Здесь вам не равнина.. (СИ) - Тыналин Алим (читать книги без регистрации полные .txt, .fb2) 📗
Я тоже подошел и слушал, как руководители экспедиции, в числе которых были Комиссаров и Долгачев, спорили о том, куда двигаться дальше. Вправо или влево. Спор достаточно догматичный и бесполезный в нынешних условиях.
Пока они решали, куда идти, я с удовольствием сбросил груз с плеч, достал из рюкзака холодный бутерброд, фляжку с водой и с аппетитом перекусил. Послушал, о чем спорят высокое руководство и усмехнулся. Нашли, о чем рядить да решать.
Исход дискуссии решил Комиссаров, он просто взял и сам обошел сбросы слева, оказалось, что там путь преградили широкие трещины. Справа было свободно и можно спокойно обогнуть препятствие. После такого авторитетного мнения все вопросы отпали, пошли, конечно же, правой стороной.
Кроме того, после Комиссарова в снегу осталась широкая траншея. Еще один плюс для того, чтобы идти тропой мэтра. Для того, чтобы идти мимо сбросов, первая двойка вырубила во льду ступеньки.
Честно говоря, меня чуточку раздражала медлительность этих людей. Когда я ходил траверс Безенгийской стены, то двигался намного, почти вдвое, быстрее. Или мне это так казалось?
При этом я ориентировался на свои ощущения. Сейчас я по-прежнему был бодр и полон сил, а многие участники нашего отряда шли, чуть ли не высунув язык. После подъема на ледовые сбросы мы пересекли снежный склон и начали постепенно забирать влево, чтобы выйти на седловину между двух высоких скалы и перевалить на плато.
Снега было чертовски много. Что еще плохо, под его слоем таится лед и не давал быстро выбраться из ловушки. Тропящий постоянно проваливался по пояс. Видимость становилась все щуже и хуже.
В какой-то момент я засомневался, что мы успеем выйти на плато до наступления темноты. И еще здесь можно было запросто угодить под лавину. Я даже нагнал Комиссарова и предложил:
— Давайте я пойду вперед?
Комиссаров устало усмехнулся и покачал головой.
— Послушай, я вижу, что ты чертовски опытный верхолаз. Я даже не понимаю, когда ты успел всему этому научиться. Ты идёшь по склону, как мастер и еще ничуть не запыхался. Кто ты такой, черт побери? С какой планеты прилетел?
Вопрос был риторический, ответа не требовалось. Я молчал, а Комиссаров продолжил:
— Но при всем при этом, я не могу рисковать своей башкой и позволить тебе идти впереди. Я и так взял на себя слишком много, когда позволил тебе подняться вместе с нами. Надо было оставить тебя с резервной группой. Что за болван я был! Недоглядел из-за срочности и спешки. А еще мы хотели отправить тебя за грузом обратно, идиоты!
Поэтому никуда меня не пустили и даже запретили обгонять других, более опытных альпинистов. Я поплелся в центре нашей цепочки. По узкой тропе мы вышли на седловину, а потом оттуда, почти наощупь, спустились на плато.
Быстро организовали ночевку, потому что на горы стремительно надвигается сумерки. Веток вокруг не было, огонь пришлось разводить на примусе, экономя керосин. Засыпая, я слышал, что ветер снаружи только усиливается.
Глава 22. Смертельная остановка
В кои-то веки мне приснился хороший сон.
Мне почудилось, будто я лежу на пляже. На тропическом острове, самом настоящем, с пальмами, кокосами, бананами и попугаями, а еще с ласковым солнцем, белым песком, почти не прилипающем к коже и прозрачной бирюзовыой водой. Если войти в воду и нырнуть в ее теплую толщу, то можно часами плавать недалеко от берега с аквалангом и разглядывать стайки разноцветных рыбок и диковинных медуз.
Что я, собственно говоря, и делал. В своем беззаботном, сумасшедшем и ярком сне. Плавал, загорал, отдыхал на солнце и ел устриц.
Вот только что-то солнце почему-то плохо грело. Вернее, даже наоборот. Когда я лег на песок, то быстро начал замерзать. Повернулся сначала одним боком, потом другим, потом заворочался и завертелся на песке, как бешеная юла, но ничего не помогало.
Мой правый бок, несмотря ни на что, все равно замерз, будто меня засунули в холодильник. Я побежал и нырнул в воду, хотя уже на самом деле вспомнил, что это просто чудесный сон, а на самом деле я лежу в другом, гораздо менее приятном месте. Ах да, точно, я же где-то в горах, поэтому мне так холодно.
Нет, только не это. Я не хочу туда возвращаться, я хочу побыть сейчас здесь, на этом райском тропическом острове. Кто знает, может быть, сейчас сюда приплывут на каноэ нежные смуглянки островитянки?
И тогда у меня получится раскрасить этот яркий сон еще более зажигательными красками. Незабываемыми красками.
Впрочем, холод никуда не делся, а вдобавок еще и усилился далеким шумом ветра. Только я сообразил, откуда ветер, как вдруг на меня опрокинулся огромный шмат снега. Это было такое же ощущение, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Впрочем, снег это и есть ледяная вода.
Я чуть не заорал от неожиданности и тут же вскочил с постели. Это было проблематично, потому что я спал в спальнике, застегнутый на «молнию» до самого горла. Поэтому я тут же оказался недвижим, не мог пошевелить ни руками, ни ногами, туго спеленутый, как личинка шелковичного червя.
В итоге, я грохнулся назад, а снег, попавший в капюшон спальника, продолжил сыпаться мне за шиворот. Я завертелся на месте, как уж на раскаленной сковороде. Полез руками к «молнии», но никак не мог расстегнуть ее, а проклятый снег все сыпался и сыпался мне за спину.
Спал я в палатке, вокруг было темно. Но сейчас прямо надо мной в крыше палатки зияла огромная дыра, сквозь потому виднелось темное синее небо и внутрь палатки врывался лютый ветер со снегом.
Вот мерзкое дерьмо. Получается, палатка порвалась под тяжестью снега, завалившего ее и теперь внутрь влетели непогода и мороз.
— Эй, что такое? — раздались вокруг недовольные голоса. — Это что за чертовщина?
Кто-то стонал, а кто-то ругался и требовал немедленно закрыть дыру в палатке. Я оказался к ней ближе всех.
— Сохатый, ну сделай уже что-нибудь! — проворчал кто-то неподалеку и я узнал голос Долгачева. — Что ты там лежишь без дела и крутишь башкой?
Да, надо что-нибудь делать, если мы не хотим, чтобы наши кишки тут все свернулись от холода. Я наконец справился с «молнией», выбрался наружу, встал и осмотрел порез. В палатку навалило целую кучу снега и через дыру продолжал падать еще.
Что здесь можно сделать? Это ведь порвался брезент, чтобы зашить его, надо найти крепкую иглу и прочные нитки. Сделать это сейчас, ночью, вряд ли получится. Единственное, что я мог сделать, так это схватить оба конца дыры, поскольку порез произошел по шву палатки, и соединить их руками. Дыра закрылась, снег перестал валить в палатку.
— Накрылась палатка, — мрачно заметил Комиссаров. — Кто бы мог подумать? Что теперь делать?
— Другую надо устанавливать, — ответил я, продолжая держать дыру обеими руками. Я чувствовал, как крыша палатки содрогается под порывами ветра снаружи, а он бешено пытается прорваться внутрь. — У нас же есть еще две резервные.
Это правда. Как носильщик, я знал, что у нас есть еще две легких небольших палатки. Семь человек, как здесь, в них сразу не поместится, а вот по трое-четверо можно разместиться. Возиться и ремонтировать эту большую сейчас, посреди ночи, не вариант. Поэтому легче установить две новые.
Мы так и сделали. Пока я держал дыру руками, остальные мои спутники оделись и отправились устанавливать новые палатки. Потом мы перетащили туда вещи и спальники. И снова улеглись спать.
Время было еще раннее, два часа ночи. Можно подремать еще пару часов и потихоньку подниматься, идти дальше. Надо, по крайней мере, попробовать пересечь плато и добраться до его края, чтобы находиться наготове перед перевалом на ледник Бивачный.
Вот только я заснуть не мог. Меня со вчерашнего дня интересовал вопрос, смогут ли наши руководители разобраться, какой дорогой надо идти, если у них даже нет нормальных карт этой местности. Я видел карты, которые у них имелись, многих перевалов и маршрутов там не обозначено. По той причине, что их еще даже не прошли.
