Машина различий - Гибсон Уильям (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
— Не стоит беспокойства, сэр. — Фрейзер открыл кожаный блокнот и извлек из кармана по-квакерски скромного сюртука самописку. — Вы бы не отказались ответить мне на несколько вопросов?
— Правду говоря, сейчас я несколько занят… Бесстрастный взгляд Фрейзера заставил его умолкнуть.
— Я здесь уже три часа, сэр. Ожидал удобного момента для беседы.
Бессвязные извинения Мэллори Фрейзер пропустил мимо ушей.
— Часов в шесть утра прямо у входа во дворец я стал свидетелем любопытной сцены. Мальчишка-газетчик кричал, что левиафанный Мэллори арестован за убийство.
— Я? Эдвард Мэллори? Фрейзер кивнул.
— Ничего не понимаю. Зачем газетчику выкрикивать такую идиотскую ложь?
— Газеты шли отлично, — сухо заметил Фрейзер. — Я вот тоже купил.
— И что, скажите на милость, имеет сказать обо мне эта газета?
— Ни слова о каком бы то ни было Мэллори. Вот, взгляните сами. — Фрейзер уронил на стол лондонскую “Дейли-экспресс”.
Мэллори взял газету, положил ее в корзинку.
— Какая-то дикая шутка, — неуверенно предположил он. — От уличных мальчишек можно ждать чего угодно…
— Когда я снова вышел на улицу, маленький негодник уже сделал ноги, — продолжал Фрейзер. — Но многие из ваших коллег слышали его вопли. Здесь все утро только об этом и говорят.
— Ясненько, — протянул Мэллори. — Это объясняет некоторые… Да уж! — Он кашлянул, прочищая горло. Фрейзер бесстрастно за ним наблюдал.
— А теперь взгляните на это, сэр. — Полицейский вынул из своего блокнота лист бумаги, развернул его и пододвинул к Мэллори.
Машинный оттиск дагерротипа. Труп, лежащий на прозекторском столе, половые органы скромно прикрыты тряпочкой, живот вспорот до самой грудины, судя по всему, одним кошмарной силы ножевым ударом. Мраморно-бледная кожа груди, ног и вздувшегося живота жутковато контрастирует с глубоким загаром рук и лица.
Это был Фрэнсис Радвик.
Под снимком стояла подпись: “НАУЧНОЕ ВСКРЫТИЕ БРЮШНОЙ ПОЛОСТИ. «БАТРАХИАЛЬНЫЙ» ИНДИВИД ЗАРЕЗАН И ВСКРЫТ В ПРОЦЕССЕ КАТАСТРОФИЧЕСКОЙ АУТОПСИИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ”.
— Силы небесные! — вырвалось у Мэллори.
— Из официального полицейского досье, — пояснил Фрейзер. — Судя по всему, снимок попал в руки какого-то шутника.
Страшно. Страшно и странно.
— И что бы это значило?
Фрейзер открутил колпачок самописки.
— Сэр, что такое “батрахиальный”?
— Относящийся к земноводным, в первую очередь — к лягушкам и жабам, — неохотно ответил Мэллори. — От греческого “батрахос”, лягушка. — Он с трудом подыскивал слова. — Однажды — несколько лет назад, во время дискуссии — я сказал, что его теории… что геологические теории Радвика…
— Я слышал эту историю сегодня утром, сэр. Складывается впечатление, что среди ваших коллег она достаточно широко известна. — Фрейзер перелистнул блокнот. — Вы сказали мистеру Радвику: “И вы напрасно приписываете ходу эволюции батрахиальную медлительность вашего собственного интеллекта”. — Он сделал паузу. — В покойнике действительно было что-то лягушачье, не так ли, сэр?
— Это произошло в Кембридже, во время публичных дебатов, — медленно проговорил Мэллори. — Мы были очень возбуждены…
— Радвик тогда заявил, что вы “сумасшедший, как шляпник”, — задумчиво заметил Фрейзер. — Говорят, вы восприняли это замечание весьма болезненно.
Мэллори побагровел.
— Он не имел права так говорить, да еще с этаким аристократическим апломбом…
— Вы были врагами?
— Да, но… — Мэллори отер пот со лба. — Не думаете же вы, что я имею какое-либо отношение…
— Не по собственному умыслу, в этом я уверен, — заверил его Фрейзер. — Но ведь вы, сэр, родом из Сассекса? Из города под названием Льюис?
— Ну и что?
— Насколько я понимаю, десятки подобных снимков были отосланы из почтовой конторы Льюиса.
— Десятки? — потрясение переспросил Мэллори.
— Да, разосланы вашим коллегам по Королевскому обществу, сэр. Анонимно.
— Господи Боже, — выдохнул Мэллори. — Они хотят меня уничтожить! Фрейзер промолчал.
Мэллори снова взглянул на снимок — и вдруг его сердце сжалось от сострадания.
— Ох, Радвик, Радвик, несчастный ты сукин сын! Это что же они с ним сделали!
Фрейзер наблюдал за ним с вежливым интересом.
— Он был одним из нас! — Мэллори захлестнул неподдельный гнев. — Хреновый теоретик, но блестящий полевой работник. А какое несчастье его семье!
Фрейзер сделал пометку в блокноте.
— Семья… Нужно будет сделать запрос. Возможно, им тоже указали на вас как на убийцу.
— Когда убили Радвика, я был в Вайоминге. Это все знают!
— Богатый человек может использовать наемников.
— Я не богатый человек. Фрейзер снова промолчал.
— Не был богатым, — поправился Мэллори, — в то время не был…
Фрейзер неспешно листал блокнот.
— Я выиграл деньги.
Фрейзер вскинул на секунду глаза и снова занялся своим блокнотом.
— Понятно, — горько усмехнулся Мэллори. — Драгоценные коллеги успели заметить, что я слишком уж много трачу. И заинтересовались — с чего бы это вдруг. И начали строить догадки.
— У зависти длинный язык, сэр.
Мэллори ощутил приступ головокружительного страха, опасность повисла в воздухе, словно осиный рой. Мгновение спустя — под тактичное молчание Фрейзера — он снова взял себя в руки. Нет, они его не запугают, не лишат рассудка. Надо что-то делать. Свидетельством чему — эта мерзость. Мэллори мрачно склонился над жуткой полицейской фотографией.
— Здесь написано: “Продолжение следует”. Это угроза, мистер Фрейзер. Намек, что последуют аналогичные убийства. “Катастрофическая аутопсия” — это выражение отсылает к нашему научному спору. Можно подумать, что Радвик погиб из-за этого спора!
— Ученые воспринимают свои разногласия очень серьезно, — заметил Фрейзер.
— Если я верно вас понял, мои коллеги считают, что эти снимки разослал я, да? Что я, подобно беспринципным политикам, нанимаю убийц? Что я опасный маньяк, который похваляется убийством своих соперников?
Фрейзер молчал.
— Боже мой! — обреченно вздохнул Мэллори. — Ну и что же мне делать?
— Мое руководство предоставило мне в этой операции полную свободу действий, — официальным тоном объявил Фрейзер. — Мне придется просить вас, доктор Мэллори, довериться моему благоразумию.
— Но что мне делать с уроном, нанесенным моей репутации? Мне что, подходить к каждому человеку в этом здании и умолять его о прощении? И говорить… говорить ему, что я не какой-то там изверг?
— Правительство не допустит, чтобы видный ученый подвергался подобным издевательствам, — бесстрастно заверил его Фрейзер. — Не далее как завтра комиссар полиции сообщит Королевскому обществу, что вы стали жертвой злонамеренной клеветы и свободны от каких-либо подозрений по делу Радвика.
Мэллори потер подбородок.
— Вы думаете, это поможет?
— В случае необходимости мы сделаем публичное заявление для газет.
— А не может ли статься, что подобная огласка возбудит против меня еще большие подозрения?
— Доктор Мэллори, — вздохнул Фрейзер, — мое Бюро существует для раскрытия и уничтожения заговоров. У нас есть немалый опыт. У нас большие возможности. Неужели вы думаете, что мы не справимся с какой-то жалкой кучкой преступников? Мы схватим всех причастных к этому заговору, и рядовых исполнителей, и главарей, и сделаем это скорее, если вы, сэр, будете со мной откровенны и расскажете все, что вам известно.
Мэллори откинулся на спинку кресла.
— Как правило, мистер Фрейзер, я человек откровенный. И если бы эта история не была такой темной и скандальной…
— Положитесь на мой здравый смысл.
Мэллори взглянул на стеллажи красного дерева, на подшивки журналов, на переплетенные в кожу тома и огромные атласы. В воздухе библиотеки висел едкий запашок недоверия, подозрительности. Вчера, после уличной стычки, Дворец казался ему спасительным убежищем, теперь же здесь стало тесно и душно, как в крысиной норе.
— Здесь не место ее рассказывать, — пробормотал Мэллори.
