Хмурый Император (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (библиотека книг TXT) 📗
Главной коммерческой сложностью винджаммеров была зависимость от колебания цен на тот или иной товар, что нередко приводило к банкротству компаний средней руки, опирающихся на эти «плавсредства». Но в масштабе крупного конгломерата, да еще с такой дешевой рабочей силой, все подобные трудности были довольно легко преодолимы. Не нужно возить селитру из Чили? Повезем зерно из Австралии. Нет рудных концентратов в Новой Каледонии? Повезет рельсы в Бразилию. Вариантов масса. Главное держать нос по ветру и оперативно реагировать на коммерческую конъюнктуру.
Эта идея пришлась по душе Чарльзу. Тем более, что ему предложили не только построить эти винджаммеры, но и стать акционером транспортной компании, что станет их использовать. Теперь же Николай Александрович втянул Чарльза в новую «авантюру», рассказав об идее американских транспортов типа «Либерти» и концепцию поточного производства кораблей.
Общая идея была проста наш герой хотел сделать свой «Форд-Т» в судостроении. То есть, максимально дешевые и простые пароходы, которые можно было бы легко и просто адаптировать под самые разные нужды и задачи. А потом продавать их на мировом рынке. Дешевизна должна была достигаться как конструкцией, так и идеей поточного производства. Фактически выходил своего рода судостроительный конвейер. Там не было сильно неожиданного для конца XIX века, кроме идеи и концепции организации труда. Ну и кое-какие передовые технологические решения вроде газовой сварки и автогена, радикально поднимающие производительность труда на сборке корпуса традиционно самой дорогой и сложной компоненте судостроения.
Крамп поначалу идею не одобрил. Но уже через месяц вернулся к этому вопросу, начав его прорабатывать. Прикинул емкость рынка, стоимость ходовых кораблей и возможную прибыль. И вот теперь он находился в Николаеве, где планировалось на базе верфи Николаевского адмиралтейства развернуть новую, могучую, но сугубо гражданскую верфь. Либо, если там ничего не получится, то подыскать новую площадку поблизости.
Собственно, для этого массирования судостроения Крупп и был нужен, как основной поставщик металла и машин. Как со своих заводов, так и с новых, которые он мог в рамках сотрудничества развернуть в России.
Другой вопрос, что для всего этого требовались деньги. Нет. Не так. ДЕНЬГИ. И Николай Александрович начал их искать.
На первые несколько лет вполне могло хватить средств, конфискованных в ходе майских процессов. Там и наличности хватало, и имущества, пригодного для неспешной продажи на рынке, тоже. Где-то полностью, где-то частично. Например, предприятия Морозовых были превращены в акционерные общества, акции которых потихоньку распродавались, размещаясь как на Отечественном рынке, так и на европейских биржах. Так или иначе, но в ближайшие пять лет эти конфискации могли дать от четырехсот до пятисот миллионов рублей, если не сильно разгоняться и придерживать ту же землю в собственности Императора.
Прилично, конечно. Но это был лишь паллиатив, позволяющий затыкать дыру в бюджете и работать над перспективными программами, вроде корпорации KR, оружейного завода Браунинга и ряда других проектов.
Император подошел к вопросу с двух сторон. Государственные заказы важный инструмент стимулирования тех или иных отраслей экономики. Но для этого у самого государства должны быть средства. А бюджет Российской Империи представлял собой в 1889 году жалкое зрелище. По мнению Николая Александровича, во-всяком случае.
Выкупные платежи он отменил, дабы получить поддержку крестьянства и повысить их покупательную способность. А они, на минуточку, составляли приличную долю в ожидаемых доходах. В итоге поступления ужались до восьмисот миллионов. А образовавшийся дефицит пришлось покрывать из конфискованных средств, дабы не плодить лавинообразной системы вторичных долговых обязательств.
А вот дальше начинались чудеса. Подати и поземельный налог составляли всего 5,3 % получившегося бюджета. Всего же прямые налоги достигали 10,7 %, в то время, как разного рода акцизы аж 60,98 %. Что создавало довольно специфическую ситуацию. Подати платили прежде всего крестьяне, с которых, как показывал бюджет, особенно и драть было нечего. Они хрен без масла доедали, никак не способствуя развитию внутреннего рынка.
Поэтому Николай Александрович, решил воспользоваться «французским опытом» и ввести НДФЛ. Французским, потому что во Франции он вполне успешно применялся с 1842 года. Причем не фиксированный, а сразу прогрессивный от 1 % до 35 %. Это, во-первых. Во-вторых, Император «выдумал» новый налог НДС, фиксированный в 5 %. В оригинальной истории его придумал Морис Лоре в 1954 году и сразу же пустил в дело. Новые налоги должны были пойти в дело с 1 января 1891 года, одновременно с отменой подушных податей. То есть, у фискальных органов и населения было время подготовиться. Заодно и потрещать в газетах об этом.
Что это давало? Снижение налоговой нагрузки с бедных слоев населения, увеличив их покупательную способность. И увеличение абсолютной массы денежных поступлений. Так как, например, нефтепромыслы Баку уже тогда получали сверхприбыли, почти не облагаясь налогами. С чем нужно было что-то делать. Конечно, драть с промышленников и богатых людей семь шкур было нельзя. Поэтому ставки в целом выглядели довольно мягкими. Однако, по предварительной оценке, новые налоги должны были принести в бюджет в 1891 году от трехсот до четырехсот миллионов. Что позволяло не только компенсировать потери от отмены выкупных платежей и подушных податей, но и получить сверху еще столько же. Профит? Профит. Особенно на фоне пусть и незначительного, но расширения внутреннего рынка на 130–140 миллионов, изымаемых у бедняков через налоговые сборы.
Другим шагом по привлечения средств стали схемы, близкие к «игрищам Ялмара Шахта». Был создан Металлургический фонд (МеФо), который стал размещать на российском и мировом рынке свои облигации и векселя. На первый взгляд ничего необычного и нового, но были нюансы.
Облигации выпускались на десять, двадцать и тридцать лет, но были бескупонные, то есть, не подразумевали получения регулярных выплат. Выгода от них была в том, что они продавались ниже номинала, то есть, с дисконтом, а гасились же по указанному на них номиналу. Этот вариант лучше всего подходил для долгосрочных инвестиций. Что позволило поставить им достаточно высокую доходность. Не так чтобы совсем заоблачную, но на международном рынке бондов они были в тройке лидеров.
Векселя в данном случае представляли собой долговые обязательства, свободно конвертируемые в рубли по требованию. Выпускались на год с возможностью автоматического продления еще на год. И так до полувека. Годовая ставка составила 3 % и учитывалась только по полностью закрытым периодам. В общем ничего особенного. За исключением того, что эти векселя особым распоряжением Министерства финансов было разрешено принимать для уплаты налогов и расчетов между юридическими лицами внутри Российской Империи. Ну и объем этих, печатаемых серийно, обезличенных ценных бумаг, являлся секретом.
Получался своего рода финансовый пузырь. Почти что финансовая пирамида. Поэтому с ней требовалось быть предельно осторожной и держаться здравых объемов привлечения. Чтобы она с одной стороны была выгодна, а с другой стороны не сильно разгонялась и не лопнула в самый неподходящий момент. Однако, несмотря на эти нюансы, за последние три месяца 1889 года частный инвестиционный фонд МеФо смог разместить облигаций и векселей на сто миллионов рублей. Не очень много, конечно. Но ведь они и никаким обеспечением не обладали. Считай фантики. Главное теперь не терять бдительность и здравый смысл.
Третьим важным инструментом привлечением средств в казну стало учреждение Императорского пенсионного фонда. Тут все было просто и банально. Каждый, желающий по достижении пенсионного возраста получать пенсию должен ежемесячно вносить определенную долю своих доходов или произвольный платеж. Это был строго частный фонд Императора, поэтому действовал по схеме как потопаешь, так и полопаешь. То есть, чем больше внес, тем больше выплаты потом. Пенсионный возраст был установлен в 55 лет.
