Археолог: заветный ключ (СИ) - Рудин Алекс (читать книги онлайн регистрации TXT, FB2) 📗
«Только бы не побежали!» — снова подумал Андрей.
На исход предстоящего боя это не могло повлиять. И оттого становилось ещё горше. Выходило так, что его полки послужили только приманкой, а на большее сгодиться не могли.
Суздальцы и владимирцы не дрогнули. Раздались пронзительные крики воевод. К небу взлетели тучи стрел и ударили в скачущую конницу. Большей частью они не причинили вреда. Но кое-где споткнулись и заржали кони, повалились на лёд всадники, которым не посчастливилось поймать стрелу в щель доспеха.
Снова закричали воеводы. Передний край русского войска опустил копья, целясь наконечниками в груди скачущих коней.
Снова взлетели стрелы, и опять несколько немцев упали на лёд, а остальные продолжали скакать.
Сквозь деревья Андрей видел, как по команде воевод стрелки развернулись и побежали по хлипким мосткам на берег через щель чистой воды.
Вот кто-то взмахнул руками, не удержав равновесие, и плюхнулся в воду.
«Раззява!» — гневно подумал князь.
В этот момент рыцарская конница доскакала до русского войска, и князь Андрей услышал привычные звуки боя. Скрежет железа о железо, треск ломающихся копий и хриплые выкрики умирающих людей.
Бронированный клин врезался в пешую цепь, разрубил её пополам, почти смял. Князь знал, что сейчас там, возле берега, его ратники стараются стащить рыцарей с коней железными крючьями. А рыцари, выхватив мечи, рубят и рубят сверху по шлемам и войлочным или меховым шапкам.
— Чего ждём? — закричал Андрей брату — Командуй!
И сжал кулаками поводья коня.
— Рано, — спокойно ответил Александр.
Он, как и Андрей, не отводил взгляда от поля боя.
Строй рыцарей рассыпался. Всадники уже гонялись по льду за убегающими пехотинцами. Кое-кто пробовал перебраться на берег вслед бегущим, но кони отказывались идти на хлипкие мостки. Перебирали копытами, фыркали и мотали головами.
— Всех перебьют! — в отчаянии крикнул Андрей.
Александр, не глядя на него, поднял вверх руку в кожаной рукавице и резко опустил.
— Пора!
По этому сигналу с двух сторон — одновременно из-за острова и мыса — выскочила русская конница и плотным строем пошла на врага!
Тевтонские рыцари не успели собрать строй — слишком лёгкой показалась им пешая добыча, а засады они не ждали.
Два конных кулака врезались в рыцарей, прижали их к обрывистому берегу, легко разметали по льду и пошли крошить! Сбрасывали копьями с коней, кромсали мечами и шестопёрами!
А с высокого обрыва сыпались на лёд чёрные точки — это отступившие ратники возвращались в бой. Их работа — добивать ножами и топорами упавших рыцарей.
— Пошла резня! — весело оскалился Александр и тронул застоявшегося коня. — Поехали, брат!
Яков тенью скакал вслед за господином. Он был недоволен — сегодня ему так и не удалось поучаствовать в бою.
Глава 22
Сентябрь 1970-го года. Ленинград
Комнату я нашёл тут же, на Васильевском острове. Четырёхэтажный дом, построенный в конце прошлого века, находился на углу Большого проспекта и Вёсельной улицы. Добираться отсюда до университета было дольше, чем от общежития — приходилось ездить на троллейбусе. Но другие варианты были ещё неудобнее.
Я вышел из троллейбуса, прошёл полсотни метров в сторону гавани и с трудом отыскал дверь в подъезд. Как ни странно, она располагалась ниже уровня земли, и с тротуара к ней вели три бетонные ступени. Причуды дореволюционной архитектуры! А, может быть, за прошедшие десятилетия дом попросту осел, врос в болотистую почву Васильевского острова.
Вдыхая сырой ветер с моря, я некстати вспомнил, что совсем недалеко отсюда, за корпусами Балтийского завода, находится устье Большой Невы. Возможно именно здесь, семьсот лет назад в Неву входили широкие и низкие шведские корабли со щитами по бортам. А из густых лесов тогда ещё безымянного острова за ними пристально следили ижорские рыбаки.
Лифта в подъезде, разумеется, не было. По широкой лестнице я поднялся на третий этаж и трижды позвонил.
Ждать пришлось долго. Наконец, за дверью раздались шаркающие шаги.
— Ты к кому?
На меня смотрела бабушка, лет семидесяти, не меньше. Из-под шерстяного платка выбивались совершенно седые волосы. Внимательные глаза тонули в бесчисленных морщинах.
— Я по объявлению, насчёт комнаты. Хочу снять.
— Проходи, — негромким, чуть дребезжащим голосом сказала старушка.
Медленно повернулась и, шаркая тапками без задников, пошла вглубь квартиры. Я пошёл за ней.
— Сюда иди!
Я думал, что старуха приглашает меня посмотреть комнату, но оказался на кухне. Вдоль выкрашенных тёмно-зелёной краской стен стояла древняя кухонная мебель. Она была сделана не из опилок, и не из фанеры, а из настоящего добротного дерева, и с тех пор неоднократно перекрашивалась. Возле стены я с удивлением увидел новенькую газовую плиту, к которой тянулась труба.
— ЖЭК недавно поставил, — с гордостью сказала старуха, поймав мой взгляд. — К двадцатипятилетию Победы. Я ведь всю блокаду тут прожила. На заводе работала. Чаю хочешь?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что я даже не сразу понял.
— Нет, спасибо. Мне бы комнату посмотреть.
Не слушая меня, старуха поставила на стол два больших чайных бокала. Сахарница с наколотым сахаром стояла тут же, как и вазочка с засохшим печеньем.
— Меня Ириной Васильевной зовут. Запомнишь?
— Конечно, Ирина Васильевна.
— Работаешь где? На заводе?
— Нет. Я учусь в университете.
— Студент, значит? Девок водить будешь?
— Буду, — откровенно сказал я.
Затея с комнатой начала терять свою привлекательность. Я и не думал, что настолько привык жить среди множества людей, перед которыми не надо отчитываться.
— А и води! — неожиданно сказала Ирина Васильевна. — Всё веселее. Моя-то комната дальше — не помешаете.
Она налила в чашки крепкий тёмно-коричневый чай, слегка разбавила кипятком из пузатого алюминиевого чайника.
— Сахар бери, не стесняйся. У меня пенсия хорошая. Ветеран я. Ты-то войну помнишь?
— Нет, — ответил я, прихлёбывая терпкий чай. — Я уже после войны родился.
— Молодой, значит. Время-то идёт. А я и революцию застала. После революции нас с мужем в эту квартиру и вселили. А раньше здесь доходный дом был — чиновники жили, офицеры да проститутки.
Слово «проститутки» Ирина Васильевна произнесла без всякого осуждения, как что-то совершенно обычное.
Мы допили чай, и Ирина Васильевна с трудом поднялась с деревянного табурета.
— Пойдём, комнату покажу.
Она провела меня по длинному коридору и толкнула дверь, выкрашенную белой краской.
— Здесь. Кровать есть, шкаф тоже. Мы с мужем сначала в этой комнате жили. А после войны нам и вторую комнату дали. В ней дочка с зятем жили. А в прошлом году новую квартиру получили, на Ржевке.
Я вошёл в комнату. Она оказалась неожиданно большой, в два окна. Под потолком висела обычная трёхрожковая люстра. Возле стены стояла кровать с пружинной сеткой. На кровати лежал толстый матрас, укрытый покрывалом с узором из крупных цветов, и громоздилась гора подушек.
Напротив кровати стоял монументальный шкаф — тёмного дерева, с резными дверцами. Возле шкафа приютился небольшой столик, чуть крупнее журнального.
— Розетка здесь.
Ирина Васильевна показала мне розетку, которая удачно располагалась рядом со столиком.
— Ирина Васильевна, в объявлении было написано, что у вас есть телефон.
— Есть. В коридоре, на тумбочке стоит. Зять выбил. Я ему говорю — зачем? Только лишние деньги платить. А он выбил. Ну, что, будешь жить?
— Буду, — решительно сказал я.
Как ни крути, а это был хороший вариант. Комната недалеко от университета, с одной пожилой хозяйкой. Да и против девушки Ирина Васильевна ничего не имела.
— Пятнадцать рублей. Деньги-то есть?
— Есть.
Я достал из кармана заранее приготовленные пятнадцать рублей и протянул Ирине Васильевне. Она спрятала их в карман платья.
