Путь домой (СИ) - Турундаевский Андрей Николаевич (прочитать книгу TXT) 📗
Офицер вел беседу жестко и довольно прямолинейно, без особых психологических вывертов, ожидавшихся кореянкой от профессионала-контрразведчика. Хотя, возможно, простота была нарочитой и скрывала изощренную игру.
— Сударыня, хватит запираться. Я уважаю вашу преданность микадо, но сейчас вы в моей власти. Или вы добровольно рассказываете о путях передачи секретного оружия от полковника Акаши бунтовщикам, или, к моему глубокому прискорбию, вами займутся менее культурные, но очень патриотичные господа. Полагаю, вас интересует как ваша личная судьба, так и судьба будущего ребенка. Вы же не хотите огорчить своего, так сказать, супруга?
По содержанию вопросов Ма Ян понимала, что контрразведчик-пээсовец считает её европейски образованной корейской аристократкой, сторонницей прояпонской ориентации, ради паназиатской идеи работающей на японского резидента Мотодзиро Акаши. Ростислава же, видно, пээсовцы продолжали считать англичанином, офицером на службе Эдуарда VII, кем-то вроде Джеймса Бонда. С учетом англо-японского союза, такое предположение выглядело почти очевидным.
Закидав пленницу вопросами, чередующимися с вежливыми угрозами, офицер утомился и сделал знак стоявшей рядом монахине. Та быстро принесла чашку из тонкого китайского фарфора с ароматным крепким чаем и бутылку ямайского рома. Пока контрразведчик смаковал чай, подливая в чашку ром, беседу повел Ан Чун Гын, перейдя на корейский язык.
— Госпожа Пак Ма Ян, настоятельно советую принять предложение русского штабс-капитана Песцова. Поверьте, это в интересах Чосон. Знаю, что вы давно живете далеко от Сеула, там сейчас многое переменилось. Я раньше надеялся, что победа Японии над Россией обеспечит союз и сопроцветание трех азиатских империй — Кореи, Китая и самой Японии. Но теперь японские солдаты грабят корейский народ, как белые дьяволы никогда не грабили. Когда крейсера адмирала Макарова нарушили снабжение японской армии на континенте, солдаты стали отбирать у крестьян последний рис. При малейшем возмущении рубят катанами. Император ничего не может сделать. Народ, как в Имдинскую войну, создает отряды ыйбён. Я воевал в таком отряде, но потом пришлось уйти во Владивосток.
Ма Ян анализировала слова соотечественника. Видимо, причиной отличия положения от известного из учебников истории стало спасение адмирала Макарова при взрыве "Петропавловска" и прорыв части Порт-Артурской эскадры во Владивосток. Более эффективная крейсерская война на коммуникациях вынудила японских генералов снабжать армию за счет мирного населения Кореи и Китая. Поэтому антияпонское партизанское движение ыйбён началось раньше, а Ан Чун Гын, не занявшись торговлей углем, успел разочароваться в паназиатских идеях и возненавидеть алчных вельмож из генро, да и прочих японцев. Ан Чун Гын не питал ни малейших симпатий к Российской империи, но теперь видел в ней единственный реальный противовес японской экспансии, на глазах уничтожающей остатки корейской государственности. Перейдя с остатками разбитого отряда на русскую территорию, энергичный кореец начал обивать начальственные пороги в поисках поддержки для антияпонского сопротивления. С помощью военных контрразведчиков Ан Чун Гын добрался до Санкт-Петербурга, где попал в руки руководителей православного союза. О своей жизни в России корейский партизан рассказывал в общих чертах, несомненно умалчивая или искажая многие существенные обстоятельства, однако Ма Ян поняла главное: неискушенного в политических интригах бывшего сеульского торговца в своих интересах используют российские реакционеры из ПС. По меркам Корейской империи времен Коджона Ан Чун Гын неплохо образован, знаком с конфуцианскими трактатами, умеет красиво и вычурно говорить, но по европейским критериям он абсолютный невежда, игрушка в руках политиканов. Пытаются перевербовать и Ма Ян, играя на патриотических чувствах в дополнение к лобовому нажиму со стороны штабс-капитана. А этот Песцов не так прост, как кажется на первый взгляд. Делает вид, что не понимает корейского языка, но прислушивается к разговору. Раз Ан Чун Гын вышел на российские спецслужбы еще во Владивостоке, доказав свою полезность, логично предположить, что и сейчас корейца опекает профессионал-ориенталист, сменивший армейский мундир на черную униформу православного союза. Надеется, наверно, что женщина проявит слабость и наболтает лишнего в беседе с соотечественником. И еще одна очень неприятная деталь: Ан Чун Гын вопреки традиционному этикету назвал пленницу полным корейским именем, которое в этом мире кроме Ростислава мог знать только Никитин…
Ма Ян решила подыграть Ан Чун Гыну, чтобы выиграть время в надежде на изменение обстановки.
— До меня, почтенный, доходили слухи о неподобающем поведении солдат микадо. Однако что я, слабая женщина, могу изменить в судьбах могущественных империй, столкнувшихся в беспощадной войне?
— Вы знаете про новое оружие, убивающее одновременно многих врагов. Дайте его русским янбонам, и они спасут нашу Чосон от грабителей из генро. Не надо помогать русским бунтовщикам, выступающим против своего законного повелителя.
— Предлагаете избавиться от японского дракона с помощью русского тигра? Будет ли лучше для Чосон? Во всяком случае, мне сейчас нужно подумать. Надеюсь, вы предоставите мне возможность привести себя в порядок?
Кореянка с трудом изобразила подобие кокетливой улыбки.
— Хорошо. Завтра мы продолжим беседу, но советую не забывать о возможных последствиях вашей несговорчивости, — сказал по-русски штабс-капитан, не дожидаясь перевода от Ан Чун Гына. Ма Ян с удовлетворением отметила промах офицера. Видно, кастовое самомнение мешало вникать в детали — штатский человек, тем более женщина, не воспринимался контрразведчиком как серьезный противник. Самомнение и самолюбование заставили Песцова пойти на уступки — захотелось чистой победы, утереть нос своим коллегам-костоломам. Лучше играть на самомнении противника, чем на его джентльменстве.
Ма Ян снова осталась в комнате-камере одна. В который раз огляделась. Шансы на побег без внешней помощи близки к нулю. Хотя видеокамеры наблюдения пока не изобретены, монастырь заполнен штурмовиками православного союза. В принципе костюм монахини помог бы скрыть лицо и фигуру, но инокини, приносящие еду, чересчур рослые. Даже если удастся оглушить, задушить или прирезать одну из этих здоровенных теток, балахон не по росту будет бросаться в глаза. Впрочем, Ма Ян на всякий случай начала плести удавку, отодрав тесьму от неосмотрительно оставленной занавески. Но как же передать весточку Ростиславу, единственному родному человеку в чуждом мире прошлого?
После малосъедобного постного ужина, принесенного неразговорчивыми придурковатыми монахинями, к Ма Ян пришел Ан Чун Гын, на этот раз один. Вероятно, штабс-капитан решил, что помощник-кореец лучше уболтает пленницу. Несмотря на антипатию к соотечественнику, служащему фашистам-пээсовцам, женщина постаралась изобразить чуть ли не придворную любезность. Чувствуя себя персонажем из старинной повести, вроде Чхунхян, Ма Ян витиевато, с множеством иносказаний, говорила о простых вещах. Такую манеру разговора образованная по-европейски кореянка раньше использовала только в шутку. Но сейчас вопросы обсуждались совсем не шуточные. Ан Чун Гын мыслит категориями феодального общества и отождествляет интересы корейского народа с интересами корейского государства и лично императора Коджона. Корейский авантюрист по образу мышления напоминает самых отсталых русских крестьян, ни разу не покидавших своей деревни. Даже азы марксизма объяснять такому субъекту крайне затруднительно, с таким же успехом можно прочесть ему лекцию по физике полупроводников или по принципам работы коллайдеров и трековых детекторов. И этот дремучий тип пытается распропагандировать коммунистку двадцать первого века, привыкшую к кипящей интеллектуальной жизни научного сообщества! Это почти смешно!
По ходу разговора Ма Ян стала понимать, что не стоит доверять только первому впечатлению о человека, что многие старые догмы в сознании Ан Чун Гына начали давать трещину. За время войны и странствий по Корее, Китаю и России кореец успел насмотреться всякого. Теперь бывшая сотрудница ЦЕРНа постаралась подобрать нужные аргументы, понятные для недавнего партизана, постепенно перейдя к более привычной прямой манере дискуссии.
