Османский узел (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Мы тем временем уже занимали заранее подготовленные позиции. Пока основные, но в любой момент готовы были перестроиться, чтобы отражать непременно последующую атаку самым лучшим образом, то есть с минимумом потерь для себя и максимумом для османской шоблы. Этот противник, к счастью для нас, ещё не успел понять, что новые тактические схемы, улучшенное оружие и прочие нововведения позволяют наносить атакующим по старинке такой урон, что мало точно не покажется. И численно преимущество всего в два с лишним раза отнюдь не является панацеей.
Сколько было нас? За вычетом оставшихся в Зете, окопавшихся в Дубровнике и составляющих собственно гарнизон Подгорицы – без малого двадцать семь тысяч… ну или ближе к двадцати шести, тут у самого некоторые нестыковки из-за неразберихи с парочкой отрядов. Флоренция, Милан и Орден госпитальеров были представлены больше символически, болтаясь числом в районе от полутысячи до тысячи с небольшим. Основными же частями войск были итальянская и испанская, в данном случае почти поровну с нашим преимуществом тысячи на полторы активных клинков. Королева Изабелла – и при полной поддержке своего мужа, что также радовало – никак не собиралась почивать на лаврах закончившей Реконкисту. Вот и решила держать паритет с итальянскими войсками, чтобы в итоге разделить лавры примерно поровну. Понятное дело, особенно в точки зрения высокой политики.
Расстановка сил? В какой-то мере стандартная, уже успевшая доказать свою действенность во время Итальянской кампании. Центр, правая и левая «руки», авангард и резерв. Плюс батареи, на сей раз не просто поставленные на выгодных позициях, а ещё и встроенные в дерево-земляные укрепления, вполне неплохо защищающие от попыток как выбить канониров прицельной стрельбой, так и от классических атак пехоты и особенно кавалерии. Канониры, они ж не сами по себе, а под прикрытием отрядов пехоты. Пушки, как ни крути, были слишком ценны и сами по себе, и как активная часть армии, наносящая противнику немалый ущерб.
Излишне говорить, что пехота была разбита на терции – их начали помаленьку осваивать как испанцы, так и флорентийско-миланские союзники – а вот конница в основном группировалась на флангах. Авангард в этой конкретной битве был менее мобильным, полностью состоящим из пехоты, зато хорошей такой, качественной, способной за себя постоять. Ну и готовы были подняться в небо воздушные шары. Не сразу два, ибо это было бы дублированием нагрузки, а сперва один. Второй приготовили исключительно на случай, если с первым случатся какие-нибудь неполадки. Техника то для этого времени новая, а значит страдающая всем набором «детских болезней», которые ещё только предстояло исправлять.
Носилась взад-вперёд Бьянка. Не единственная, конечно, но именно она привлекала наибольшее к себе внимание. Не только и не столько моё, сколько других. Та история с поединком получила широкую известность во всех частях войска и не только. Что жители Зеты, что союзные войска – все они убедились в том, что помимо Львицы Романии подрастает ещё одна знаковая для италийских земель персона, стоящая по многим качествам наравне с воинами и политика мужеска полу. Раньше вроде бы и были наслышаны, но не хватало самой малости, за которую вполне сошёл чуть ли не на куски порезанный, но вместе с тем оставшийся живым Симеон Стокович. Точка перехода количества в качество… с какой-то точки зрения.
- Ты опять переворачиваешь привычный мир вверх дном, Чезаре, - задумчиво этак протянул решивший некоторое время передохнуть от беготни Мигель, стоящий сейчас рядом и также наблюдающий за суетой вокруг. - Суша, море… теперь и до небес хочешь дотянуться. Не уподобься Икару, который взлетел слишком высоко.
- Я не прекраснодушный мечтатель. Скорее уж Дедал, только избавленный от необходимости служить кому-либо. Что же до небес… Пока, по моему убеждению,такие или улучшенные немного воздушные шары останутся пределом доступного человеку ещё очень долгое время. Хотя… всё возможно. Гениальность некоторых творцов нельзя отрицать. Смотрел я чертежи известного нам обоим да Винчи, так там множество очень интересных идей, воплощать которые будем не только мы, но и внукам останется. Кое-что уже на подходе. Пусть проба, первые попытки, но от того не менее важные.
- Это ты про ту свистящую, парящую и грохочущую штуковину?
- Про неё. В будущем она должна себя показать. Сам увидишь, как только будет что показать.
Первый, примитивнейший и не представляющий практической ценности образец парового котла, который ещё нужно доводить до ума. Увы, я ни разу не инженер-технарь, не механик, так что пришлось извлекать из памяти совсем уж школьно-общеинститутские знания, позволяющие сперва создать чертёж, а на его основе простейшую модель. Дело долгое, хлопотное, но на выходе понятно что может получиться. Где пар, там и начало промышленной революции. Не быстрое, пошаговое, но с учётом того, что объявлять науку «происками дьявола» теперь будет ой как сложно в пределах Европы, разгула мракобесия с кострами, на которых станут гореть разные «джордано бруны» можно избежать с высокой вероятностью. Вон, алхимики и прочие со всех стран валом попёрли в Италию, уверившись в собственной безопасности. Цеховые ремесленники опять же. особенно те, которые не видели своей жизни в пределах тех узких цеховых рамок. Разумеется, далеко не все из них были настоящими мастерами своего дела, но приспособить к нужному месту реально оказалось большую часть из них. Хорошо пошло! До такой степени, что высказанные «отцу» мысли о крайней необходимости открытия парочки университетов нового типа, ориентированных исключительно на точные науки и без примеси философии и тем паче теологии, упали на хорошо удобренную почву. Не то чтоб я не мог провернуть такое сам, просто… полная и осознанная поддержка аж самого понтифика здесь лишней точно не окажется. Правда, Родриго Борджиа высказал правильную мысль. Ту, согласно которой сразу несколько знаковых преобразований лучше всего проводить после явственных всем и каждому результатов Крестового похода. Плюс по возвращению в Рим, чтобы поймать и оседлать волну народного ликования.
Меж тем Корелья продолжал не то чтобы ворчать, а скорее выражать беспокойство по поводу тех моих планов, относительно которых был в курсе. Они же касались не только технического прогресса, но и иного, связанного с изменением церковных норм. В частности одной, как бы не самой опасной с самого момента своего принятия. Целибат для духовенства!
- Ты собираешься обрушить то, что было… всегда, - качал головой Мигель. – Ты убедишь своего отца, большую часть коллегии кардиналов, но не тех, кто и так плохо относится к Борджиа. А тут плохое отношение способно смениться ненавистью. Это действительно так нужно?
- Нужно! Конечно же, после того, как правильно разыграем патрию Крестового похода, но без этого нельзя. Ты же не слепой и не глухой, видишь, что творится во всех этих монастырях. Италийская знать, равно как из других стран, оказавшисьв духовном сане, живёт так, как и раньше. Некоторым детям от таких связей везёт и их признают. Другие остаются не признанными и от того получают немало хлопот в жизни. А вот тех, кем монастыри пополняют свой состав из простого народа, особенно попадающие в самом юном возрасте… Такое явление как содомский грех там не то что встречается, а цветёт словно чертополох, просто так уже не выдернуть, нужно выкорчёвывать. А уж что творится в головах у тех, кто действительно отвергает все радости тела и принимает целибат, аскетизм и прочее… Савонарола с его сворой, Торквемада, прочие похожие персоны. Они зальютмир кровью не ради движения вперёд, а чтобы оставаться в уютном для себя болоте.
- Серьёзные слова.
- Так и есть, Мигель. Ты видел много этих фанатиков. Где аскетизм, причём не просто, а в обязательном порядке, там же вырастает нетерпимость к наукам, культуре, чистоплотности, красоте, особенно женской. У меня складывается впечатление. что большинство монахов-мужчин действительно ненавидят женскую красоту по тем или иным причинам. Те же «охоты на ведьм» в германских землях, они в немалой части направлены на молодых и красивых девушек вся вина которых – это красота. Или стремление стать чем-то большим, нежели позволяют. Наша с тобой общая подруга, случись ей родиться там, была бы в огромной опасности с самого детства.
