Пес в колодце (ЛП) - Вольский Марчин (версия книг .txt) 📗
Торрезе с жалостью поглядел на меня.
- Что с тобой происходит, Альдо? Я знаю тебя пятнадцать лет, но никак не могу избавиться от впечатления, что вижу тебя впервые.
- Ты сомневаешься в том, что я – это я?
- Как раз это я уже проверил. Начиная с папиллярных линий, заканчивая запаховыми следами. Вот только размышляю вот над чем: что эти уроды с тобой натворили? Прополоскали тебе мозги?
- Не пересаливай, Лука. Приглядись ко мне.
- Кого-нибудь другого ты, возможно, и обманешь. Меня – нет. Ты Гурбиани, но вот ведешь себя не как Гурбиани. Понятное дело, мне это никак не мешает, я работаю на тебя и выполняю твои приказания, но вот другие… Если бы синьор Амальфиани начал подозревать, будто бы что-то не так… Тебя не спасло бы даже все твое состояние.
- Знаю.
Мы стояли одни на самом краю скального обрыва, залитые сиянием заходящего солнца. С левой стороны вздымался покрытый лесом холм с триангуляционной вышкой. Под нами темнела долина. Если бы Лука хотел столкнуть меня вниз, более подходящего случая у него просто не было бы. Но он всего лишь усмехнулся.
- Шеф, чуть побольше доверься мне.
Неожиданно он прыгнул на меня, свалил на землю и прижал к земле. Сделал он это так неожиданно и с такой силой, что я не мог и вздохнуть. При этом я ожидал удара, укола, боли. Но ничего подобного не произошло.
- Отступаем медленно и на четвереньках, - сказал он, не ослабляя объятий.
- Но что случилось?
- Минуточку. – Из воротника он вытащил тонкий прут, законченный головкой, словно у шпильки. – Джанни, возьми Франко, и просмотрите холм Деи Импиккати. Похоже, я видел кого-то неподалеку от триангуляционной вышки. Потом доложите.
- Я там никого не видел, - сказал я, отступая на коленях. – Опять же, то мог быть просто какой-то турист.
- Иногда лучше перебдеть, я видел четкое световое отражение. Возможно, то был только бинокль, но мог быть и оптический прицел… Можно подниматься. Я провожу тебя домой, Альдо.
Я молчал, погрузившись в собственные мысли. Не верил я ему так сильно. Инцидент мне казался подстроенным как по заказу. Как будто бы Торрезе желал быстро доказать свою лояльность и пригодность. Тем временем, этот случай еще сильнее углубил мою отстраненность к нему. По дороге я еще раз задумался над тем, что, собственно, случилось с Гурбиани. Я принимал во внимание, что даже если похищение и вбрасывание в Колодец могло быть спонтанным действием фундаменталистов, то попытка порубить его на органы указывала на сознательное действие кого-то из близкого ему круга. Какие-то его враги из SGC, Амальфиани, власти? При всей его доброжелательности, Вольпони я не доверял. Глубочайшее недоверие, вынесенное из опыта предыдущей жизни, заставляла меня быть чрезвычайно осторожным. В особенности же, по отношению к тем, которые казались такими дружелюбными. Если я хотел пережить, то не мог исключить никого и ничего. Даже того, что мое чудесное спасение Моникой могло быть элементом мастерской игры.
Ее я встретил возле искусственной лагуны. В своем закрытом купальнике она выглядела исключительно манящей.
- Выкупаешься, Альдо? – спросила девушка.
- Возможно, позднее.
Торрезе свернул к лифту, который вел к гаражу, я же вошел в дом. Там поднял телефонную трубку и позвонил Габриэлю. Тот все так же не отвечал.
В кабинете я открыл компьютер и просмотрел высланные мне файлы. Поначалу открыл рапорт об отношениях внутри Консорциума. Не знаю, насколько Торрезе представил ситуацию объективно, но из отчета следовало, что исчезновение Гурбиани открыло существование двух сражающихся друг с другом фракций. Одну – желающую сохранить status quo – образовывала группа, концентрирующаяся вокруг Розенкранца и Лили Уотсон; во вторую, стремящуюся получить большую автономию всех теле- и радиостанций, киностудий, фотоателье, печатных изданий, типографий и сети клубов, входящих в состав империи, входили люди Леона Бьянко из "Эротикона" и свора Летиции Ромеро из "Минеттио" и Клубов Веселого Поросенка. Между ними лавировали прагматики, к которым Лука причислил Липпи, вот только эта группа таяла на глазах. Сам Торрезе располагался над фракциями, представляя самого себя как функционера, безусловно преданного Гурбиани. Впрочем, возможно, что он таким и был. Рапорт не содержал заключений, но давал понять, что фракция Розенкранца и Уотсон обрела определенный перевес.
Уроки одного из моих учителей, Макиавелли, приказывали стать союзником более слабого.
Затем, с некоторым опасением, я заглянул в файл, касающийся моей жены. Биография Моники была краткой. Подтвердилось все то, что она о себе рассказывала: школа медсестер, начатое и прерванное высшее медицинское образование, стажировка в хирургической клинике в Вероне. Лука прибавил еще и выписку из полицейских отчетов о ее заработках на жизнь в течение последних двух с половиной лет в качестве дамы для компании. Затем я нашел распечатку с ее банковского счета. Удивительно малого. Проблему, однако, решили переводы. Все в частную неврологическую клинику под Неаполем. Зачем? Благодаря сведениям со следующей страницы, все сделалось ясным. Три года назад в тамошнее реабилитационное отделение попал пятнадцатилетний Джованни Мазур. После неудачного прыжка вниз головой со скал в Пиккола Марина на Капри у него был поврежден спинной мозг. Парень был парализован. Интенсивные и дорогостоящие реабилитационные процедуры вернули ему частичное владение одной рукой. Добрый Боже! Неужто я так ошибся в собственных оценках? До этого момента я считал Монику современной куртизанкой, хладнокровной, расчетливой, бессердечной… Тем временем, всю свою жизнь она посвятила спасению брата…
Я почувствовал себя совершенно глупо. Неожиданно захотелось переговорить с собственной супругой. Без свидетелей и без подслушивающих устройств.
Монику я застал над крытой лагуной, над которой, несмотря на приближающиеся сумерки, ярко светило искусственное солнце. Я предложил ей ночную прогулку, что Моника приняла с восхищением. На лифте мы спустились на нижний уровень. В гараже тут же появился Франко, мой первый шофер. Я хотел его отправить, никакой угрозы не чувствовал. Никому ведь не могло прийти в голову, что Гурбиани пожелает именно сейчас покинуть собственную твердыню. Шофер начал протестовать.
- Синьор Лука приказал мне…
- Я отменяю его приказ, Франко, сегодня ты мне не будешь нужен, - сказал я и попросил Монику сесть за руль "ламборджини".
- С удовольствием. А куда ты хочешь поехать? – с легким изумлением спросила та.
- Прямо перед собой.
Я уверен, что охранник поехал за нами, но нам удалось от него оторваться. Моя жена на автостраде ехала со скоростью более двухсот километров в час. А потом молниеносно свернула в лабиринт улочек какого-то городка, а уже там свернула в сторону Розеттины. А потом мы съехали на обочину пустой деревенской дороги. И обождали там с четверть часа. Никто не показался. Если даже кто-то преследовал нас, то делал это чрезвычайно умело. Весьма оптимистически я предположил, что мы обманули всех тех, которым хотелось бы помешать нашей интимности. Мы были одни: мы, автомобиль и ночь. Мотаясь из стороны в сторону, постоянно меняя маршрут, в конце концов мы добрались до Монтана Росса. Я попросил Монику остановиться на боковой улочке.
- Мы возвращаемся домой к Паоло? – с удивлением спросила та.
- Чуточку дальше.
Еще вчера, когда мы отправлялись на церемонию заключения брака, я заметил дорожный указатель и рекламу Археологического Парка. Судя по карте, он включал в себя все давнее имение донны Пацци с акведуком, прудом и священным кругом. О таком месте для нынешней ночи можно было только мечтать. Пешком мы спустились к воротам парка.
- В это время здесь все давным-давно уже закрыто, - сказала Моника. – Впрочем, ты и сам видишь вывеску: "Chiuso".
- У меня постоянный пропуск на вход в любое время дня и ночи, - ответил на это я.
И с моей стороны это не было пустой похвальбой. За две сотни евро мы не только прошли на территорию раскопок, но еще и получили от охранника бутылку вина, путеводитель и заверение, что во время прогулки нам никто не станет мешать. До самого утра..
