Господин военлёт - Дроздов Анатолий Федорович (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Выстрел! Второй! Вскакиваю и смотрю. Из-за поворота появляется человек. Он бежит вдоль полотна в мою сторону. На поле, у противоположной от насыпи стороне, появляются всадники. Они скачут вдоль дороги, стреляя в беглеца на скаку – снизу вверх. Почему по полю, не по насыпи? Ах, да, шпалы, лошадь споткнется и сломает ногу. На поле снег, особо не поскачешь, но все ж быстрее. Нам такой расклад кстати – не нужно беспокоиться, что зацепишь своего.
Передние всадники почти поравнялись с беглецом. Они уже не стреляют. Сейчас перегонят, вылетят на насыпь и перекроют дорогу. Пора! Зубами стягиваю кожаную перчатку.
Прицел на «льюисе» обычный, на таком расстоянии можно и без него. До всадников метров сто – это в упор. Меня они не видят – увлеклись погоней.
Тра-та-та-та!.. Бью длинной очередью. Это очень страшно: неожиданно налететь на рой свинца. Передние кони упали, задние встали на дыбы, кто-то падает, кто-то шарахнулся в сторону… Я все бью и бью. У «льюиса» сошка неустойчивая, рассеивание пуль большое. Но мне важно не столько попасть, сколько напугать. Если немцы опомнятся и залягут, нам будет кисло. Втянуться в длительный бой смерти подобно.
Не выдержали, бегут! Повернули и нахлестывают коней. Даже те, кто потерял коней, ковыляют в тыл. Очень хорошо! Бегите! Доложите обстановку начальству, запросите помощи артиллерии…
Агент, наконец, добежал. Стоит, хватает ртом воздух. Сую ему пулемет, поднимаю с насыпи перчатку. Без нее отморожение в воздухе гарантировано. Скользим по насыпи вниз – «Моран» нас заждался. «Гном» заводится без капризов. Оглядываюсь. Агент забрался в кабину, установил «льюис» на шкворень и держит насыпь под прицелом. Толковый мужик!
Взлетаем. Вижу рассыпанных по снегу всадников. Их менее десятка. Еще двое-трое остались лежать у насыпи – ранены или убиты. Это конный разъезд, высланный посмотреть на странный аппарат, круживший у станции. В моем времени при забросе в «зеленку» вертушка несколько раз присаживалась в разных местах – имитировала высадку. В противном случае «духи» прибегали почти тотчас – система оповещения у них работала как часики. На агента немцы наткнулись случайно, едва не захватив богатую добычу. Сейчас бы на бреющем да над головами! Нельзя – за спиной ценный груз. Случайная пуля – и все насмарку…
К себе добираемся без приключений, даже свои не обстреляли. Не успели выбраться из кабин, как рядом – подполковник.
– Донесение?
Агент передает ему пакет. Разведчик прячет его в карман.
– Все благополучно?
– На обратном пути наткнулся на разъезд, едва не захватили. Если б не прапорщик… Догадался снять с аппарата пулемет, установить на насыпи… Жизнью ему обязан!
Подполковник жмет мне руку, агент тоже. Никаких высокопарных слов, обещаний век не забыть. Серьезные мужики, немногословные, мне такие нравятся. «Моран» катят в ангар, Егоров приказал закрасить кресты. Я б на его месте не спешил, но штабс-капитану при воспоминании о конвенции становится плохо. В окопы бы его, там бы разъяснили. Ипритом или фосгеном…
Как в воду глядел! Назавтра подполковник и агент снова в отряде. В этот раз агент в форме штабс-капитана.
– Хорошо запомнили дорогу к немцам, Павел Ксаверьевич? – интересуется подполковник.
Киваю.
– Полетите вновь! Высадите штабс-капитана и подождете, пока сделает дело. В этот раз ждать недолго.
В руках агента брезентовый мешок, к которому пристегнут ледоруб. Крепкая ручка, клюв почти прямой, широкая лопатка. Портативная кирка, а не ледоруб. Гор в окрестностях не наблюдается, значит, землю рыть. Для чего? Ага! Железная дорога!
– Сядете вот здесь! – полковник показывает на карте. – Видите, мост! Место отдаленное, охраны нет. Мотор не глушите – операция не затянется.
Ясно: диверсия. Наступление завтра. Сорвать противнику подвоз подкреплений – классика диверсионных операций. Немцы виртуозно используют железные дороги. В считанные дни перебрасывают с Западного фронта на Восточный и обратно дивизии и даже корпуса. Наша подлянка германцу, конечно же, мелкая – мост быстро восстановят, он маленький, но неделю движение парализовано.
На подлете к фронту наблюдаю обозы – наши идут к передовой. Немцы обозы тоже видят. Наступление для них не секрет. Передовая позади. На большой высоте иду вдоль железной дороги. В тридцатые годы пилоты назовут ее «компасом Кагановича» – хороший ориентир. Не забываю крутить головой. На плоскостях «Морана» русские кокарды – соблазн для черного «Фоккера». С крестами я б не волновался. Модель самолета не имеет значения – на трофейных аппаратах летаем как мы, так и немцы, значение имеют опознавательные знаки. Леонтий Иванович – славный мужик, но с тараканами в голове. Рыцарский кодекс, понимаешь ли! Ты видел этих рыцарей в бою? Нет? А вот я видел – сволочь еще та, раненых добивали…
Сажусь, штабс-капитан выскакивает и бежит к мосту. До него метров тридцать. Маленький мост, однопролетный, без центральной опоры. Штабс достает из мешка шашки пироксилина, вставляет заряды. Опытный. При появлении противника шашки можно взорвать прямо на шпалах – мост они не свалят, а вот рельсы перебьют. Снаряжать заряд под пулями – удовольствие малое, можно не успеть.
Штабс-капитан машет киркой, расчищая место под береговой опорой. Работает споро – земля так и летит в стороны. «Гном» рокочет на самом малом газу, но звук у него будь здоров какой! Нас наверняка кто-то слышит, а может, и видит. Я баюкаю в руках тяжелый «льюис» и зыркаю по сторонам. Никого. Ну, и ладненько, в прошлый раз настрелялись.
Агент закладывает шашки, поджигает огнепроводный шнур и бежит к «Морану». Передаю ему пулемет, газ – на полный, разбег – взлет. В этот раз при посадке не разворачивался, делаю это сейчас. Место закладки фугаса выдают черные комья выброшенной земли. Интересно, шнур будет долго гореть? Над ниткой дороги вспухает черный гриб. Есть! Летят в сторону шпалы, обломки рельсов, земля, а сам мост слетел с опоры. Звук взрыва перекрывает рев мотора. Получи, фашист, гранату!
Снова лечу «компасом Кагановича». Из-за большой высоты кажется, что аппарат застыл в воздухе – скорость у нас сродни автомобильной. Однако постепенно, но пейзаж меняется. Вот и линия фронта показалась…
По фюзеляжу будто топором саданули. Твою мать! Черная тень взмывает сбоку. «Фоккер», тот самый – черный корпус и герб сбоку. Нас опять заметили и вызвали истребитель. «Фоккер» выписывает вираж, заходя на боевой курс. Прошляпили! Пока я привычно смотрел вверх и по сторонам, ганс подкрался снизу и сзади. Володя его бы углядел, но Володя в госпитале. Вместо него – диверсант. Опытный, смелый, но не летчик.
Оглядываюсь – агента не видно. Убит или ранен, в данный момент нам без разницы. Мы пропали – наш «Моран» практически безоружен. Черный барон это прекрасно понимает, потому не спешит добивать. Занимает место сбоку, летим крыло к крылу. Немец энергично показывает рукой вниз – садись! Куда, мол, тебе теперь? Подчинишься – будешь жить! Почетный плен, баланда в лагере. До 1918 года, когда начнется обмен пленными, времени много, занятие найдется. Например, языкознание. Тухачевский учил французский в немецком плену, преподавал ему никому еще не известный пленный по фамилии де Голль. Может, и нам попробовать? Киваю немцу: «Согласен!» Он ухмыляется: «Правильное решение!» Рано радуешься! Жди меня, и я вернусь! Только очень жди…
Перегрузка вжимает меня в сиденье. Пикирую под большим углом. Аппарат весь трясется. Сейчас у него отвалятся крылья, после чего удар – и все! Солдатик Петров миссию закончил…
Каким-то чудом «Моран» не разваливается. Выравниваю аппарат, веду его почти над самой землей. «Моран» летит неуверенно, как-то боком, но летит. Смотрю вверх – немца не видно. В своей черной раскраске «Фоккер» был бы хорошо виден снизу. Русские самолеты с недавних пор красят в серебристый цвет – на фоне снега заметить сложно.
Проскакиваю передний край. От неожиданности немцы даже не стреляют. Наши спохватились, вижу дымки выстрелов, я ведь лечу со стороны немцев, но и наши уже опоздали. Верчу головой – черного барона нет. Или потерял меня из-за неожиданного маневра, или, что более вероятно, побоялся преследовать. Это наша территория. Я лечу низко, почти на бреющем, ему тоже надо спуститься. На такой высоте пехотное оружие становится эффективным.
