Начало (СИ) - Вязовский Алексей (лучшие книги TXT) 📗
После госпиталя еду в церковь. У некоторых казаков в городе есть семьи. Рождаются дети. Меня первым делом зовут на крестины в крестные отцы. Покумиться с царем – что может быть лучше? Это понимают и военачальники. Лысов с Шигаевым уже подкатывали насчет женитьбы. Обещали подобрать в станицах крепкую, здоровую казачку. Не исключено, из своей родни. Если насчет крестин я не сопротивлялся – этот обычай не накладывал на меня особых обязательств, то полковников с их идеей я моментально развернул на выход.
– Императоры на казачках не женятся – усмехнулся я – Царевну буду искать себе, в заграничных странах.
– Наследничек нужен поскорее – в дверях начали уговаривать меня полковники – А ну как немка умучит твоего сыночка Павла? Поди родила других тишком от любовников-фаворитов… Их на престол и посадит.
Вообще то и насчет Павла были сомнения. Екатерина родила его после десяти лет брака, когда все при дворе были уверены в бесплодности Петра III Появился ребенок – сюрприз! – ровно через 10 месяцев после того, как в Санкт-Петербурге появился красавец Сергей Салтыков. Стоит ли удивляться, что Петр III так жестко обращался с Екатериной?
После убийства мужа, у императрицы родилась княжна Анна (от фаворита Понятовского, который сейчас на минутку – король Польши) и потом еще две детей – Алексей Бобринский (от Орлова) и Елизавета Тёмкина (от Потёмкина). Впрочем, последней только предстоит появиться на свет. Григорий пока еще взбирается на Олимп. Известен исторический анекдот. Потемкин встретил на лестнице Зимнего дворца Орлова. «Что нового при дворе?» – спросил «циклоп». Орлов пожал плечами: «Что тут может быть нового? Ты поднимаешься, я иду вниз».
– Бурьян в поле – рви без милости! – я перекрестился. Жестокий век – жестокие нравы – Порешим бастардов. А також всех ее полюбовников.
Другого полковники от меня и не ждали. Покивали.
– А с самой амператрицей шо? – невежливо поинтересовался Лысов.
– Постриг и в женский монастырь – ответил я – Пущай замаливает грехи.
Закончив с крестинами, заезжаю в «фискальный» дом. Тут кипит работа. В город съехалось уже с полусотни грамотных староверов из людей Сильвестера. Они здорово самоорганизовались. Заправлял в доме всем бывший староста одной из деревень – кряжистый, 50-ти летний мужик с окладистой бородой – Димьян Бесписменный. Не знаю, почему у него была такая фамилия – письменностью староста владел дай боже каждому. С момента появления в Оренбурге завалил меня прожектами о том «как нам обустроить Россию».
Стоило мне только появится у фискалов, как Бесписьменный попытался по старинке повалиться в ноги.
– Погодь, Димьян Савельевич – я успел подхватить мужика – Поклона вполне хватит.
– Царь-батюшка! Мы токмо из глубокого уважения к тебе! Ты же волю нам дал.
Хитрован! Уже и льстить научились. Хотя в народе меня уже и называли «царь-освободитель».
– Ну рассказывай. Как у вас тут дела? – я прошел в кабинет старосты, который остался почти нетронутым после какого-то сбежавшего дворянина.
Бесписьменнный стал долго и велеречиво описывать мне сложившуюся ситуацию, жаловаться на Творогова, который выделяет «мало кормов на моих людишек, а жалование так и вовсе задерживает». Приходится посылать за главой города.
Уже вместе мы долго и бестолково обсуждаем план «продразверстки», разглядываем и разрисовываем карты губернии. Уездную систему я решил оставить старую, с податями тоже появилась первая определенность. За месяц удалось собрать с податных деревень деньгами и оброком десятину примерно на три тысячи.
– Почему не платишь жалование фискалам? – попенял я Творогову – Деньги же есть!
– Подождут – пошел в отказ воевода – Стены и ворота после Корфа чинить надо? Закупки зерна в склады ты повелел делать? Повелел. Також деньга ушла. Еще и выгребные ямы, жемчужные станы, с заводов обозы с ядрами пришли… Ох, грехи мои тяжкие!
Да, порох нужен был как воздух. А значит требуется еще больше селитры. С санитарией тоже надо что-то делать. Начали считать цифры. У Творогова в городском бюджете образовался небольшой дефицит, который мне пришлось покрыть уже из царской казны. Прямо ностальгия охватила. Вечная российская проблема центр-регионы, дотационные области, трансферты…
– Что с земельным реестром? – в конце совещания я задал самый важный вопрос.
– Готовимся, царь-батюшка – ответил Бесписменный – Шагомеры какие ты повелел делать, заказали столярам городским. Роспись ближайших деревень – сделали. По весне, как снег сойдет, помолясь, начнем.
– Сначала спытайте все зимой на каком-то одном селе – я не решился употребить незнакомое слово «тренировка» – Вам учеба будет, а крестьянам в привычку станет.
Мужчины согласно покивали.
– Казачьи деревни тоже вписывайте – продолжал я – Они хоть и неподатные, а поделить землю и записать где чье – надо. И вот что еще – я побарабанил пальцами по столу. Решение сложное, но необходимое – Будем брать подать за межи внутри общинной земли. 1 копейку за десятину. Хоть казаки, хоть крестьяне…
Творогов осуждающе покачал головой, Димьян открыл рот.
– Знаю, знаю, что вы супротив. Но иначе хозяйствовать неможно. Пущай со старостами решают, меняют земельку так, чтобы межей не было! На том стою и стоять буду!
Чересполосица – огромная проблема России. Пахать нормально нельзя, удобрять «кривую» землю тоже никто не будет. Какой уж тут севооборот, аграрные технологии…
– И учитесь, учитесь, учитесь – я перефразировал слегка тезис Ленина – По весне мне нужно будет еще человек двести-триста землемеров и учетчиков. Посылайте в дальние староверские скиты весточки, делайте, что хотите, но родите мне людей….
Советники засмеялись, оттаяли. Еще больше они подобрели после того, как я обоих наградил орденом Трудового красного знамени.
– Какой почет, батюшка! – Бесписьменный опять попытался повалиться в ноги. Пришлось снова ловить. Творогов же с удовольствием рассматривал награду.
Воспользовавшись моментом, я быстро свернул совещание и отправился в торговый квартал.
Тут я встретился с купцом первой гильдии Сахаровым. «Пролетные» грамоты негоцианты уже получили, но пока сидели с ними тихо, смотрели чья возьмет.
– Ждем пока санный путь установится твердый – вздохнул Сахаров – А потом пойдем до Казани и Самары. Посмотрим как расторгуемся. Царь-батюшка, дай вожжей, чтобы не пограбили нас разбойники.
– Сопровождающих дам – усмехнулся я – А про санный путь другому сказки сказывай. Уж месяц как ездят.
– Реки еще твердо не встали – заспорил купец – Можно провалиться.
– Ладно, страх ваш понимаю. Но и ты влезь в мои сапоги. Шелк мне нужен. В тех складах, что Шигаев забрал шелка не было. Спрятали поди где. Найди локтей триста и отвези к моему дому. Татьяне Харловой.
Я решил сделать пробный воздушный шар. Удовольствие дорогое и малополезное – подъемная сила теплого воздуха от костра очень маленькая, но пацана поднять в небольшой плетеной корзине – вполне можно. Особенно если поставить в корзину небольшую жаровню с мокрой соломой.
Паренек может разглядывать в подзорную трубу порядки противника на поле боя. А большего мне пока и не надо.
– Ох, царь-батюшка, раззоришь ты нас – запричитал Сахаров – По миру пустишь, от глада сгинем…
– Хватит, Петр Алексеевич – остановил я купца – На брюхо свое посмотри, да на пуза дружков своих по гильдии… Сгинут они! А ежели по-плохому хочешь…
– Нет, что ты, Петр Федорович, все сделаю! Не изволь беспокоиться.
– То-то же! И про людишек моих не забудь, кои с вами в заморские страны отправятся.
Вот их то, агентов будущих у меня не было от слова совсем. Но Сахарову этого знать не надо было.
Последний мой визит за день состоялся в оренбургскую тюрьму. Тут содержались офицеры, которых привезли Перфильев с Шигаевым из Яицкого городка. Включая коменданта Симонова, подпоручика Полстовалова и… капитана Крылова – отца знаменитого баснописца. Всех военачальников я велел рассадить по одиночным камерам и как следует промариновать изоляцией. Таким способом я учел итоги вербовки предыдущих офицеров – часть из которых пошла на виселицу просто по причине «и на миру смерть красна».
