Ливонская партия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
[1] Изначально на десять. Но, после включения Смоленская, Полоцка и земель по Волге, провинций стало больше.
[2] С 1762 года на престол России взошел Петр III, который являлся по рождению Карлом Петером Ульрихом герцогом Гольштейн-Готторпским. Во всяком случае, по отцу. Мать же его была дочерью Петра I Великого Анной. То есть, строго говоря, Романовым по традиционному праву он не был, как и все его потомки. Причем, что любопытно, юридический вопрос об именовании династии так и не был урегулирован. Петр III этого сделать не успел, а Екатерина II не стала привлекать внимания к этой щекотливой теме, как и последующие правители. И в том же «Малом энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона (1907–1909 годов) в статье «Романовы» указано, что он угас в мужском колене 1730 году со смертью Петра II Алексеевича. Со смертью его тети — Императрицы Елизаветы Петровны в 1762 году этот род угас окончательно.
Глава 4
1479 год, 3 мая, Венеция
Улица.
Уважаемый мужчина в богатой одежде медленно ехал, покачиваясь в седле. Он чувствовал себя хозяином жизни. Тем, в чьих руках было сотни, если не тысячи судеб других людей. И это было не образное выражение. Ведь он торговал рабами. Прямо вот тут и торговал. Открыто. В Венеции. У него было восемь кораблей, которые ходили в Константинополь, закупая там товар и привозя его сюда, чтобв он торговал этими людьми на Рива-дельи-Скьявони.
Скьявони…
Вообще-то это слово обозначало славян. Но Византия, а потом и Османская Империя настолько активно ими торговали, что словно это в том, старом итальянском языке получило второе значение. Ведь так назывались рабы. Основная их масса. Во всяком случае среди идущих в Италию преобладали именно скьявони. И это нашло отражение не только в староитальянском языке. Например, вполне современное английское слово «slave» происходит от старофранцузского sclave, а то, в свою очередь от латинского sclavus, а оно, в свою очередь, от среднегреческого σκλάβος…
Так или иначе, но благодаря сначала Византии, а потом и османам, слово «славянин» в Европе долго ассоциировалось со словом «раб». Что нашло свое отражение во многих аспектах. От определенной этимологии весьма неприятных слов до банального перевода Евангелие. В котором для латинян греки перевели слово «δούλος» как «слуга», а для славян — как «раб». Совпадение?
Так или иначе, но Иоанн хотел поставить жирный крест на этой порочной практике. Поэтому-то он и обратился к Папе с просьбой отлучить работорговцев, торгующих христианами, от церкви. Тот отказался, ограничившись публичным осуждением сего мрачного занятия. И тогда король начал действовать сам.
Он отправил в Венецию свой отряд диверсантов — спецназа, который уже был им обкатан при устранении Рене Доброго в 1477 году. Тогда, ребята вполне натурально изобразили грабительское нападение, вызвавшее немало шума в Европе. Дескать, совсем «швейцарские собаки» распоясались, ибо все подумали на них.
Сейчас же те полторы дюжины бойцов, что работали тогда, были представлены более обширным «творческим коллективом» в три десятка «лиц». И работали они куда интереснее…
Из-за ската черепичной крыши высунулся мужчина с винтовальной аркебузой. Она долго заряжалась. Но качество ствола и нарезы давали весьма приличную дальность огня и точность.
Дистанция шагов сорок.
Он прицелился в район груди богатого всадника, медленно от него уезжавшего, и плавно выжал спусковой крючок. Мгновение. И курок, с зажатым в нем кремнем, ударил по кресалу откидной полки, выбив немного искр, просыпавшихся вниз — на порох. Вспышка. Выстрел. И всадник, получивший тяжелую пулю в район поясницы, начал заваливаться в седле…
Стрелок же, уже скрылся с виду, начав спешно отходить. Ему не требовалось контролировать результат своего выстрела. С этим вполне справился другой участник засады, стоящий открыто недалеко от места нападения. Так что выстрел. И сразу ходу.
Вход во двор, откуда на крышу выбрался стрелок, был перегорожен груженой телегой с номинально сломанным колесом. Хозяину специально дали несколько монет, чтобы он тут постоял немного, возясь с ремонтом. Поэтому всадники из сопровождения работорговца не смогли вломиться во двор достаточно быстро. А когда пробились — было уже поздно.
Стрелок быстро соскользнул с лестницы. Пробежал по двору. И вошел внутрь дома, имеющего сквозной проход — на соседнюю улицу. Там его уже ждали «коллеги по опасному бизнесу». Да не просто так, а со сменной одеждой.
Раз.
И с другой стороны дома уже вышло три монаха-францисканца, один из которых тащил на спине небольшую вязанку хвороста. Оставлять весьма дорогую винтовальную аркебузу не хотелось совершенно.
Шум — гам — тарарам шел по всему городу.
Телохранители уважаемого работорговца пытались перехватить стрелка. Но бойцы спецназа готовились три месяца к этой операции. Изучали маршруты движения целей, их прикрытие, устраивали легкие провокации, наблюдая за реакцией. Ну и, само собой, отрабатывали пути отхода, маскировку и конспиративные квартиры, в которых они могли укрыться после дела.
Вырезать всех работорговцев в Венеции Иоанн не считал разумным. Хотя иной раз и подумывал о том, чтобы выжечь это «дьявольское гнездо» под самый корень. Как-нибудь. Ведь город жил в немалой степени с этих доходов и вполне поддерживал столь гнилое занятие. Но для начала он решил не сильно буйствовать и ограничиться публичной казнью пяти самых уважаемых работорговцев.
Им всем пули были отправлены в спину в районе поясницы с тем расчетом, чтобы они поразили живот. Отчего бедолаги сразу не умерли, обрекаясь на мучительную смерть от перитонита — острого и весьма болезненного воспаления. Ведь говно, которое попадало в брюшную полость из кишок, давало вполне предсказуемый финал. И лечить в те годы такие раны не умели. С этим даже в середине XX века не всегда справлялись…
Утром же, когда ночная мгла развеялась, на воротах особняков всех подстреленных работорговцев появилась надпись на латинском языке, сделанная дегтем: «Этот человек торговал христианскими душами. Повинен смерти. Император римлян».
К этому времени все участники покушений уже покинули город. Они еще затемно сели в лодки и тихо отплыли без шума и пыли. Благо, что их было не так уж и много…
Тем временем в Москве в таверне шла странная беседа. Сотрудник того самого НИИ, где король возился с паровым котлом, вдумчиво напивался в компании мутного кренделя. Который, кстати, его и напаивал.
— … столько меди… — качал тот головой. — И зачем? Просто передвижная печка?
— Почему печка? — осоловелым взглядом переспрашивал работник НИИ.
— Ну как? Дрова кидаешь, она и греет. Так ведь?
— Так да не так… ик… понимаешь, дурья твоя башка, печка то не простая. Вода, ежели ее греть, паром становиться. А ежели еще сильнее греть, то сильным паром, способным предметы двигать. Но чтобы так можно раскочегарить воду, ее нужно удерживать, чтобы пар не убежал. Для того и котел закрытый делается. Крепкий котел. Государь наш измыслил огненной струей его спаивать без всякого припоя. Струя та столь горяча, что медь сама плавиться, соединяясь и выступая припоем для самой себя.
— Ну! Брешишь! Разве так можно паять?
— Вот те крест! Олово то, отчего так не паять? Паяют. Только там жара нужно меньше. А тут — вона как — довольно и для меди. Хотя Государь говорил — дай только срок — и железо начнем также скреплять.
— Хорошо. Разогрели должно вы пар. И дальше-то что? Двигать предметы он будет? Шапку что ли подбрасывать?
— Много лучше! — горделиво вскинул голову работник. — У нас в амбаре стоит выточенная из дерева модель…
— Что?
— Модель. Ну… ик… подобие. Государь называет ее кинематической моделью в масштабе один к пяти. Сам я не разумею смысла этих слов, но смысл задумки понимаю. На это деревянной поделке можно понять, как вся повозка самобеглая работать станет, куда котел этот поставим в будущем. И когда Государь сам подсчеты сделал, то получилось ого-го!
