Зло побеждает зло (СИ) - Дмитриев Павел В. (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

Кроме писанных правил, следует учитывать цеховую договоренность: категорически не принято вредить коллегам, срубившим гешефт на чем-то типа запараллеливания конторского номера на личную квартиру директора. То есть пока "пара" не вылезет в спущенном с административных вершин наряд-заказе, убирать непонятную кроссировку и разбирать "левак" никто из монтажников в здравом уме и трезвой памяти не станет. Принцип "живи сам и давай жить другим" соблюдается нерушимо.

Следующим пунктом убийственного квеста стал поиск места.

Самое очевидное - Ильинка, кратчайший маршрут между Кремлем и ЦК.** Вожди там ходят по несколько раз в день, удобных моментов сколько угодно. Вот только одна незадача: улица широкая, почти проспект. Соответственно трафик такой, что серьезная осколочная мина непременно угробит многие десятки ни в чем неповинных пешеходов. Фугас, опять же, ни малейшей гарантии не дает - фиаско Ларионова с инженерными гранатами Новицкого тому порука.

Выход подсказала Александра. Можно подумать, она одна знала, что СССР и вся прогрессивная общественность земного шара готовится к очередному, шестнадцатому съезду ВКП(б). Хотя для участников уже напечатаны не только пригласительные, но и специальные розовые квитанции, по которым в магазине ГПУ можно купить по старым ценам отрез бостона на костюм, две пары нижнего белья, катушку ниток, кусок туалетного мыла, пару обуви, сорочку, резиновое пальто и шерстяной жакет. Сей факт не обсуждает только ленивый москвич, однако для нас важно совершенно иное - проходить мероприятие будет в Большим театре. Если идти туда из ЦК, и нет желания делать крюк, Большой Черкасский переулок не миновать никак.

Напротив дома N4 нашелся исключительно удобный шкаф. Однако вывести оттуда пару оказалось не просто. Вокруг сплошные учреждения, вахтеры и пропускная система, многолетнее напластование ведомственных кабельных времянок, да еще топология магистралей, как назло, неудачная. Пришлось немало потрудиться, задействовать аж три промежуточных узла, еще и Блюмкина привлечь на помощь в прозвонке. Он, оказывается, совсем не чужд электротехнике - починял проводку в домах, ремонтировал освещение в трамвайных вагонах Решильевского парка, какое-то время работал целым помощником электротехника в Одесском русском театре.

Дальше встал вопрос электродетонаторов. Те, что привезены нами из Константинополя, лучшего в мире шведского производства, рассчитаны на гарантированное воспламенение при токе в один ампер. Мелочь, столько шутя выдаст пара пальчиковых батареек 21-го века. Шестивольтового автомобильного аккумулятора двадцатых - тоже хватит с огромным запасом. Да только скроссировонный нами шлейф больше километра длинной, сопротивление медной пары в нем - сильно за сотню Ом. Загнать в такую линию целый ампер - не хватит никакого аккумулятора. Пришлось установить в корпус мины доработанный телефонный звонок, тот что бьет молоточком по тарелочке, и батарейки от фонарика.*** А еще - примитивный картонный предохранитель, на всякий случай.

Но хватит воспоминаний - я у цели.

Как ни хорош новенький, импортированный из Германии кроссовый шкаф, все же у колонны бывшего офисника Московского купеческого общества он смотрится уродливо. Надо бы по хорошему убирать его внутрь, да только расположившийся тут Наркомздрав в лице своего наркома скорее удавится, чем пустит посторонних на священные квадратные метры. Разве что за несколько телефонных номеров... смешные фантазии. По такому пустяку ЦТС делиться сакральным ресурсом ни за что не станет.

Участок не мой, но территориальное деление между монтерами-телефонистами пока весьма условно. Форма удостоверения едина по всей Москве, везде одинаковые замки под ключ-трехгранник. Наряд-заказ выписан на подлинном бланке, благодаря мастерству Блюмкина не всякая графологическая экспертиза опровергнет его аутентичность. Осталось создать видимость бурной деятельности, тогда ни один чекист не усомнится в моем статусе.

С ленцой, но не мешкая кинул на асфальт ветошь, на ней выложил в художественном беспорядке моточки проводов, трубку-пробник, кусачки, ножи и прочую мелочевку. К стенке шкафа прислонил пухлую папку с торчащими во все стороны бумагами. Шевеля от показного усердия губами и заглядывая в листок чертежа, поелозил спрятанными в перчату пальцами по контактам, подергал кроссировки, ковырнул отверткой несколько болтиков. Между делом - вытянул наружу "хвост" от собранной пары, и со всей возможной осторожностью подсоединил его к полевому телефону. Шутки остались в прошлом - все предохранители сняты. Стоит мне утопить кнопку вызова на боковой стенке "Сименсъ-Шуккертъ", как за углом, на Большой Черкасской, громыхнет взрыв мины.

Теперь только ждать. Я комфортно пристроился на сундучке телефона у полуоткрытой двери шкафа и "взял в работу" конец магистрального кабеля. Не зря же третьего дня запихал чуть не пятиметровый отрезок стопарки поглубже в ведущую под землю трубу? Неторопливо вскрыл тяжелую свинцовую броню, оттер масляную заливку, аккуратно надрезал и стащил пропитанную гудроном изоляцию. Опутанные натуральным шелком медные провода тяжелой волной легли на заботливо прикрытое тряпицей колено.

Разбирать на косоплет, иначе говоря, скручивать пары под отдельный проволочный узелок для упрощения последующей расшивки по кроссу - тупейшее занятие. Мне сейчас нужно как раз что-то эдакое, мешкотное, занять руки. Вроде как при деле, но времени смотреть по сторонам в избытке: никак нельзя пропустить появления Александры.

Еще бы сунуть в зубы лихо замятую папироску, сразу маскировка зашкалит за сто процентов. Однако слишком крепко держится вбитый в 21-ом веке императив - вредную для здоровья привычку я так и не освоил. Да и зачем, в сущности? Табачного, а чаще махорочного дыма в Москве без меня хватает. Тихий ветерок то и дело рвет сизые клубы с идущих мимо людей. Разве что Иверские "божьи цветочки" умудряются обойтись без вонючей гадости. Ползут себе неспешно, лица в восковых морщинах под черными платочками, друг-другу на жизнь жалуются:

- Поразит Господь, - бормочет одна, в громком шепоте изуверская убежденность. Грозит в пространство сухоньким пальцем: - Пождите, пождите, отмстит царица наша небесная!

- О-ох, - жалостно вздыхает другая, потирая слезящиеся глаза, давно выцветшие, как и атлас ее платья. - Батюшки, да что же это такое делается, безбожники при всем честном народе наземь скидывают колокола!

- То к войне неминучей...

Продолжение исторической ретроспективы я расслышать не сумел. И ладно - напуганное газетами столичное население любое событие воспринимает однозначно. Церкви сносят? К войне. Всесоюзную перепись устраивают? К войне. Улицы расширяют, асфальтом новым закатывают? К войне. Карточки вводят? К войне. Светофор установили?**** К войне. В Румынии Кароля королем избрали? Опять к войне. Натуральное помешательство на врагах и шпионах, к каждому второму впору дурку вызывать.

Далеко ходить не надо, вот пожилой пролетарий, небось еще с дореволюционным стажем, на ходу поучает молодую парочку:

- Ежели вдруг мир на нас обрушится, советская республика недели стоять не будет. Лавошники, кого ни возьми, сытые, злые зенки так и таращат. Только где слабина обнаружится, зараз пулять в спины примутся. Потому надо нам оборону крепить, чтоб враг дурного не мыслил, то самое первое дело!

Молодой, плоскоплечий парень с глазками маленькими и жадными, вместо молчаливого внимания, гнет свое:

- А вот и пусть откроется! Мы враз непачей и буржуев перестреляем всех, а потом на ворога так навалимся, что поганые буржуи до Марса тикать будут! А уж после...

- Ты бы сперва промфинплан вытянул, вояка! - суется в "сурьезный" разговор девчонка. - Хлеба купить не на что!

И тут же получает чуть не сносящий с ног толчок в загривок:

- Молчи, дура!

Зачем такая красивая за кретина замуж пошла?

Но стоп! Что за преуспевающая совслужащая отряхивает легкий летний плащик на перекрестке Большого и Малого Черкасского? Александра, определенно, это она! Моя очередь подавать знак. Скидываю с головы кепку, отираю платком пот с лица. Девушка в ответ перекладывает из руки в руку белую дамскую сумочку. Оборачивается в сторону Ильинки, вглядывается, как будто кого-то ждет.