В царствование императора Николая Павловича. Том второй (СИ) - Михайловский Александр Борисович (серия книг .TXT) 📗
— Да я все понимаю, — ответил Юрий, — пока обойдусь тем, что есть. А в Питере уже обзаведусь нормальной одеждой. А ты здесь, в прошлом, уже освоился?
— Ну, я так прямо сразу тебе и не скажу, — задумчиво почесав подбородок, ответил Сергеев. — Конечно, от нашей жизни и наших привычек сразу отвыкнуть трудно. Но я потихоньку привыкаю. Вот, возьми, к примеру, это село. Ну, стал я тут помещиком. Со всеми вытекающими от этого факта правами и обязанностями. Крестьяне местные со мной первыми здороваются, шапки снимают. Бабы вдовые на меня посматривают – ждут, кого из них барин возьмет к себе "в экономки". Вот, подумай только, я могу любого из них по своей прихоти приказать высечь, сдать в рекруты. Любую девку я могу взять себе в услужение, со всеми вытекающими отсюда непотребностями. Крепостное право, мать его…
Только, знаешь, я вдруг здесь снова армию вспомнил. Как будто я опять командир роты, а крестьяне – это мои солдаты-срочники. За ними глаз да глаз был нужен. Кого надо приструнить, а кого и наказать. И похвалить, конечно, забывать не стоит.
Вот я этим и занимаюсь сейчас. Толковых привечаю, нерадивых наказываю. Правда, до розог еще дело не доходило. Хотя и хотелось… Ведь в армии рукоприкладство не приветствовалось, хотя иной раз руки так и чесались, чтобы дать подзатыльник какому-нибудь балбесу.
— Да, Виктор, — усмехнулся Тихонов, — смотрю, ты тут уже настоящим барином стал. Суровым, но справедливым. Будешь создавать образцовую ферму, или, как это сейчас называется – я уже запамятовал?..
— Ну, не колхоз – это точно, — захохотал Сергеев, — а если серьезно, то, пробую приучить людей к тому, чтобы можно и при крепостном праве жить по человечески. Не знаю, получится ли что у меня, но, как говорится, попытка не пытка…
— Ладно, Виктор, — сказал Тихонов, — давай, трудись здесь. И не забывай, что ты профессиональный военный, а твои знания и опыт надо будет передать здешним твоим коллегам. Ну и технический прогресс надо двигать вперед.
А я вот ума не приложу – что мне здесь делать. То, что потребуется наладить качественную работу портала – это мне понятно. Буду работать вместе с Антоном. Он в нашем времени, я – в прошлом.
А вот как мне двигать здесь вперед прогресс в области электроники? Тут даже само понятие "электричество" совсем недавно перестало быть чем-то вроде циркового аттракциона. Есть здесь серьезные ученые, можно подсказать им несколько идей. Только стоит ли? Ведь сейчас нравы в науке царят патриархальные, и все новые идеи, новые изобретения ученые спешат опубликовать в толстых научных журналах. Словом, по секрету всему свету. Никакого понятия о государственной тайне. А зачем нам подбрасывать вполне осуществимые технические идеи нашим потенциальным противникам? Ведь они их первыми осуществят на практике. Вся беда нынешней России заключается в том, что процесс от идеи до ее реализации порой занимает даже не годы – десятилетия.
Можно, конечно, создать что-то вроде сталинской шарашки, куда поместить самых головастых здешних ученых, и полностью засекретить их исследования. Но ведь, не прокатит сия идея в этом времени. Не приучен тут еще народ к подобным выкрутасам.
— Ну да, — улыбнулся Сергеев. — Николай Павлович, уж на что крут, но до товарища Сталина ему далеко. Да и граф Бенкендорф совсем не Лаврентий Павлович. Ну, а если серьезно, Юрий, можно двигать прогресс, не даря идеи и изобретения потенциальным противникам. Хошь-не хошь, а перевооружать русскую армию и флот все же надо.
Да и не все здесь так уж плохо. Взять, к примеру, капсюльные ружья. В нашей истории русская армия перешла на капсюльные ружья в 1842 году – через два года после французов. Или, морские мины, которые впервые успешно применили русские во время Крымской войны, выставив их на подступах к Кронштадту. Изобрел их академик Якоби, который, кстати, уже построил первый в России телеграф, соединив Зимний дворец с Главным штабом, Главным управлением путей сообщения и Александровским дворцом в Царском Селе. Ты, Юра, в Петербурге переговори с ним при случае. Думаю, что вы друг друга прекрасно поймете…
— Знаешь, Виктор, — ответил Тихонов, — ты, пожалуй, прав. Надо не страдать интеллигентской рефлексией, а просто делать свое дело. Переговорю с Шумилиным, он, похоже, лучше всего разбирается в здешних реалиях. Пусть он и решает – что и как.
— Так, пожалуй, будет лучше, — сказал Сергеев. — Шурик у нас – голова. Как в прямом, так и в переносном смысле.
У семи нянек…
С того памятного разговора с императором о создании Разведывательного управления Российской империи, Шумилин почти неделю изучал документы, любезно предоставленные ему графом Бенкендорфом. Сразу же в глаза бросилась полная безалаберность в ведении дел, и разобщенность существующих уже спецслужб.
Шумилин начал с того, что было проще – с III-го отделения СЕИВК, учитывая то, что внешней политической разведкой занимался в своем учреждении лично сам Александр Христофорович. Непосредственно организацией политической разведки занималась 3-я экспедиция III-го отделения. Но при этом работа сотрудников 3-й экспедиции была узконаправленной – они наблюдали за живущими в Европе политэмигрантами, и в случае необходимости проводили против них силовые акции – вплоть до похищения и тайного вывоза в Россию.
Но резидентуры 3-й экспедиции находились только в тех странах, где существовали крупные объединения политэмигрантов. Под наблюдением были русские, проживающие в Австрии, в Пруссии и германских государствах, в Британии и Франции.
Возглавлял русскую политическую разведку чиновник по особым поручениям статский советник Адам Александрович Сагтынский. До этого он занимался аналогичными делами в Главном штабе Военного министерства, а еще ранее руководил разведывательной деятельностью в Австрии и Пруссии. По делам службы он совершил несколько зарубежных вояжей в Европу, где создал разветвленную разведывательную сеть, в том числе и из так называемых "разведчиков-литераторов", таких как бывший декабрист и "невозвращенец", журналист Яков Толстой, барон Швейцер, ставший резидентом русской разведки в Берлине и Вене. Им был завербован талантливый французский журналист Шарль Дюран.
Все они, кроме ведения чисто разведывательной деятельности, занимались тем, что в наше время называли контрпропагандой. В европейских газетах они своими публикациями опровергали регулярно появлявшимися там неблагоприятные отзывы о России и об императоре Николае I.
В инициативном порядке на III-е отделение работали и некоторые российские дипломаты, а также их родственники. Например, очень ценную информацию о внешней политике Англии, Франции, Австрии давала III-му отделению родная сестра графа Бенкендорфа графиня Дарья (или, как ее называли в Англии – Доротея) Ливен, жена русского посла в Англии. Она создала в Лондоне великосветский салон, где собирались известные дипломаты, политические деятели, писатели, журналисты. Горячие споры о политике, сплетни о жизни королевского двора, писательские диспуты – все это становилось известно очаровательной графини Ливен.
После смерти мужа она перебралась во Францию, где продолжала добывать и передавать в Санкт-Петербург конфиденциальную информацию.
Кроме Англии и Франции, опорные пункты у 3-й экспедиции имелись в Швейцарии, Бельгии и Австрии.
А вот в странах, где не было значительных колоний российских эмигрантов, сотрудники III-го отделения не работали. Там добыванием сведений, в том числе и секретных, занимались сами дипломаты. Но они были фигурами публичными, и практически всегда находились "под колпаком" местных спецслужб. К тому же, учитывая, мягко говоря, весьма дружеское расположение главы российской дипломатии графа Карла Нессельроде к Австрии, и к шефу австрийского министерства иностранных дел князю Меттерниху. А потому все тайны русской дипломатии почти сразу же становились известны Меттерниху.
Но, как понял Шумилин, Николай I догадывался о неравнодушии своего министра иностранных дел, и в случаях, касающихся Австрии, использовал своих личных агентов. Тут вспомнилась история, приключившаяся с русским горным инженером Егором Петровичем Ковалевским. В 1837 году по просьбе Черногорского владыки Петра II Негоша Ковалевский был направлен в Черногорию для поисков и разработки золотоносных отложений. Но, по всей видимости, золото интересовало его во вторую очередь. Дело в том, что Черногория в это время в Адриатическом Приморье вела вооруженную борьбу с Австрией. Так что вместо поисков золотоносных жил, Ковалевский фактически возглавил отряды черногорцев, и принял участие в пограничных схватках с австрийцами.
