Тайна «Нереиды» - Алферова Марианна Владимировна (бесплатные версии книг .TXT) 📗

Элий всегда пил мало, а Квинт не пил вина в эти дни вовсе.

— Кто сегодня победит? — спросил Квинт у Цезаря утром, когда они садились в пурпурное авто, чтобы ехать в амфитеатр.

— Клодия или Авреол — выбор не велик, — отозвался Элий.

Первый день не особенно волновал Цезаря — в первый день желания не исполняются. Он думал о том, что случится завтра.

Они носились по арене, как дети. Едва соприкоснувшись мечами, вновь пускались бежать. Они взрывали песок, махали мечами, будто никогда ничему не учились, но почему-то вообразили, что их неуменье будет других забавлять. Авреол сражался плохо. Клодия — еще хуже. Авреол опрокинул ее на песок трижды за три минуты. Она проиграла вчистую. Никто с небес не наблюдал за схваткой. Напрасно Элий до рези в глазах вглядывался в бледно-голубое небо над амфитеатром. Ни одной вспышки платинового поля, ни одного гения в вышине. Небо бледное и чистое, как аквилейское стекло. Небесная пустота.

Амфитеатр визжал и ревел. Люди вскакивали с мест. На арену летели недоеденные яблоки и тухлые яйца.

— Где Вер? — неслось над трибунами. — Вернуть Вера! Вер! Вер! Вер!

— Эй, Цезарь, тебе стоит выйти на арену и сразиться, позабавить публику, — сказала Криспина, вообразив, что умеет шутить.

Элий сцепил руки в замок и положил на них подбородок. Не мигая он смотрел на желтый песок.

— Выйди, Цезарь, награди Цыпу, — сказал Ру-фин. — Вилда всякий раз превозносилаего на страницах своего продажного вестника, даже если победа доставалась тебе. Теперь наконец-то она будет довольна и напишет про Цыпу хвалебное слово. Упомянет и тебя.

Надо же, оказывается, Руфин читает «Гладиаторский вестник»!

Элий взял венок победителя из рук императора и стал спускаться по лестнице. Два преторианца двинулись следом. Но у самой арены гвардейцы остановились, Элий вышел на песок в одиночестве. Он возвращался. Он никогда не думал, что вновь ему придется ступать по этому песку и ощущать его вкрадчивую и предательскую зыбучесть под ногами. Смерть. Арена впитала в себя жизни тысяч и тысяч умерших здесь прежде. Потом она впитывала желания, как до этого жизни. Желания — жизнь. Уже не гладиатор, еще не император, и в будущем не Цезарь, Элий — временщик без власти и без надежды на власть, игрушка в чужих руках, которая не желает быть игрушкой.

— Что ты говоришь? — спросил Цыпа, сгибая длинную шею, чтобы Элию удобнее было надеть венок.

— Говорю, ты победитель.

Цезарь не завидовал. К чему завидовать, если как боец он куда искуснее Цыпы. Он перерос арену, перерос .сенаторское свое бывшее звание. Но до властителя Империи ему никогда не дорасти. Может быть, он дорастет до чего-то другого?

— Ты должен подарить мне золотое яблоко, — сказал Цыпа. — Я слышал, на нем написано: «Достойнейшему». А я — лучший из гладиаторов. Теперь ты в этом убедился.

— У тебя самая длинная шея в Риме, Авреол. Но, оказывается, еще и самая толстая [30] .

Элий повернулся и зашагал назад. И тут Клодия, до того лежавшая неподвижно, дожидаясь служителей, которые должны утащить ее за ноги в сполиарий, куда прежде утаскивали мертвых, подобрала меч и, рыча от ярости, понеслась на Элия. Зрители замерли. Элий обернулся, но не сделал попытки бежать. Сзади к нему мчались преторианцы. Но они не поспевали. Клинок Клодии демонстративно занесен. Меч тупой, но достаточно тяжелый, чтобы раскроить незащищенную голову. Элий подался вперед и ударил руками в поднятые локти Клодии. Гладиаторша опрокинулась на песок. Подбежавшие преторианцы тут же на нее навалились.

— Не трогайте ее, — сказал Элий. — Она решила позабавить зрителей. Немного их попугать. И у нее это получилось.

— Элий! Элий Цезарь! — Ему кидали цветы и венки, заготовленные для гладиаторов. Никто не крикнул «Руфин Август»!

Император нахмурился. Лицо Криспины пошло красными пятнами.

— Урод, — прохрипела она. — Он же калека. Почему бы не лишить его на этом основании титула Цезаря?

— Он не калека. Он покрыт шрамами. А шрамы красят мужчину, — отвечал Руфин. — Запомни это, Криспина.

Кажется, впервые он разозлился на свою юную красавицу-жену.

Элий прошел в куникул вслед за Клодией и преторианцами. Подоспевший вигил уже надел на руки Клодии наручники.

— Отпусти ее, — приказал Элий. — Мы договорились обо всем заранее.

— О чем договорились, Цезарь? — не понял молодой вигил. Он робел перед Цезарем и изо всех сил старался это скрыть.

— Что она сделает вид, будто нападает на меня, а я отобьюсь голыми руками. Зрители любят подобные представления.

Клодия в изумлении глядела на Элия.

— Это правда? — спросил ее вигил, и Клодия после долгой паузы кивнула. — Все равно я не могу ее отпустить. С этим должен разобраться суд.

— Позови центуриона, — приказал Элий. Молодой вигил подозрительно покосился на Клодию.

— Не бойся, она никуда не убежит.

— Зачем ты солгал? — спросила гладиаторша, едва вигил вышел.

— Я не солгал. Ты не хотела меня убить, — сказал Элий.

— «Чистым все кажется чистым», — фыркнула Клодия.

— Клодия, если бы ты в самом деле хотела этого, ты бы не промахнулась. Повторяю: я не солгал. Договор был. Мы заключили его в гладиаторской центурии, когда вместе исполняли чужие желания. Мы дали клятву, что не будем пытаться убить друг друга намеренно. Разве ты не помнишь этого? Ты не могла нарушить клятву.

Она вздохнула.

— Что правда, то правда… Я не хотела тебя убивать. Я как будто с ума сошла… Постоянно слышу голоса…

— Объясни, в чем дело.

— Не знаю. Мерещится, что кто-то со мной разговаривает. И эти сны. Будто я живу другой жизнью. Просыпаюсь и не могу понять, где явь, где сон. Иногда и днем, стоит закрыть глаза, и я уже не здесь… И в той жизни я была… Но я не о том… Ничего поделать с собой не могу. Я и сражаться уже не могу…

— Клодия, помни об одном: мы всегда были друзьями.

— И ты не предашь меня в руки вигилов. Цезарь?

— Нет.

Вернулся вигил в сопровождении центуриона. Тот недовольно посмотрел на гладиаторшу, потом на Элия.

— Ты оставил подозреваемую в обществе Цезаря? — спросил центурион.