С чем вы смешиваете свои краски? (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale" (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
Миша и Света быстро подключились к работе. Увлеклись так, что забыли изначально, для чего я их пригласил. Никто из класса и учителей на выставку в Манеж не ходил и не был в курсе того, что я лично с Хрущёвым общался. В газетах этот факт не отразили. Фото с выставки отображали мой триптих и общие планы правительственной группы. Моя физиономия если где и засветилась, то в печать не попала.
На стенгазете решено было вначале дать небольшой очерк посещения выставки. Кадры я выбирал такие, чтобы не было видно скандальных картин художников. Миша стал аккуратно приклеивать фотографии, а я писал к ним комментарии. Типа товарищ Фурцева разглядывает мою работу, первый секретарь Союза художников Владимир Серов высказывает похвалу, товарищ Хрущёв благодарит.
Добавили и много летних фото, где уставшая Светка сидит, поджав ножки и прислонившись головой к стене дома, она же в кресле качалке с холодным компрессом на лбу. Это у меня был самодельный полог на крыше, а натурщикам приходилось жариться в самый солнцепёк. Освещение менялось быстро, тени на лицах смещались, но тело и конечности я продолжал писать в течение часа, а то и дольше. Всем было жарко, утомительно, а порой и тяжело. Именно этот труд я и попытался отобразить. То, как я делаю наброски, раскладываю по полу этюды и намечаю первые эскизы триптиха.
Добавили на стенгазету фото триптиха, отдельно увеличенный фрагмент с «летящей девочкой». Мишка выпросил для себя одно из них. В чёрно-белом изображении Света смотрелась сказочной парящей принцессой. И напоследок приклеили большую фотографию, демонстрирующую, как Хрущёв пожимает мне руку.
Светка заметно приободрилась, да и Михаил перестал за нас переживать.
Мы снова оккупировали кухню и спокойно под пирожки обсудили, кто и как видит себя после школы. Светочка пока не определилась. Ей определённо понравилось быть моделью. Я заметил, что если она хочет демонстрировать одежду, то нужно уже сейчас начать следить за фигурой. Прочитал краткую лекцию о том, что мода на пухлых манекенщиц пройдёт и подиумы займут стройные девушки.
Мишка пробурчал, что это не профессия для порядочной девушки, но я его отвлёк беседой по математике. Левинсон ею серьёзно увлёкся, и я обещал позаниматься с мальчишкой отдельно.
Дяде Вове я позвонил на следующий день, сообщив, что больше не вижу смысла ездить в институт. Лишнего времени нет. Жаловаться на директрису или кого-то другого не стал. Сам разберусь со своими проблемами.
И в понедельник поволок в школу рулон с самодельной стенгазетой. Мы с Мишкой её развесили на стене в классной комнате и стали наблюдать со стороны за реакцией одноклассников, а после и учителей. Стенгазету почти сразу сняли и унесли, я хотел было возмутиться, что это мои личные фото, но Ирина Павловна заверила, что ничего не пропадёт. Мой фотоотчёт повесят в фойе, чтобы вся школа посмотрела. Вот спасибо! Вообще-то Светка подошла и высказала благодарность, её перестали обзывать «натурщицей» и бойкотировать. Теперь она ходила задрав нос и демонстративно не общалась с одноклассницами. Я опять стал уважаемым пионером, а не выскочкой.
В школьную жизнь пришлось окунуться с головой, увеличив время посещения спортивной секции и продолжая клепать стенгазеты для любого мало-мальски значимого события.
В середине декабря позвонил Леонид Рабичев. Я уже и забыл, что давал ему свой номер. А тут маман к телефону позвала, не пояснив толком, кто спрашивает. На самом деле я и сам сразу не понял кто это. Голос Леонида звучал так, будто он слегка пьян.
— Саша, я поблагодарить тебя хотел, — сообщил он. — Ты же единственный, кто не побоялся и встал на защиту.
— Да какая защита, — возразил я. — Это никак не помогло.
— Не скажи… Наши после Манежа как те крысы… — вздохнул он. — Меня из членов Союза художников исключили. Чуть с работы не выгнали.
— Неужели! — ахнул я.
— На выставке всего три человека было членов Союза художников. Без учёта Эрнста. Я, Лиля Смирнова и Алла Йозерович. Нас на заседание бюро вызвали. Мы всё оговорили, роли распределили, кто и что скажет. А потом ни Лиля, ни Алла не пришли. Мне пришлось говорить за всех.
— Может, у них были уважительные причины?
— Если бы. Девушки написали, что это я подговорил их участвовать в выставке. Потом было заседание президиума правления МОСХ. Алла заявила, что ходила в студию потому, что её интересовали рецепты грунтовок. Но не это главное, Сашка! — с надрывом продолжил Леонид. — Ты же в курсе, что на выставку нас всех подбил Эрнст. Не будь его, не было б экспозиции на Большой Коммунистической и в Манеже. Так вот, когда его спросили, он заявил, что не был в курсе, кто там рядом выставляется.
— Как же… — опешил я. — Вы же ему кубы красили.
— Ну да. Ему вопрос задали: «Вы не знали, с кем выставлялись?», а Неизвестный [4] в ответ: «Конечно. Никаких подпольных доморощенных абстракционистов не знаю». В результате я вылетел из Союза, а его наказали, всего лишь лишив билета на конференцию.
— Это же ложь, — сидел я у телефона пришибленный информацией.
– Ложь, трусость, лицемерие. Сашка, спасибо тебе, в общем, за поддержку. Возможно, благодаря твоим словам никого не посадили. Меня сейчас только эта мысль и греет, что не все у нас в стране двуличные и будущее есть.
Предполагаю, что будь Леонид трезвым, он бы не рассказал мне всей подоплёки случившегося. Серову и Суслову «неформальное искусство» давно было, как кость в горле. А тут спонтанная выставка, на которую пришли иностранцы. Журналисты поинтересовались у Белютина разрешено ли это в СССР? Элий Михайлович уверенно сказал, что «да», поставив своим высказыванием ЦК в неудобное положение. В западных газетах напечатали то, о чём не были в курсе советские политики.
Выставку в Манеже организовали срочно и быстро по той причине, что Серов надеялся раз и навсегда разобраться с этими «неформалами». Собственно весь сценарий того, что случилось был разработан им совместно с Сусловым. В какой-то мере они даже подставили Фурцеву, но ей не привыкать, а вот ребятам студии Белютина досталось по полной программе.
Рабичев снова поблагодарил меня и на этом мы попрощались. Я пожелал Леониду всего хорошего, но так и остался сидеть. Чувствовал себя словно оплёванным. Меня это не коснулось, а ощущение – будто самого в дерьме обваляли. Членство в Союзе художников приобрёл, но по сути попал в нужное место и время. Не всем так повезло. Как-то школьные проблемы отошли на второй план. Собственно, тех проблем уже не осталось. Рисовать и тренироваться я и дома могу. Наезд директрисы в большей степени возмутил самой постановкой вопроса. Обратились бы ко мне по-хорошему, я бы и сам обрадовался натурщикам. А с такими претензиями…
Полковник всё же узнал об этом случае, и не от меня.
— Забудь, не обращай внимания, — посоветовал он и попросил предоставить эскизы работ на летнюю выставку.
Времени уже не так много осталось, а у меня даже подрамники не заказаны. Примерные размеры я обозначил. Заказал двадцать штук. Это с запасом. Пусть лучше лишние останутся. Пять полотен будут довольно крупными — полтора метра в длину, метр двадцать по высоте, остальные вполовину меньше. Эскизные этюды я уже начал готовить и было чем отчитаться перед комитетчиком.
Ближе к Новому году к нам домой пришли какие-то чиновники. Потребовали любого родителя с паспортом, переписали данные и вручили мне ордер и ключ на собственную мастерскую! Мало того, она располагалась практически напротив нашего дома. Как хорошо иметь связи в руководстве страны! Народ где-то по прописке хлеб покупает, а я шикую по полной программе. Противно и гадко внутри.
С отцом мы сразу пошли смотреть мои владения. Оказалось, что это не студия, а обычная двухкомнатная квартира. Пустая, свободная, солнечная и тёплая. Расположенная на последнем этаже, она по всем параметрам устраивала меня на сто процентов. Заказанные подрамники прямо туда и стали завозить. Оформили это как-то хитро. По сути заказом картины не были, но все художественные принадлежности, включая краски, мне предоставили бесплатно. За сами работы если и заплатят, то позже.
