Личник (СИ) - Валериев Игорь (читаем книги бесплатно .txt) 📗
- Владимир Александрович, прошу прощения за себя и за поведение моих казаков. Понимаю, что надо было предупредить Вас о разыгрываемом спектакле, но побоялся, что достоверность будет потеряна.
- Вы хотите сказать, что всё то, что недавно произошло в моём кабинете, было спектаклем?
- Да, Владимир Александрович. Надо было быстро получить признательные показания от Бекхэма. Когда я и мои казаки прибыли в гостиницу, старший агент Михайлов описал человека, с которым дважды встречался мнимый англичанин. Это, как теперь выяснилось, был «товарищ Иван», который убил Дарью. Поэтому я и ломал морально Бекхэма, возможно, несколько жёстким образом, - хмуро отрапортовал я Савельеву.
- Тимофей Васильевич, а если бы Бекхэм не признался, и мне бы пришлось отпустить его?! Вы что действительно содрали бы с него кожу? Вы же слово казака дали! – во взгляде штабс-ротмистра зажегся неподдельный интерес.
- Владимир Александрович, помилуй Бог, неужели Вы такого плохого мнения обо мне. То, что я буду давить на Бекхэма и давать при этом ложные клятвы, заранее знали мои казаки. Военная хитрость. Обмануть врага, давая ему ложную клятву, для казака не грех. Вот для офицерской чести такое неприемлемо. Поэтому слово офицера я и не давал, - я мрачно улыбнулся. – А признаться Бекхэму всё равно пришлось бы. Для этого на теле человека много нервных узлов и точек, нажимая на которые, можно причинить сильную боль, не оставляя следов. Если бы Бекхэм не сломался морально, я бы его очень быстро болью додавил бы. И не считайте меня изувером. На войне, как на войне.
- Может быть Вы и правы. На войне, как войне. Люди гибнут точно. За раз потерять четырёх нижних чинов, - Савельев на миг задумался и продолжил. - Тимофей Васильевич, ещё один вопрос, а где Вы такие подробности узнали об этой казни-пытке «красный тюльпан»? Её, что, действительно, практикуют в Афганистане?
- Владимир Александрович, по греческим мифам ещё Аполлон, которого пускай легендарный музыкант и флейтист Марсий, но просто человек, вызвал на музыкальный поединок, после поражения последнего привязал Марсия к сосне и заживо содрал с него кожу. Нечего с богом тягаться. На востоке такая казнь до сих пор распространена. А если вспоминать древние времена, то Геродот писал, что царь Камбиз назначил судью, которому пришлось сидеть на кресле, обитом кожей отца - судьи Симария, с которого содрали кожу за вынесение несправедливого приговора. Кожу также сдирали с неверных жен, - я замолчал, увидев как штабс-ротмистр, в отвращении передёрнул плечами. – Так что, красочно описать, как с человека можно снять кожу, особого труда не составило, с учётом того, сколько мне пришлось снять шкур с убитых животных. Но получилось же?
- Да… Эффективно получилось! Пять минут разговора, и человек уже второй час даёт показания о своей причастности к покушению на цесаревича, лишь бы не попасть в руки казаков-изуверов, - уже весело усмехнулся Савельев. – Тимофей Васильевич, а я ведь тоже вам поверил. Вы так убедительно показывали ножом, как будете кожу надрезать, а потом её снимать. Жуть какая-то! И казаки ваши меня держали крепко.
- Ещё раз, прошу извинить меня, Владимир Александрович. Готов за действия моих казаков понести наказание. Они выполняли мой приказ.
- Да что теперь говорить-то. Победителей не судят. А вы раскрыли заговор с покушением на Его Императорское Высочество.
- Мы раскрыли, Владимир Александрович. А меня сейчас куда больше «товарищ Иван» интересует. Лже-Бекхэм, ничего ещё не сообщил о нём? – я напряжённо посмотрел на Савельева.
- Пока нет, Тимофей Васильевич. Мы с Константином Константиновичем сейчас торопимся закрепить на бумаге признательные показания Лже-Бекхэма на самого себя, но и до «товарища Ивана» дело дойдёт. А также там были ещё «товарищ Пётр» и «товарищ Николай». Вот такие редкие русские имена, - позволил себе пошутить штабс-ротмистр. – Вы то, чем сейчас займётесь, Тимофей Васильевич?
- Жду информацию от Тифонтая и господина Банкова по китайским контрабандистам. Как что-то станет известно, постараемся задержать «товарища Ивана», - я заметил, как возмущённо вскинулся Савельев и продолжил. – Не волнуйтесь, Владимир Александрович, мой первый десяток казаков для захвата этого революционера подготовлен лучше всех не только в этом в городе, но, наверное, и на всём Дальнем Востоке. Спеленаем, пикнуть не успеет. Доставим в целости и сохранности. Я его только расспрошу, из-за чего он убил молодую девушку, которая ничего ему не сделала. И он мне ответит, Владимир Александрович, про узлы и точки я вам рассказал. А остальное, это будет ваша работа.
- Хорошо, Тимофей Васильевич, действительно, лучше ваших людей для таких действий в городе нет. Ну, а я пойду работать с нашим англичанином. Поёт, как птичка. Надо ковать железо, пока горячо, - Савельев посмотрел мне в глаза, а потом протянул руку для пожатия. – Тимофей Васильевич, извините и меня, я подумал, что вы от горя почти с ума сошли и готовы из-за мести переступить честь офицера.
Я пожал руку штабс-ротмистру, и, продолжая удерживать его ладонь, произнёс:
- Владимир Александрович я сделаю всё, что в моих силах, а потом ещё чуть-чуть. А личное горе, это личное горе. Сейчас оно мне только поможет в исполнении моего долга.
- Вы её сильно любили? – с какой-то болью в голосе спросил меня главный жандарм Дальнего Востока.
- Да, Владимир Александрович. И как сказал доктор Любарский, через восемь месяцев или раньше, я мог стать отцом.
Савельев осторожно вынул свою ладонь из моей руки. Посмотрел на меня каким-то отцовским жалеющим взглядом. Всё же он был меня старше на двенадцать лет. А потом так ничего и, не сказав, развернулся и пошел к двери своего кабинета. И я ему за это молчание был благодарен.
Выйдя из здания, задумался, что делать дальше. Пока не будет информации, заняться как бы и нечем. Заеду-ка домой, надо одежду, вещи подготовить для похода, если «товарищ Иван» уйдет из города. Захватить его здесь мне казалось нереальным.
Приказав Антипу, Устину и Владимиру отправляться в казарму и готовиться к походу, направился домой, который встретил меня непривычной тишиной. Чтобы не терять в дальнейшем время, поддел тёплое бельё, а вместо полушубка, папахи и валенок, натянул унты, доху-гибрид из меха красного волка и шапку-ушанку. Этот наряд был пошит для меня и всего первого десятка, когда произошёл самый первый найм нашего отряда в охрану купеческого обоза к самому Чурину. Сшили тогда по размеру с запасом, на вырост. И сейчас мне этот наряд был впору, как и у всех братов. Один Тур перешивал. Раздался в плечах чересчур сильно.
Полученный тогда по моим рисункам гибрид короткой дохи и плаща с капюшоном, а также шапка-ушанка выгодно отличались от одежды, принятой у казаков для дальних переходов. Большой ворот в застегнутом виде закрывал лицо по самые глаза. Пристяжной меховой капюшон, вместо башлыка, который можно было затянуть, и родная меховая военная шапка-ушанка, которую в РККА ввели в одна тысяча девятьсот сороковом году, полностью защищали голову и лицо от сильного мороза. А пристёгивающиеся к дохе удлиненные полы закрывали ноги до середины унт, по каковой причине, сидя в седле, можно было не беспокоиться о коленях, выставленных под мороз и хлесткий снег.
Затянул портупею, проверил оружие и, взяв в сенях «дежурный РД» направился на двор. В поход Беркута не возьму. Жалко. Зайдя на конюшню, потрепал своего чёрного, как смоль друга по холке, дождался его ответного ржания. По традиции скормил любимцу горбушку хлеба с солью, после чего в соседнем стойле также побаловал хороших статей жеребчика, которого прикупил три месяца назад для служебных нужд. Получив из-за масти кличку Гнедко, данный "агрегат" по перемещению моей тушки мощностью в одну лошадиную силу, как, правило, использовался мною в повседневной жизни, если не пользовался дежурными служебными лошадками.
Выведя из стойла Гнедко, оседлал его, приладил к седлу РД и мешок с тревожным набором, выбрался на двор. Накинул на луку седла повод уздечки дежурной кобылки, взобрался на Гнедко и, выехав на улицу, потрусил к резиденции, ведя второго коня в поводу. Надо у наместника отпроситься на всякий случай, да и доложить о случившемся.
