на землю, исчезнув из виду. Явный перелет. Если судить по поведению собачек, наблюдатели куда ближе. Затем полыхнула короткая вспышка, и практически одновременно донесся звук разрыва.
– Гром, Буран, взять! Рви!
Собаки уходят вперед стремительными тенями, сразу оставив своих товарищей позади, словно те и не бегут со всех ног. Вот они приближаются к темной полосе, где заканчивается песок. А вот их уже нет.
В этот момент слышится свист стрел. Тупой удар. Приглушенная ругань сбившегося с шага Ануша. Ранен? Насколько серьезно? Некогда. Граната, хотя и ушла с изрядным перелетом, дело свое сделала, отвлекла наблюдателей и заставила их припоздниться с выстрелами. Сейчас главное – не дать им выстрелить снова. Впереди злобное рычание, вскрик, возня. Быстрее! Быстрее!
Вдвоем с Хватом они практически одновременно выбегают на высокий берег. Слева уже доносится очередной разрыв. Грибски начал обрабатывать мертвую зону, где засели арачи. Времени все меньше. Перед их взором предстает картина рукопашной схватки. Что и как там происходит, не понять. Ясно только одно: арачей здесь было двое, и оба сейчас катаются по земле, борясь с рассвирепевшими псами.
О том, чтобы стрелять, не может быть и речи. Глушители конечно же справятся со звуком, но ты поди еще сделай точный выстрел в этой мешанине. Сергей выхватил нож и бросился к ближайшей сражающейся паре.
Гром наседал на арачи с такой злобой и яростью, что, казалось, убери этого, и он бросится на первого попавшегося. Пинк обеими руками ухватил его за лохматую шею, не давая псу ухватить себя за горло. Пес уже даже не рычит, а хрипит, но продолжает давить, раз за разом угрожающе щелкая зубами, самую малость недотягиваясь до плоти. Именно это упорство и злость заставляют противника использовать обе руки, не позволяя извлечь нож.
Не успел раньше, а теперь поздно. Сергей присел на колено и резко сунул отточенную сталь в бок пинка, заставляя того выгнуться дугой. Мгновение, и, воспользовавшись тем, что сопротивление ослабло, Гром дотягивается-таки до глотки противника. Контроль не требуется.
Взгляд на Хвата. Там в помощи не нуждаются. В следующее мгновение доносится шум сзади. Сергей резко оборачивается, вскидывая карабин… Это всего лишь припозднившийся Ануш, а не еще один пинк.
– Ты как?
– Порядок. Стрела в броню ударила. Испугался, дыхание сбил.
– Нормально, – ободряюще улыбается довольный Варакин. – Гром, хватит. Ко мне, кому сказал. Хват, оттащи Бурана.
– Ага. Давай я лучше с Громом разберусь, этот только тебя и послушает. Арачи его вроде зацепил, Буран прямо бешеный стал.
– Буран. Буран, назад. Мо-ло-дец. Умничка. Все, парни, некогда рассиживаться. Уже две гранаты рванули. Пошли.
Опять полыхнула вспышка, и раздался очередной взрыв. До предполагаемой позиции пинков было еще метров двести, когда разорвалась последняя, четвертая граната. Теперь они остались без артиллерийской поддержки. Вряд ли Грибски станет попусту тратить гранаты, ему этого не позволит капитан. Видел Сергей, что тот был не в особом восторге от затеи капрала, хотя и не стал возражать.
С другой стороны, и правильно. Эдак можно и в своих запустить опасным гостинцем. Сергей, конечно, может подать сигнал, о котором они с Грибски условились, но он только сейчас осознал, что допустил промашку. Получалось, что, когда станет совсем хреново, Варакин вызовет огонь на себя. Подумать же трудно было. Что мешало обговорить несколько сигналов, на четыре направления?
Прав был Шарапов из фильма «Место встречи изменить нельзя»: самая дорогая штука – это глупость, потому как за нее дороже всего платить приходится. Кажется, как-то так. Да какая, собственно, разница, главное смысл правильный, остальное чешуя.
Что это? Никак стоны? Недаром все же гранатки израсходовали. Хоть одного, да зацепили. Ладно, сейчас добавка будет. Сергей стрельнул глазами по товарищам – вид угрюмый, но решительный. Нет, все же права людская молва – горбатого лишь могила исправит. Хват, едва уловив на себе взгляд командира, тут же расплылся в белозубой улыбке. Вот только улыбка та на чумазом от маскировочной мази лице получилась какой-то зловещей.
– Хват, держи Грома, – скорее выдохнул, чем произнес Сергей.
Собачки сейчас в таком состоянии, что если бросятся вперед, то Варакин ничуть не удивится. Скосил взгляд влево и вниз. Буран скалится, в горле едва уловимо клокочет. Нет, Сергей ничего не слышит, в ушах пульсирует так, словно рядом работает какой-то двигатель. Но он чувствует, как подрагивает ошейник, за который он удерживает пса от необдуманных действий. Бурану и впрямь досталось, на боку кровавое пятно, но, насколько удалось рассмотреть, рана несерьезная. Так что он все еще представляет собой боевую единицу.
Дальше двинулись ползком. Собаки пока послушны воле людей, но что будет потом? Одновременно стрелять и следить за питомцами не получится ни при каком раскладе. Н-да. С одной стороны, подспорье неслабое. С другой – лишняя головная боль. Ну не может Сергей воспринимать четвероногих друзей как расходный материал, и все тут. Человеку хотя бы объяснить можно, а собака… Порой кажется, что все понимает, но это ведь на уровне инстинктов. Нет сомнений, поднаберутся опыта и будут куда хладнокровнее, но сейчас-то его нет.
Первая сотня метров позади. С позиций пинков не слышно ни звука, даже стонов. То ли арачи сознания лишился, то ли сумел-таки пересилить боль, а может, и унесли уже в тыл. Хм… А ведь и зажигалки не летят. Может, ушли пинки, и разведчики напрасно стараются оставаться незаметными? А почему тогда с других позиций не летят горящие гостинцы? Гадство, одни вопросы. Когда же будут ответы? Осталось совсем немного. Вот вроде и ложбинка появилась…
Трень! Фью! Бах! Бах! Бах! Вжью-у! Тук! Хлоп! Хлоп! Хлоп!
Хи-юп-юп-юп-хия!
– Командир, да тут их гнездо! – Хват кричит не то что громко, но в его голосе явственно слышатся панические ноты. Однако растерянности как таковой нет и в помине, как и самой паники.
– Бей!
Команда Варакина в принципе не нужна. Все трое и без того стреляют в скопление пинков, выказывая просто запредельную скорострельность. Уходить? Хрен ты тут уйдешь. Раздавят. Так тоже шансов никаких, но хотя бы лицом к лицу.
Сергей жмет на спуск, передергивает затвор, опять жмет. Он стреляет не целясь, просто некогда, хорошо хоть удается выдерживать направление. Арачи бьют в ответ, в перестрелку вплетается все больше стволов. Пули летят все гуще. Наверное, есть и стрелы, но Варакину удалось расслышать только первую, остальные если и пролетают мимо, то их посвист напрочь заглушается басовитым вжиканьем пуль и беспрестанными выстрелами, а еще воинственным кличем арачей.
В какой момент он выпустил Бурана, Сергей сам не понял, но со стороны противника уже слышатся крики вперемежку с рычанием четвероногих бойцов. Что там и как – не разобрать. Если вначале он еще различал фигуры, то теперь видит только множественные вспышки пинкских ружей.
Сергей вскакивает на колено, чтобы было удобнее, и продолжает посылать одну пулю за другой. Хват тоже бьет с колена, но действует иначе. Оставив карабин, повисший на ремне, он выхватил сразу два револьвера, и темноту тут же разорвали вспышки выстрелов. Такое впечатление, что в его руках сейчас автоматическое оружие. Лицо вора, перекошенное от злобы, то и дело озаряется выстрелами.
Все трое диверсантов, как и пинки, орут не переставая. Но это не русское «ура» и не рустинское «аппак». Округу оглашают сплошные непечатные выражения. Причем выкрики одного из троицы не поймет и лингвист, потому как Варакин разоряется на языке родных осин.
Свисток! Нужно подать знак! Да кой черт свисток! Тут только успевай перезаряжать. В грудь ударило так, словно кто-то саданул бревном. Дыхание сперло. Перед глазами как в калейдоскопе поплыли разноцветные круги. Сергея отбросило на спину. Сознание он не потерял, но и вдохнуть не в состоянии, словно легкие позабыли, как дышать.
