Наследники по прямой. Книга первая - Давыдов Вадим (электронная книга TXT) 📗
— Скучно тебе с Ниной Петровной?
— Не в этом же дело!
Это точно, подумал Гурьев. Не в этом.
— Лучше скажи мне вот что. Ты бы сильно расстроилась, если б отец женился?
— Ты что, — Даша улыбнулась, потрогала пальцами косу. — Я была бы ужасно рада. Но он же — он такой… Сумасшедший. Однолюб. Вы так похожи, просто с ума можно сойти! Ну, он, конечно, не так много всего знает, и разговаривать с ним тяжело. Но я его даже молчащего очень хорошо понимаю. Ты — как будто он, только с тобой можно обо всём на свете говорить. Гур! Возьми меня с собой. Мне правда скучно. Я уже книжки все перечитала, а выходить ты не разрешаешь. Я тебя слушаюсь, как первоклашка, но… Действительно, как в бронепоезде! Гур, ну, пожалуйста!
Привыкай, дивушко, с тоской подумал Гурьев, продолжая беспечно и весело улыбаться, — молча. Это карма. Карма, понимаешь, дивушко?!
— Какой ты, — с досадой сказала Даша. — Скала.
— Ну да, ну да, — покивал Гурьев. — Всё. Идём.
Он вышел вместе с ней из класса, кивнул ребятам и строго-настрого приказал быть к пяти в спортзале:
— Приёмы против ножа будем отрабатывать.
— А как это называется, Яков Кириллыч?
— Самбо, да?
— Вроде того, — он кивнул. — Только усовершенствованное.
Степан торжествующе ткнул Федю в бок — а я что говорил?! Гурьев улыбнулся.
Синагогу Гурьев нашёл довольно быстро. Она оказалась большим частным домом, обнесённым высоким глухим забором мышиного цвета. Гурьев открыл калитку, миновал небольшой ухоженный дворик, распахнул дверь и, поправив предусмотрительно надетую по такому случаю шляпу, шагнул внутрь.
Молельный зал не поразил его роскошью, однако Гурьев и не ожидал иного. Десятка полтора пожилых мужчин, сидевших над фолиантами — шиур [38], разделявший минху [39] и маарив [40], ещё продолжался — повернули лица в сторону неожиданного посетителя. Гурьев подошёл к стеллажу, снял с полки молитвенник в тяжёлом переплёте, сел в последний ряд перед женским отделением и раскрыл книгу. Люди, поняв, что вошедший не заблудился, спокойно вернулись к своим занятиям.
Через несколько минут, когда ночь окончательно сгустилась за окнами, раввин закрыл том Гемары [41], поднялся и, достав гартл [42], повязал его поверх своего длинного капота [43]. Габай [44] тоже закрыл свою книгу и громко хлопнул ладонью по парте:
— Маарив! — он повернулся к старику, сидевшему прямо за ним: — Шлойме, кум давнэн [45]!
Тот, кого назвали Шлойме, занял своё — видимо, привычное — место хазана [46] рядом с арон-койдешем [47], накинул на плечи талес [48] и начал читать псалом, предваряющий вечернюю службу. Люди зашевелились. Поднялся и Гурьев.
— Ад-йной хошиа амэлэх янэйну вэйом корэйну! — нараспев продекламировал хазан и склонился к кафедре: — Борху эс Ад-йной амэвойройх!.. [49]
Гурьев ответил вместе со всеми и сел на место. Сделав вид, что погружается в молитву, он наблюдал обращённые на себя изучающе-любопытные взгляды: похоже, из всех здесь присутствующих он был самым молодым.
После заключительного кадиша [50] раввин сам подошёл к нему:
— Шолом алэйхэм [51], — он протянул руку, Гурьев осторожно пожал его ладонь и почувствовал ответное крепкое, совсем не старческое пожатие, хотя раввину, судя по всем известным Гурьеву обстоятельствам, должно быть хорошо за восемьдесят.
— Алэйхэм шолэм [52]. Зовите меня Янкель, ребе, — Гурьев улыбнулся.
Идиш у меня довольно стерильный, подумал он, будем надеяться, что не очень подозрительно это звучит, не смотря ни на что.
— Ай, — лицо раввина просияло, — как приятно слышать, что молодёжь ещё не забыла идиш. Можешь называть меня просто реб Ицхок, меня здесь все так зовут. Ты к кому-то в гости приехал, реб Янкель?
— Нет. Я буду здесь жить, я работаю в школе.
— Откуда?
— Из Москвы.
— Я видел, ты молишься?
— Да, ребе, — улыбнулся Гурьев. — В некотором роде. Знакомый ритм. — Взгляд раввина сделался недоумевающим. В планы Гурьева вовсе не входило, тем более теперь, читать старику лекцию о силе и взаимодействии эргрегоров [53] в разные исторические эпохи и как всё это влияет на отдельно взятую личность. Он жестом переключил внимание раввина с такой щекотливой тематики и пояснил: — Я занимался когда-то. А потом — сами понимаете, вечно не хватает времени для души. У меня йорцейт [54] завтра, — то есть, уже сегодня [55]. Я хотел бы дать цдоке [56].
— Опусти в ящик, вон там.
— Что Вы, реб Ицхок, зачем вам такие деньги через кассу проводить. Отпустите людей, поговорим с глазу на глаз.
— Хорошо. Пойдём-ка ко мне, реб Янкель.
Они поднялись на второй этаж, в маленькую комнату с единственным узеньким окошком. Раввин переложил книги со стула, усадил Гурьева, присел сам:
— Давно твой дедушка умер, зихроно ливрохо [57]?
— Двадцать один год, ребе.
— А родители?
— Это отдельная история. Как-нибудь в другой раз. — Гурьев достал из кармана конверт и, положив на стол, чуть подтолкнул его к раввину. — Тут десять тысяч. Зима скоро, она здесь, конечно, не такая, как в Москве, но — и дрова нужны, и кое-что ещё по мелочи, наверняка. Если будут трудности — обращайтесь без церемоний, помогу, чем смогу.
Раввин посмотрел на конверт с некоторым ужасом:
— У нас небогатый шул [58], реб Янкель, это большие, очень большие деньги для нас. А что, у учителей жалованье теперь, как у наркомов?
— Жалованье — слёзы, ребе, — рассмеялся Гурьев, — а деньги берите смело, никакой гнивы [59] за ними нет, я их скажем, выиграл. В лотерею. Я понимаю, что Вы меня видите впервые, но иногда бывает, что именно первое впечатление оказывается верным.
— Спасибо, реб Янкель, — поколебавшись ещё мгновение, раввин с достоинством взял конверт и положил в ящик стола. — Дай Бог тебе не знать горя за твою щедрость. А где жить, у тебя есть? Я могу тебя в дом к хорошим людям нашим устроить, будет кошер [60] всегда, и возьмут недорого, со своего?..
Гурьев махнул рукой:
— Я такой великий цадик [61], что не стоит. Я уже устроился, реб Ицхок. Мне удобно, как мне удобно.
— Не годится еврею есть что попало, если можно соблюдать.
— Ещё раз спасибо за заботу, реб Ицхок.
Раввин всё понял и решил больше не настаивать:
— Хорошо, как знаешь, реб Янкель. Ты сможешь приходить на молитву?
— Нет, — улыбнулся Гурьев. — Разве что, когда занятий не случится, заскочу разок-другой к криас-Тойре [62]. А на праздники, на Изкор [63] — зайду непременно.
38
Шиур — урок Св. Писания (иврит )
39
Минха — полуденная молитва (иврит )
40
Маарив — вечерняя молитва (иврит )
41
Гемара — иначе Талмуд, свод иудейских религиозных наставлений (арам .)
42
Гартл — длинный матерчатый пояс с кистями, многократно оборачиваемый молящимися вокруг бёдер «для отделения верхней половины тела от нижней», что должно способствовать концентрации на молитве (идиш )
43
Капот, здесь — длинный сюртук с застёжкой справа налево, традиционная одежда религиозных евреев, гл.о. хасидов (идиш )
44
Староста синагоги (иврит )
45
Шломо, начинаем молитву (идиш )
46
Хазан — кантор, ведущий общественную молитву (иврит )
47
Арон-койдеш — ковчег, в котором хранятся свитки Торы (Пятикнижия Моисея) (идиш )
48
Талес, талит — плащ-покрывало, обычно из тонкой шерсти, используемое во время молитвы.
49
Вступительная фраза, приглашающая к началу молитвы: «Да пребудет всевышний Царём над нами, в день, когда обратимся к нему, и вечно!», «Благословен Господь, Всевышний!» (иврит )
50
Кадиш — короткая молитва-благословение, прославляющая Бога. Используется в качестве «разделяющей» молитвы во время службы (арам .)
51
Шолом алейхэм — традиционное приветствие, «Мир вам» (идиш, иврит )
52
Алэйхэм шолэм — «И вам мир» (идиш, иврит ) — ответ на приветствие
53
Эрг-ре-гор — переводится с греческого как «энергия, репродуцирующая огонь». В соответствии с представлениями древних греков, можно утверждать, что речь шла о «живом» огне, т. е. о жизненной силе человека. В современных источниках первое «р» в этом слове «упростили» на английский манер, естественно, исказив при этом смысл слова. Эргрегор представляет собой энергию взаимосвязи живых и неживых существ, точнее, энергию резонанса между ними. Некоторые мистики утверждают, что Эргрегор, по сути, является живым существом. Ученые говорят о «сетевом Разуме». Правда, скорее всего, в том, что обе эти модели верны (и, как всякие модели, лишь частично). В эргрегоре присутствует эффект «обратной связи». Т.е. энергия резонанса заставляет меняться энергию конкретного человека, принадлежащего данному эргрегору. Возникает иллюзия «управления» этим человеком. А если учесть, что энергия резонанса разумных существ безусловно должна проявлять признаки разумной деятельности, то в определенном смысле речь идёт о некоем «синэнергетическом Разуме». Сила любого эргрегора, его мощность, зависит, весьма вероятно, от количества носителей идей, принадлежащих к этому мировоззрению. Обычно, достаточно где-то около миллиона последователей Идеи, чтобы на ее базе образовался долговременный эргрегор. Мощность энергетического объединения зависит, естественно, и от мощности входящих в него компонент. Кстати, верно и обратное, — если Эргрегор мощный, то среди живущих обязательно оказывается человек с ярко выраженными чертами основополагающей Идеи. Например, когда Христианство было в расцвете сил, некоторые его адепты, особенно в монастырях, демонстрировали качества Христа: исцеляли страждущих, парили в воздухе во время проповеди и т.д.
54
Йорцейт — день поминовения, годовщина смерти (идиш )
55
Вечером — в соответствии с правилами еврейского лунно-солнечного календаря следующий день начинается после захода солнца («И был вечер, и было утро…»).
56
Цдака — пожертвование (иврит )
57
«Зихроно ливрохо» — Да будет благословенна память [праведника] (иврит) — устойчивая формула, которой верующие сопровождают упоминание об уважаемом усопшем.
58
Шул — синагога, дословно — школа, место учения (идиш )
59
Гнива — воровство, преступление (идиш )
60
Кашрут, кошер — система диетарных ограничений в традиционном иудаизме, которым верующие обязаны следовать, — запрет употребления крови в любом виде, смешивания мясного и молочного, и т.д.
61
Цадик — праведник, наставник верующих (идиш )
62
Криас-Тойре — публичное чтение свитка Торы в синагоге трижды в неделю, в соответствии с каноническими установлениями (идиш )
63
Изкор — пбщая поминальная молитва, читается в синагоге публично несколько раз в год (арам .)
