Чего стоит Париж? - Свержин Владимир Игоревич (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Я повелительно жестко положил руку на плечо Мано и, наклонившись, проговорил чуть слышно:
– Не надо, дружище. Конфьянс действительно очень красивая девушка. Это не оскорбление.
– Но как они говорят об этом, сир, – прошептал в ответ лейтенант.
– Тихо. Хозяин ждет. – Я улыбнулся в ответ на выжидательную улыбку владельца постоялого двора. – Мадемуазель зовут Вероника. Баронесса Вероника дель Бранчефьори из Астурии.
– О-ла-ла. Еще и баронесса! Недаром наш добрый король Франциск после Павии так долго не желал возвращаться домой.
– Да нет же, Жофруа. Это после того, как он повеселился в Италии, там появились такие гладкие кошечки!
Подгулявшие дворяне, ни в грош не ставившие расфуфыренных ландскнехтов – стражу баронессы, веселились во всю прыть, не подозревая о нависшей над ними опасности. За нашими спинами послышался пьяный гогот, и я увидел, как побагровело лицо Маноэля.
– Не надо, – почти умоляюще попросил я.
– Но, сир!
– Побойся Бога, Этьен! – провозгласил кто-то за спиной с явной издевкой. – Тогда и близко не подходи к ней. Ведь именно из Италии король привез ту дурную болезнь, от которой теперь мрут все Валуа.
– Добрый человек, – стараясь не слышать оскорбительных выходок гизаров, начал я. – Будьте любезны предоставить на ночь лучшую комнату для нашей госпожи и что-нибудь поскромнее рядом для нас.
– Прошу прощения, мсье, но лучшие комнаты заняты этими господами, – извиняясь, проговорил трактирщик, указывая на куражащихся насмешников.
– Так за чем же дело стало? – услышав слова трактирщика, бросил в ответ один из наглецов. – Любой из нас готов потесниться, чтобы разделить постель с мадемуазель!
Я повернулся, чтобы остановить Мано, но было уже поздно. Размашистым шагом он пересек залу и остановился перед столом, должно быть, пытаясь угадать, кто из негодяев заслужил почетное право возглавить процессию, направляющуюся в преисподнюю.
– Ну, все как обычно, – глядя на него с безысходным оптимизмом, констатировал Лис. – Ни кабака без драки. Святой отец, позаботьтесь о дамах и поминальной проповеди, а ты, добрый человек, лучше подобру-поздорову ныряй под стойку и не высовывайся.
– Чего тебе надо, пес?! – презрительно осведомился один из дворянчиков, смеривая насмешливым взглядом фигуру ландскнехта. – Если тебе нужны кости, погоди до…
Не говоря ни слова, де Батц подхватил со стола увесистый оловянный кубок и, опорожнив его на голову вопрошавшего, с размаху двинул им по лицу неосторожного наглеца.
Кровь, смешанная с вином, хлынула из-под прижатых к носу ладоней первой из жертв сегодняшнего вечера.
– Пошла рубаха рваться! – во всю мощь луженой глотки рявкнул Рейнар. – Ублюдки, мамашу вашу! Мы имеем честь атаковать вас!
Но прежде чем слова эти достигли слуха гизаров, поспешно вскакивающих из-за стола, пуля, выпущенная из лисовского пистоля, пробила грудь одного из них. Фехтовальщиком мой напарник был посредственным, зато в цель бил без промаха.
– Четверо против троих, – не замедлил он подвести баланс. – Силы неравны. Капитан, в смысле, сир, вам помочь или лучше подготовить комнаты для ночлега?
Между тем застигнутые врасплох дворяне, оскорбленные в лучших чувствах до глубины души, схватились за шпаги, намереваясь примерно проучить нас. Первому из них, впрочем, попытка обнажить клинок не принесла ничего, кроме расстройства. Последнего в жизни. Старым бретерским приемом шевалье де Батц выхватил шпагу из ножен таким образом, чтобы вызолоченные защитные дуги эфеса врезались в лицо противника, а всего лишь полмига спустя кинжал Мано вонзился бедняге меж ребер, отпуская душу его в свободный полет.
– Поднимемся наверх, сударыни, – мягко увещевал наших спутниц брат Адриэн. – Негоже вам видеть то, что здесь будет.
– Но, может, кому-то из них понадобится помощь? – на чистейшем французском спросила «итальянская баронесса».
– В чем, дочь моя? В сражении? – Брат Адриэн опытным взглядом оценил обстановку. Трое все еще державшихся на ногах гизаров пятились к стене под нашим с Мано натиском. Звон пяти шпаг и натужные крики раненых оглашали постоялый двор, вероятно, заставляя остальных его постояльцев покрепче запереться в своих комнатах. – Вы ничем не можете здесь помочь, сударыня. А когда все закончится, боюсь, понадобится помощь исповедника, а не лекаря. Впрочем, похоже, и она будет излишней.
Без сомнения, он был прав. Я впервые видел, как фехтует Мано. Клянусь честью, здесь было на что посмотреть! Мне и самому не было причин стыдиться своей школы владения оружием. Но это!.. Это было какое-то вдохновенное наитие, и если позволительно разъять в фехтовальном искусстве бой поединщиков на отдельные фразы, то здесь звучали не четкие, выверенные до волоса «аргументы», вроде моих, а изящные, отточенные стихотворные строфы. Вот уж воистину проникающие в сердце.
– Ну куда тебя, блин, несет?! Шевалье!.. – раздался с верхней галереи голос Рейнара. – Ты ж, урюк недосушенный, уже лежал! – Выстрел заглушил последние звуки его слов. – Ну вот, твою мать! Теперь мертвый!
Все время схватки Лис занимал место на возвышении, имея возможность в полной мере созерцать происходящее в зале. Мне и в голову не могло прийти заподозрить адъютанта в трусости. Он просто не желал мешать мне и Мано расправляться с обидчиками. Его выстрел, пожалуй, был последней точкой в этом кратком, но кровопролитном действии. Шестеро гизаров лежали на полу, оскорбляя своим присутствием гостеприимный кров. Под крышей, обвивая толстые балки стропил, клубился пороховой дым. С клинков на выскобленные половицы стекала кровь, и наступившая вдруг тишина нарушалась лишь всхлипами, доносившимися из-под стойки.
– Вылазь, хозяин! – спускаясь вниз по ступеням, крикнул д’Орбиньяк. – Извини, за выпивку, похоже, тебе сегодня не заплатят.
– Рейнар, – вытирая клинок плащом одного из убитых дворян, устало сказал я. – Оплати убытки. Пусть хозяин не держит на нас зла.
– Ну вот, опять, – тяжело вздохнул Лис. – А между прочим, ротмистр, ландскнехтам щедрость подобает как корове, пардон, не корове – быку седло.
– Расплатись, – мрачно отрезал я, соображая, что делать дальше. – Я буду во дворе.
Ночь, пропитанная виноградным ароматом, висела над Шампанью. Полдня мы сегодня тащились мимо разлинеенных виноградников фиолетового краснолистого пино-нуар. Судя по обилию святых отцов среди сборщиков драгоценного сырья, монастырских. На север отсюда лежали земли Бургундии, герцоги которой с незапамятных времен присвоили себе титул «сеньоров лучших христианских вин». Но сейчас и этот запах, и стрекотание цикад, и прохладный ночной ветер, пришедший на смену дневной жаре, отчего-то раздражали меня донельзя. Я стоял на крыльце, опершись спиной на увитый плющом деревянный столб, поддерживающий козырек над ступенями, и хватал ртом воздух.
– Вам плохо, сир? Вы не ранены? – Мано вышел вслед за мной и теперь с недоумением и испугом следил за своим королем.
– Нет. Да. Мне плохо. Что-то душно, – вяло проговорил я, вспоминая распластанные на полу постоялого двора тела гизаров, плавающих в лужах крови. – Надо уезжать отсюда поскорее. Не хватало нам сцепиться с местной стражей. Поторопи Рейнара и дам.
– Слушаюсь, мой капитан, – поклонился де Батц.
Его не было несколько минут.
– Все в порядке? – спросил я, когда он появился вновь.
– Почти, сир.
– Как это – почти?
– Мы можем ехать, но хозяин интересуется, что ему делать с раненым, которого эти негодяи везли с собой.
– Да что с ним делать? – пожал плечами я. – Наверняка у гизаров были с собой деньги. Пусть возьмет из них седьмую часть и потратит на лечение бедолаги.
– Но, мой король! – Статный «ландскнехт» нервно дернул усом. – Это Луи де Беранже.
– Дю Гуа? – поворачиваясь к своему лейтенанту, удивленно переспросил я.
– Он самый, сир, – недобро процедил гасконец.
– Но что он здесь делает? – недоумевая, спросил я. – Он же должен быть в Жизоре.
– Не могу знать, мой капитан. Лигисты приехали незадолго перед нами. Он был с ними. Раненый.
