Миттельшпиль (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Речь Тирпица оказалась достаточно сумбурна, что выдавало его сильное волнение. Причем волнение не из-за того, что грядет война. К ней то он был готов и знал, что столкновение, в первую очередь с английским флотом, неизбежно. Нет, из-за того, что действия Монтекукколи срывали все планы по подготовке к войне и изначально ставили «Флот открытого моря» в невыгодное положение. Даже не только из-за соотношения сил, сколько из-за ограничения маневра. К тому же статс-секретарь по морским делам был убежденным сторонником мирных отношений с Россией.
Фон Фалькенхайн прекрасно понимал адмирала. Он тоже полагал, что Германии требуется еще три-четыре года, чтобы привести армию в надлежащее состояние. Пусть даже и придется после этого воевать на два фронта. Значит, следует поддержать адмирала, хотя бы для того, чтобы оттянуть начало войны.
Мольтке снял фуражку и провел платком по блестящей лысине. В Потсдамском парке не было жарко, но нервы… Хельмут чувствовал, что адмирал прав, но полагал, что время для принятия решений еще есть.
— Герр Альфред, на мой взгляд, ваши опасения не имеют основания. Конечно, австрийцы поступили крайне неблагоразумно, но ни один здравомыслящий человек не начнет войну в преддверии осени и зимы. Чтобы провести мобилизацию потребуется полтора-два месяца, а это уже сентябрь. Дожди, заморозки, слякоть и раскисшие дороги, особенно в Галиции, Польше и Малороссии. Маневренная война в таких условиях невозможна. Ранее апреля-мая начало боевых действий не прогнозируется. А за полгода еще многое может измениться. Полагаю, что стороны приостановят конфликт, поскольку он никому не выгоден. Австрийцы еще менее готовы к войне, чем мы.
— Кроме британцев, герр Мольтке, — не выдержал фон Фалькенхайн. — На настоящий момент, как верно отметил герр Тирпиц, британцы и французы сильнее нас на море. Я хочу отметить, что и французская армия отнюдь не слабее нашей. Австрийцев можно не учитывать, поскольку русские полностью свяжут их силы. Время мира работает на нас, на подготовку нашей армии и усиление флота. Думаю, что наш кайзер предпримет все усилия, чтобы погасить данный глупый конфликт. А если это невозможно, то нам следует как можно дольше удерживаться от вступления в войну. При этом, пользуясь нейтральным статусом, стоит надавить на русских, прекратив им поставки селитры, да и всего прочего, что они получают через нас. Нам необходимо создать стратегические запасы сырья до той поры, пока «просвещенные мореплаватели» не перекроют нам чилийские поставки.
— Вы полагаете, герр Эрик, что война может начаться в любой момент? — Мольтке не удержался, чтобы не ответить своему сопернику и конкуренту. — Формально британцы только подают надежды, но держатся в стороне от франко-русского союза. Да и французы, как показала война русских с японцами, могут проигнорировать союзнический долг и наплевать на подписанные договора, если это не понравится Лондону. Париж более играет в независимость, вот только эта независимость все больше и больше становится фикцией. Так, что я пока не вижу никаких предпосылок французского вмешательства, даже если Петербург сцепится с Веной.
— А я, герр Хельмут, убежден в противоположном. Если бы все зависело от нас и австрийцев, то я уверен, что один окрик с нашей стороны посадил бы венцев за стол переговоров. Влияния на Габсбургов, чтобы привести их в чувство, у нашего кайзера хватит. Русские еще не отошли от последствий японской войны. Их премьер, убежденный сторонник сохранения хороших отношений с нами, имеет достаточное влияние на царя, чтобы убедить его решить дело миром. Обе стороны приносят друг другу формальные извинения и ограничиваются не менее формальными наказанием виновных. Конфликт исчерпан и честь государств соблюдена. Но слишком много заинтересованных в эскалации данного конфликта. И Лондон, и Париж будут пользоваться нынешней ситуацией, чтобы довести дело до войны. Они к ней не готовы, но мы не готовы к действиям в такой ситуации еще больше.
Прусский военный министр замолчал. Тишина нарушалась только шелестом облетающих листьев и шумом шагов военных. Каждый обдумывал сложившуюся ситуацию и пытался найти выход. Тирпиц поглаживал свою бороду, которая, как не странно, очень напоминала бороду русского адмирала Макарова и довольно громко сопел. Мольтке потел и мешки под его глазами набухли еще больше. Да и кажущийся невозмутимым Фалькенхайн снял фуражку и периодически приглаживал седоватый ежик на голове. Молчание затягивалось и становилось уже натянутым.
— Итак, господа, — пруссак первым решил прервать молчание. — Думаю, что армия и флот должны высказать свое единое мнение по поводу наших дальнейших действий. Я предлагаю поддержать герра Тирпица. Герр Альфред, на следующем совещании, вы изложите наше общее мнение кайзеру. Можете говорить и от моего имени. Мы не готовы к возможной войне на два фронта…
— И от моего тоже, — пересилив себя произнес Мольтке. Невзирая на то, что Фалькенхайн был его соперником (Хельмут не без основания предполагал, что пруссак метит на место начальника Генерального штаба и только известная фамилия, и заслуги Мольтке-старшего позволяют ему сохранять свой пост и свое влияние на Вильгельма), но то, что в этих словах был определенный резон он не мог не признать.
Тирпиц молча кивнул. Германская военщина пришла к единому мнению — нужен мир, поскольку к такой войне они пока не готовы. Но никто из участников этого импровизированного совещания не мог представить себе дальнейшее развитие событий. А пока они направились к выходу из парка, где их уже давно ожидали экипажи. Они еще находились в Потсдаме. Но все государственные учреждения работали в Берлине, куда им и следовало ехать. Кайзер также не собирался задерживаться во дворце Сан-Суси и готовился к переезду в Берлинский городской дворец. Вследствие изменения международной обстановки терять время на перемещения между городами были непозволительной роскошью.
Австро-Венгрия. Вена, посольство Великобритании. Июнь 1909 г.
Изначально, еще до приезда в Вену Пэкинхэм понимал, что идея о развитии инцидента в войну, мягко говоря, наивна. Даже не столько наивна, сколько выражала ожидания руководства, не особо связанные с реальными событиями. Как бы австрийцы не горели жаждой мщения, но бросаться в бой, причем с выходом в нейтральные воды, было бы с их стороны большой глупостью. Так что, вместо орудий заговорили перья, и министерства иностранных дел обоих государств обменивались полноценными бортовыми залпами нот и посланий. Становилось понятно, что если не вмешаться, то дело будет спущено на тормозах и потоплено в бюрократических баталиях.
Пэкинхэм не был наивным юношей и примерно представлял причины, двигающие Британией. Так или иначе столкновение с Германией было неизбежным. Проклятые гунны били по оплоту английской мощи, по ее промышленности и торговле. Кроме того, опоздавшие к разделу колониального пирога тевтоны были настроены «восстановить справедливость» силой оружия. Cудьба подкинула шанс стравить германские государства с Россией. И выждать момент пока обе стороны не измотают друг друга а затем разгромить как одних, так и других при помощи Парижа.
Конкурента нужно было устранять, причем желательно чужими руками.
Проблема была в другом. Австрийцы пока не рвались в бой. Точнее можно было выделить партию войны (в основном в лице венгерской аристократии), общее болото и партию мира, которой заправлял Франц-Фердинанд. Император внешне стоял над схваткой, тем не менее благосклонно относился к своему наследнику, несмотря на предыдущие разногласия по поводу женитьбы на чешской графине. А эрцгерцог — это серьезное влияние на военную верхушка империи. Правда в последнее время Франц-Фердинанд сменил мирную риторику на более воинственную, но Пекинхэм находил в этом какую-то странность. И даже был уверен в том, что слова эрцгерцога только дымовая завеса, под которой австрийский двор стремится обтяпать свои внутренние дела. Что шло в разрез с английскими интересами. Конечно коммодор понимал, что задание Первого лорда Адмиралтейства было практически неисполнимым. Но задача сильно зацепила Уильяма, и он искал разные способы ее решения. Перебирались все варианты, в том числе и абсолютно нереальные, прокручивались, оценивались и, после тщательного рассмотрения, отбраковывались. Был один неплохой выход из этой ситуации, в свое время неплохо сработавший в России против императора Павла. Количество желающих отправить эрцгерцога к праотцам среди сербов и черногорцев было достаточно велико. Но коммодор понимал, что теракт, проведенный балканцами, мог вызвать только войну между сербами и австрийцами, без вовлечения России. Следовательно, нужно было продумать как обойти данный скользкий момент.
