Вариант "Новгород-1470" (СИ) - Городков Станислав Евгеньевич (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
В общем, к вдове Дан пришел пешком и, хочешь-не хочешь, вместе со своими телохранителями. А еще с небольшим букетом местных — за отсутствием в Новгороде этого века голландских тюльпанов и эквадорских роз — полевых цветов. С небольшим же, потому что и так, сопровождавшие его и Рудый и Клевец, косились на Дана… Идет в гости и тащит с собой охапку цветов, зачем? Ладно бы был молоденьким парнем, а та, к кому шли — юной девицей… А, тут… Не делали в Новгороде подобные презенты вдовам…! Но Дан решил сделать. И, преподнести синеглазой Домне-Ждане, по традиции своего прошлого-будущего века, пусть и небольшой, но яркий букет цветов — который он собрал на поле за окольным рвом.
Вероятно, предупрежденный хозяйкой о гостях, высокий и широколицый… даже слишком широколицый, старик с густой седой шевелюрой и, на удивление, редкой седой бороденкой — выдающейся чертой его лица являлся также и большой кривой нос — бросился было открывать гостям ворота, однако поняв, что Дан «со товарищи» безлошадны, открыл калитку — рядом с воротами. Неизвестно, что он подумал, увидев Дана, сопровождаемого двумя бугаями с бандитскими рожами и подпоясанного «золотым» боярским поясом, но, почему-то, пришедшего пешком и с букетом цветов, однако вид у старика был донельзя уважительный и, надо сказать, слегка ошарашенный.
— Интересно, кто таков? — мелькнуло в голове Дана при виде своеобразной внешности старика. — Высокий, широколицый, глаза светлые до прозрачности и узкие, как у монголоида…
Наверное, Дан, сказал это вслух, ибо Рудый тут же наклонился к его уху и прошептал: — Чудь Белоглазая. Их остатки еще живут на Ладоге, Онеге и среди ижоры… — Рудый на секунду замолк, но, буквально, через мгновение спросил: — Босс, а, кто такой «монголоида»?
— А-а, — игнорируя вопрос телохранителя и рассматривая подворье Жданы… — типичный для Господина Великого Новгорода дом, двухэтажный, на хозяйственной подклети, с высоким крыльцом; сарай в углу — он же, видимо, и мастерская, судя по шуму, доносящемуся оттуда; кусты вдоль забора — толи малины, толи смородины, Дан не силен был определить их с первого взгляда, но он видел подобные в усадьбах Якима и Перхурия; три яблоньки с еще зелеными плодами — возле сарая и, вроде как, там же, вишневое дерево… — многозначительно протянул Дан, протянул так, словно ему по… надцать раз на день докладывали об этой чуди, хотя, на деле, он только сейчас и вспомнил, где слышал о них, точнее, читал о них. Она, эта чудь белоглазая, упоминалась в учебнике по истории из 21 века. Истории Древней Руси. Чудь числилась среди племен, соседних с Новгородом. Правда, если Дан ничего не путал, сведения о «белоглазой чуди» относились к эпохе первых Рюриковичей, а не к 15 веку…, — так говоришь — Чудь Белоглазая?
Из-за дома вылез лохматый, палевого цвета пес на толстой веревке, посмотрел на гостей, но, увидев рядом с гостями старика, гавкать не стал, а, раскрыв пасть, зевнул и потянулся.
Где-то, тоже за домом, загоготали невидимые гуси и закудахтали невидимые куры и, кто-то, будто, расплескал воду… — Наверное, за домом колодец, — подумал Дан, — хотя… хотя, может, и нет. Может, они общим пользуются, уличным…
— Ульмиг, — на высокое крыльцо выскочила с распущенными тёмно-русыми волосами, без платка на голове, Ждана. И, вроде как, только сейчас сообразив, что на подворье чужие, вскрикнула: — Ой!
— Господи, какая красивая, — с нереальным восторгом, отметил Дан, боясь прямо тут, на месте, умереть от этой синеглазой красоты. И, испытывая почти что шок — ведь, без платка он ее ни разу не видел… однако, в тоже время, остатками разума, констатируя: — А, играет-то, как здорово… Ведь, она же не могла не слышать, что мы пришли.
Якобы, смутившись, что гости увидели ее с непокрытой головой, Ждана быстро накинула на волосы сразу, чудесным образом, появившийся платок, и, как с хорошим знакомым, поздоровалась с Даном: — Здрав будь, боярин…
Ждана еще в церкви видела золотой боярский пояс у Дана и затем, после церкви, несколько разочаровано возвращаясь домой… — впрочем, ухажер, все же, порывался проводить ее, но люди, с которыми он был, Ждана даже запомнила их имена — Домаш и Лаврин, не дали, напомнили ему о какой-то встрече… — она долго пыталась соотнести благородное происхождение Дана с его поведением — бояре-то, в церкви, не толпятся вместе со всеми — и, как догадалась, с его занятием ремеслом.
— Нет, понятно, не все бояре землями володеют, — думала она. — но, все-таки… — Однако, потом уже, наведя справки и узнав, что мастер-литвин, как все называли Дана, не просто боярин, а боярин из далекого заморья, взявшийся отмолить какие-то свои грехи черной работой, перестала «ломать голову». — А, хоть бы и не был он боярином, — крутились мысли в ее голове, — все равно мне он нравиться. И, вообще, кто его знает, какие за морем у бояр обычаи. Вон, и люди, с которыми он был в церкви — его подельники по мастерской, тоже не из обычных. У одного, который коренастый и весь из себя обстоятельный, волосы заплетены в косы, как у воина, а у второго, худого и высокого, взгляд, что у святого с иконы… — Но сердце Жданы, радостно екало от того, что желающий встретиться с ней человек, тем не менее, боярин. И не абы какой, а такой, что все подруги от зависти лопнут — высокий, даже очень, статный и красивый… — А, дальше, — думала она, — что будет, то и будет…
Дан поднялся на крыльцо к Ждане и протянул ей букет.
— Это тебе! Держи!
— Мне? — удивилась новгородка, уставившись на букет, глаза ее расширились.
— Тебе! — подтвердил Дан. Ждана взяла цветы и посмотрела на Дана, синева ее глаз, в очередной раз, захлестнула Дана… Сглотнув, он с трудом сказал: — По обычаям моей далекой… — очень далекой, — мелькнуло в голове Дана… — родины, мужчина, приходя в гости к красивой женщине, дарит ей цветы в знак восхищения ее красотой.
Новгородка покраснела и, опустив глаза, стала теребить красивыми, длинными, сужающимися к ногтю пальцами, стебли цветов. Это продолжалось довольно долго… целую минуту. Затем она резко вздернула подбородок, быстро взглянула на Дана и, тут же, переведя взгляд на спутников Дана, поздоровалась с ними: — Аще здравы будьте и вы, гости дорогие! — И уже обращаясь снова к Дану, чуть насмешливо произнесла: — А я и не слышала, как Ульмиг впустил тебя и… — она слегка замялась, видимо, не зная, как назвать спутников Дана.
— Мои охранники, — мигом сориентировался Дан. — Рудый, — показал он на огненно-рыжего детину, ростом почти с себя, с огненно-рыжими же бородкой и усами, с булавой-перначом на перевязи, — и Клевец, — назвал имя второго сопровождающего Дан, невысокого, но широченного, с темно-русой бородкой и усами, и топориком-клевцом, вместо булавы, в петле на поясе. Оба, и Рудый и Клевец, поклонились хозяйке дома…
— И твоих охранников, — закончила фразу Ждана.
Шум, доносящийся из сарая-мастерской, внезапно стих, двери сарая раскрылись и оттуда высунулись две любопытные мордочки — парня, навскидку, лет, так 14, и совсем молоденькой девицы-подростка. Парень и девица были очень похожи, а кроме того имели одинаково узкие, как у старика на воротах, монгольские глаза и белые прямые волосы. Обе юных особи с интересом уставились на гостей. Возле них, чуть пониже, спустя мгновение образовалась еще одна, в чем-то вымазанная, рожица. Рожица девчонки, которую Дан уже видел раньше в церкви, рядом с новгородкой, девчонки, примерно, 6–7 лет. Но в отличие от более старших парня и девицы, малышка была совсем другая, светло-русая и большеглазая.
Дан, повернув голову на скрип дверей сарая, минуту смотрел на вытаращившихся на него и на Рудого с Клевцом мальцов, а затем улыбнулся и подмигнул всей троице. Девица-подросток сразу заулыбалась в ответ, паренек скептически хмыкнул, а самая младшая сначала нахмурилась, как взрослая, а потом не выдержала и прыснула во все свои белые 32 зуба.
Ждана, заметив появление на подворье новых действующих лиц, на мгновение застыла, ее темные брови сошлись на переносице и, явно обращаясь к самой младшей из возникшей в дверях сарая троицы, она строго крикнула: — Ярослава, опять вымазалась! — И уже совсем не сердито упрекнула более взрослых парня и девчонку: — А вы куда смотрите… — Впрочем, когда новгородка опять повернулась к Дану и его спутникам, ее глаза улыбались.
