В царствование императора Николая Павловича (СИ) - Михайловский Александр Борисович (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗
— Может быть, нездоровье и является причиной моей сегодняшней бессонницы? — подумал он. — А вот к врачам я не побегу. Не дождутся. Попробую сам как-нибудь разобраться со своими хворями.
— Но вот государыню показать бы хорошим медикам не помешало бы, — подумал император, — ведь она, бедная, стала часто жаловаться на боли в сердце и на одышку. Да и по женским делам у нее не все благополучно. Ведь моя супруга родила мне десять детей. Трое из них, правда, умерли еще во младенчестве. После рождения в 1832 году сына Михаила врачи предупредили меня, что следующие роды могут стать смертельными для императрицы. И после этого она перестала выполнять супружеские обязанности.
Николай покраснел – он вспомнил о том, как государыня, жалея его, еще сильного и не старого мужчину, разрешила ему иметь "амуры" на стороне.
— Милая моя, — подумал о своей супруге император, — как ей трудно знать об этих моих "васильковых дурачествах", и делать вид, что ничего особенного не происходит. Надо будет сделать ей какой-нибудь подарок к ее именинам.
Николай вспомнил, как Александра Федоровна радовалась, словно девочка, когда разглядывали чудесные вещички, преподнесенные ей тот женщиной, которую он увидел впервые вчера в Аничковом дворце. Ее знали Ольгой Валерьевной Румянцевой. Уж не родственница ли она графу Сергею Петровичу Румянцеву – недавно умершему сенатору. Император вспомнил, что Сергей Петрович не был женат, но у него было несколько внебрачных детей. Гм… Все может быть. Тем более, что, по словам этой дамы, она приехала из-за границы, а граф в свое время был дипломатом, и долгое время жил в Пруссии, Англии и Франции. Надо будет предложить Александру Христофоровичу Бенкендорфу навести о ней справки.
То, что эта дама приехала в Россию издалека, и не знает здешних обычаев, Николаю стало ясно после того, как она не сделала книксен, увидев русского монарха, а просто поклонилась. Император вспомнил, что Ольга Румянцева сказала, что она гражданка Северо-Американских Соединенных Штатов. Ее поведение подтверждает это – эти мужланы в Новом Свете не имеют никакого представления о хороших манерах. Знай, только говорят о своих деньгах…
Император вспомнил, какой шум и писк поднялся, когда императрица показала милые дамские безделушки. Как его дочки, Мария и Ольга нюхали духи и помады, разглядывали какие-то блестящие браслетики и кулончики. Ей-Богу, словно сороки какие-то.
Жаль только, что меньше всего радовалась этим вещицам его любимая дочка Сашенька, или Адини, как называли ее домашние. Она вообще, словно не от мира сего. Ни гуляет вместе с сестрами, сидит одна-одинешенька, словно монашка. А ведь умна, и от Бога награждена многими талантами. У нее прекрасный слух и хороший голос. Николай очень любил свою младшую дочь, и желал для нее хорошего жениха.
А вот старшие дочери в девках вряд ли засидятся. Николай усмехнулся, вспомнив о курьезном случае, произошедшем несколько лет назад. Тогда молодой корнет лейб-кирасирского Наследника Цесаревича полка князь Александр Барятинский и Великая княжна Ольга Николаевна полюбили друг друга и тайком встречались у общих знакомых. Нельзя сказать, что князь был для Ольги плохой партией – как-никак Рюрикович, но Николай твердо придерживался принципа – члены царской фамилии не должны жениться и выходить замуж за своих подданных.
Государь запретил дочери встречаться с князем. Но хитрый Барятинский, переодевшись в форму караульного солдата, пробрался в Зимний дворец, чтобы там встретить свою любимую.
Но нашлись "добрые люди", которые рассказали царю о проделках русских "Ромео и Джульетты". Николай узнал в караульном солдате князя, снял его с поста, и запер в своем кабинете. А сам, набросив на плечи солдатскую шинель, встал вместо него на часах. Вскоре в полумраке дворцового коридора появилась женская фигура. Это была великая княжна Ольга Николаевна. Она подошла к отцу, и, не зная о подвохе, бросилась в его объятия.
Закончилось все печально для влюбленных. Утром в свой кабинет, где сидел под замком князь Барятинский, с палкой в руках вошел государь. Несколько раз ударив этим "предметом для воспитания" князя, он велел ему: "Сегодня же чтобы ты был по дороге к Кавказу!" Так гвардейский корнет оказался в Кабардинском егерском полку. Сражался, правда, он неплохо, в тылу не отсиживался, был ранен пулей в бок, после чего вернулся в Петербург, где ему была вручена золотая сабля с надписью "За храбрость".
Николай взглянул на часы. Они показывали четвертый час. За окном было уже совсем светло – наступили знаменитые петербургские белые ночи. В пять, самое позднее, шесть часов царь вставал, выслушивал доклады о происшествиях, произошедших в столице за ночь, просматривал почту, привезенную фельдъегерями, после чего, выпив стакан минеральной воды, отправлялся на прогулку по набережной и Летнему саду со своим любимым пуделем Гусаром.
— Летний сад! — неожиданно вспомнил Николай, — вот где у меня появилось предчувствие ЧЕГО-ТО… И появилось оно после встречи в Летнем саду на недавней утренней прогулке двух незнакомых ему людей. Одеты они были прилично, поведение их тоже, но что-то в них было такое… Не такие они были, как все. Глаза у них смотрели на царя, словно знали что-то ему неведомое…
И встреча князя Одоевского в том же Летнем саду с утра пораньше… Тоже, взгляд у него был какой-то шалый, словно он только что заглянул туда, куда смертным заглядывать не положено… Странно все это… Надо бы пригласить князя к себе… Но, не в Зимний, а в Аничков дворец… А может быть, самому заглянуть к нему? Ведь они старые знакомые, супруга Владимира Федоровича была фрейлиной жены покойного брата Александра…
— Именно так я и сделаю, — решил вдруг император, — сегодня же, после обеда… Возьму и зайду к князю… И у него переговорю обо всем!
Приняв это решение, Николай повернулся на правый бок, и неожиданно для себя крепко заснул…
Когда портал захлопнулся, и жужжание Агрегата прекратилось, Антон выпрямился в кресле, и горестно вздохнул.
— Вот, все ходят туда-сюда, — пожаловался он другу, — а я тут сижу за пультом этим, словно межвременной извозчик. Отправляю-встречаю, а самому все никак не выбраться в прошлое, чтобы как следует посмотреть на жизнь наших предков. Мы с тобой, Шурик, один-единственный раз попали в век XIX, и то всего-то на полдня… Как же это мало… А теперь, вон и Лешка в прошлое ушел. Сказал, здравоохранение тамошнее совершенствовать будет…
Перовский, продолжавший внимательно осматривать квартиру Антона, при последних его словах повернулся к изобретателю, и с интересом посмотрел на него.
— А вы, Антон, простите, не знаю, как вас по отчеству, — сказал генерал, — действительно очень хотите попасть в наше время? И, если не секрет, куда именно?
— Эх, любезный Василий Алексеевич, — ответил Антон, — знали бы вы, сколько знаменитых ученых и изобретателей живет сейчас в Петербурге! Какие люди, какие светлые головы! Жаль только, что имена их станут известны народу многие годы спустя. А я бы поговорил с ними, подсказал бы, ну, чуть-чуть, совсем немного, и изобретения, которые потом сделаю за рубежом, будут сделаны в России, прославив тем самым, как изобретателей, так и нашу страну. А отчество мое, Василий Алексеевич – Михайлович, хотя я не буду возражать, если вы будете называть меня просто по имени…
— Да, как мало мы знаем не только о нашем будущем, но и о настоящем, — задумчиво проговорил Перовский. — Скажите, Александр Павлович, — обратился он к Шумилину, с чего мы начнем, и куда, как писали древние, направим стопы свои?
— А начнем мы, Василий Алексеевич, — сказал Александр, — с того, что начнем вас одевать по нынешней моде. В таком наряде вас на улицу выпускать нельзя. Не поймут-с… Пойдемте, поищем вам соответствующий времени наряд…
Перебрав не такой уж богатый гардероб Антона, они остановились на универсальной одежде XXI века – джинсах, к которым добавили камуфлированную футболку и джинсовую жилетку-разгрузку… На ноги генерал надел поношенные кроссовки, а на голову – бейсболку с эмблемой и надписью UEFA.
