Хмурый Император (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (библиотека книг TXT) 📗
— Но позвольте! — Воскликнул один из кавалерийских генералов. — А мобильность?
— Что вы имеете в виду?
— Кавалерия в три-четыре раза более подвижна, чем пехота!
— И что, на дальних переходах тоже?
— Разумеется!
— Предлагаю пари. Вы берете кавалерийскую дивизию с полным, штатным обозом, и выступаете в марш. Допустим месячный. Параллельно с той же задачей выступает пехотная дивизия. Если ваши орлы придут пусть не в четыре, а в три раза быстрее, то вы победили. И мы начинаем работать над созданием конных армий. Если же нет, то вас расстреляют.
Но опешил генерал.
— Это несправедливо! — Заметил Драгомиров.
— Предлагаете расстрелять его сразу? — С наигранным удивлением поинтересовался Император.
— Но почему?!
— Потому что он, будучи генералом, не знает фундаментальных основ логистики, которые постигаются на уровне обер-офицерских должностей или даже в училище. Суть в том, что отряд идет со скоростью не самого быстрого, а самого медленного компонента. А что в полку, что в дивизии самый медленный компонент обоз. А точнее груженая повозка. И двигаться она может только шагом. Что в обозе пехотной дивизии, что в кавалерийской. Из-за чего стратегическая мобильность пехоты и кавалерии одинакова. Как минимум.
— Но… — попытался возразить Драгомиров. Однако осекся и кивнул. — Да, все так выходит.
— И это если мы не учитываем тот факт, — продолжил Император, — что обоз кавалерии заметно больше, чем у пехоты в силу того, что и лошадей там существенно больше. Или вы предполагаете, что тысячи скученных лошадей можно продержать на подножном корму? Серьезно? Вот. Я тоже думаю, что это плохая идея. Поэтому и выходит, что обоз больше. И эти уловки сути дела не меняют. В штате он или нет все одно дорога забита повозками. Что влечет за собой определенные маршевые осложнения. Да, соглашусь, кавалерия имеет большую мобильность. Но тактическую, на поле боя, быстро перебегая на три-четыре километра с одного фланга на другой. Нужно ли это в наши дни в линейном бою? Сомневаюсь.
По сути Император предлагал оставить несколько гвардейских кавалерийских полков, уменьшив их штат и превратив в своего рода спецназ. Остальную же кавалерию в целом распустить, оставив лишь в виде малых отрядов. Вверив в их задачи боевое охранение, разведывательные разъезды, патрулирование коммуникаций, пограничный контроль и так далее. То есть, все, где была действительно нужна повышенная тактическая мобильность.
Этот удар по кавалерии был важен еще и для того, чтобы окончательно закрепить за Императором репутацию дуболома и чудака. Ведь в Европе от кавалерии не собирались отказываться. Более того делали на нее немалые ставки. Прежде всего во Франции и Австро-Венгрии, Германия же и Великобритания этому тренду не противоречили, просто не имея возможности развернуть кавалерийские части в нужном количестве.
Молодой Император чудит!
Вот под этим тезисом и прошла оценка его армейских преобразований. Сказывалась и инерция мышления, и повальное увлечение кокаином, который вызывал необоснованный оптимизм, вкупе с трудностью критического восприятия информации.
Немало помогала и отвратительная в военном плане репутация России. Сказалось и поражение в Крымскую войну, когда вся мощь Империи не смогла совладать с небольшим экспедиционным корпусом. И Русско-Турецкая война 1877–1878 годов «подсобила», в ходе которой Россия с великим трудом разбила османов, которых вторую половину XVIII века и первую половину XIX века била легко и непринужденно. Да, до положения откровенно туземной державы Россия еще не скатилась и с ее военной мощью пока еще считались. Однако все эти преобразования воспринимались скептически, с усмешкой. Но тем и лучше
Глава 5
1890 год, 21 апреля. Париж
Наполеон Шарль ехал в карете для выступления в Парламенте. Наконец-то республиканцы решились устроить открытые слушания. С ним были его дочери. Довольные и цветущие. Особенно Эжени, у которой перспектива стать Императрицей просто вскружила голову. Учтя недостатки первой встречи, она училась и брала уроки. Ей не хотелось вновь ударить в грязь лицом. Да и ее старшая сестренка порвала со своим итальянским генералом, планируя более выгодно и интересно выйти замуж. Как-никак сестра русской Императрицы.
— Vive la République!
Вдруг раздался громкий голос где-то сбоку. Наполеон Шарль повернул голову и увидел незнакомого молодого человека с кофром в руке. Время вдруг растянулось и стало каким-то вязким. Шаг. Еще шаг. Еще. Вот он начал отводить кофр назад, замахиваясь. Вот бросил. А в голове у Наполеона Шарля не было ни каких мыслей. Пусто до обидного. И он, как завороженный наблюдал за полетом этого предмета.
Удар. Стекло каретной дверцы не выдержало и начало разлетаться, пропуская внутрь кофр. А тот уже начало вздувать. Мгновение. Вспышка. И все.
Гибель Наполеона Шарля Бонапарта и его дочерей стала шоком для Парижа да и для всей Франции. Ведь вопрос «дочери Св. Мартина» продолжал муссироваться и обсуждаться, достигнув к апрелю уже даже деревень. И как идею, так и кандидатуру поддерживали в целом большинство французов. Проблемы были лишь в деталях и статусе. Монархисты топили за предоставление Эжени статуса и положения официальной монаршей особы Франции с соответствующими почестями и так далее. Республиканцы стремились этот аспект всячески ужать. Из-за чего дело тянулось без всякого продвижения.
А тут такой финал.
Грустно, обидно и неловко.
Хуже того, гибель Наполеона Шарля с дочерьми стала последней каплей в нарастающем кризисе правительства Буланже, которое хоть и трещало по швам, но пока еще держалось. Теперь же, генерал Буланже официально подал в отставку, объявив республиканский блок Парламента «предателями и продажными мерзавцами». А вместе с ним аналогичный поступок совершили и весь его кабинет. Резко? Может быть. Но поводы для того были.
Например, взявшись за Панамское дело, Буланже надеялся на гарантированный и значимый успех по борьбе с коррупцией и хищениями. Однако надежды не оправдались он столкнулся с удивительно мощным противодействием. На судей оказывалось давление, толковые прокуроры внезапно брали самоотвод или заболевали, а вот адвокаты всегда выступали наилучшие. Что привело к спуску на тормозах всего расследования и дискредитации правительства Франции. Ведь республиканский блок Парламента самым активным образом поддерживал это противодействие, стремясь всячески выставить Буланже и его людей дураками и непрофессионалами. Дошло до того, что на стороне подозреваемых выступил сам президент, заявив, будто бы Буланже занимается травлей честных предпринимателей.
Гибель Наполеона Шарля с дочерьми и добровольная подача в отставку правительства Буланже сами по себе было чрезвычайным скандалом. А тут еще и Николай Александрович подсобил оперативно опубликовав в газете Le Figaro статью от имени Сузы-Музы из Лаперузы.
Общий посыл прост французы опять увлеклись и банальное воровство вновь отчаянно прикрывают высокими идеалами. Суза-Муза в развернутой форме давал советы, указывая на то, что тех, кто проходил по Панамскому делу, можно теперь и отпустить. Ведь взять с них больше нечего, так как все деньги из них выдоили судьи, адвокаты, прокуроры и высокопоставленные защитники. Среди прочего Суза-Муза интересовался расценками, дескать, мухлюют мерзавцы. Каждому свою цену назначают. А это несправедливо. И что нужно давать объявления в газетах с указанием стоимости услуг. Его, в частности, очень интересовал ценник на «правильное» выступление президента.
Не обошел стороной Николай и гибель Наполеона Шарля и его дочерей. Едко поинтересовавшись, кому было выгодно затягивание? Народу Франции или, может быть, Германии да Австро-Венгрии, для которых союз Парижа и Санкт-Петербурга крайне невыгоден. Это что же выходило? Республиканское большинство Парламента действовало в интересах Германии? Почему? Неужели немцы их купили? То есть, радикальные республиканцы, «обслужили германский столик» по полной программе. Хоть чаевые оставляй.
