На железном троне (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Кёсем-султан только поморщилась в ответ на эту новость. Подобного исхода следовало ожидать. Тимариоты давно не радовали державу своими успехами. А тут такая глупая атака. Расчет на внезапность? Может быть. Но, очевидно, они просчитались.
А потом, после планового завтрака, легионеры продолжили наступление. О да! Эти завтраки, обеды и ужины по расписанию особенно бесили Кёсем. Война войной, но обед проводился по расписанию. Словно горожане и не сопротивлялись. Словно это была и не осада, не штурм… а какая-то обыденная работа в мастерской…
Сегодня Дмитрий ввел в бой сразу четыре батальона линейной пехоты при штуцерах, две роты штурмовиков и четыре роты гренадеров. А еще сразу две роты егерей, вооруженные штуцерами со специальными прицелами вроде маленьких зрительных трубок. Эти злодеи и на пятьсот шагов били удивительно точно, выбивая командиров и всяких старательных. Кёсем уже была о них наслышана. Император ввел их в бой утром второго дня, когда его войска взяли уже почти весь пригород и подошли к стенам. Оттуда по ним стреляли, укрываясь за зубцами. Не прошло и двух часов, как из пригорода стали раздаваться отдельные разрозненные выстрелы, а со стены полетели неосторожные бойцы. Совпадение? Нет. Дальше было хуже. Проломив стену артиллерией, Император ввел войска внутрь периметра. А егеря были включены в каждую штурмовую группу, радикально подняв ее боевые возможности. Ведь что может делать отряд без командира? Очень немногое. А командиры теперь падали первыми. Они ведь одевались пестро и броско. Обнаружить их было несложно…
И если к утру в руках Османа II оставалось около тысячи бойцов, то, после того как легионеры заняли площадь Беязыт у султана было уже не больше сотни воинов. Да и каких воинов? Просто вооруженных людей. И они спешно отходили к дворцу Топкапы, стремясь укрыться там.
Бу-бух!
Первый снаряд взорвался на территории дворца. Да как громко!
Кёсем вздрогнула, покосившись на небольшой изящный столик, где стоял бокал с вином, сдобренным пряностями и… ядом. Она не знала, как поступить.
Еще позавчера она хотела покинуть дворец и укрыться на азиатском берегу. По темноте, чтобы не смутить умы защитников. Ей было ясно — Стамбул пал и это сопротивление не более чем агония. Однако ближе к вечеру в проливе появились московские пинасы. Что там произошло с укреплениями Босфора? Не ясно. Скорее всего эти кошмарные канонерские лодки постарались своими десятидюймовыми снарядами. Кстати говоря, они тоже маячили вдали. Во всяком случае, так говорили. Но это и не важно. Главное, что теперь не уйдешь водой, как планировало руководство Великой Порты….
Тишина вокруг была такой звенящей.
Люди, что укрылись в этом дворце, затаили дыхание. Все. Даже дети.
Здесь была собрана вся квинтэссенция Османской Империи. Весь ее цвет и руководящее ядро. Конечно, гибель всех этих визирей и евнухов не беда. Мало ли еще проходимцев по землям? А вот то, что здесь находились все представители рода Османа I Гази — пугало. Пади они все, что будет? Смута. Страшная смута. Собственно, они и олицетворяли собой Великую Порту, даже когда страдали слабоумием или упивались алкоголем до зеленых соплей. Империю Османа…
Но вот, от войск выступила группа кавалеристов.
Императора было несложно опознать. Он восседал на своем рыцарском коне, массой под тонну, что долго и специально искал по Европе. Один из немногих дестриэ, что еще разводились. Мощный, большой, сокрушительный. Да еще и иноходец. Под стать Императору, который тоже не отличался скромными габаритами. Особенно сейчас, укрытый крепкими чернеными и золочеными латами.
Рядом с ним — два сопровождающих.
А вот у защитников дворца лошадей не было. Больше не было. Поэтому они были пешком.
Дмитрий остановился в шаге от переговорщиков, заставив их отпрянуть. Мало приятного беседовать с всадником, уткнувшись в морду его коня. Тем более, с дестриэ, который мог и укусить своей мощной челюстью. Этих лошадей ведь учили не просто возить всадника, но и воевать вместе с ним. И копытом бить, и грудью давить, и ногами топтать, и зубами кусать. Да, их время уже прошло. Но Дмитрий все одно испытывал к таким лошадкам слабость. Посему и закупил. Да не одну — а целый выводок, отбирая для своего личного «автопарка» особенно крепких, рослых, выносливых и, по возможности иноходцев.
Но мы отвлеклись.
Немного наехав на своих визави Император вынудил их отступить на пару шагов. И медленно осмотрел их, не слезая, словно бы подчеркивая ситуацию и то положение, в которое они попали.
Перед ним был худенький подросток, разодетый в пышные одежды и подпоясанный старой, богато украшенной саблей. Испуганный, даже в какой-то мере затравленный взгляд. Но парнишка держался.
Дмитрий снял шлем и улыбнулся. Но вышло не очень приветливо. Слишком импозантный у него был вид. Чисто выбритая лысина, холодные и цепкие голубые глаза, кажущиеся ледяными, рыжая густая переплетенная косичкой борода, перехваченная большим серебряным кольцом… и татуировка ворона, нависающего над правым глазом Императора…
— Я хочу убить всех, кто есть во дворце, — произнес Дмитрий, кивая переводчику. — Но желание это пагубное. Не пристало к такому стремиться честному христианину. Поэтому я предлагаю вам капитулировать, сдавшись на милость победителю.
— На каких условиях? — Поинтересовался, Маршалы Халил-паша, что стоял рядом с Османом.
— Я жадный, — усмехнувшись, произнес Дмитрий. — Я хочу многого. Но многое, не все. Видит Бог, если бы вы не пожадничали в Крыму — я бы и не полез сюда. Нужно было оставить мне сундуки с золотом и серебром для трофеев. А что делали вы? Крохоборы! Не должно воину уходить с войны с пустыми руками, так, словно он проиграл. Теперь Порте придется заплатить больше. Много больше. Но, повторяюсь, я возьму не все.
Маршалы Халил переглянулся с Великим визирем Охрили Хюсейном.
— В знак искренности вашего желания договориться, — продолжил Дмитрий, перебив размышления визирей, — я хотел бы получить эту саблю, — указал он на старое оружие, опоясывавшее Османа.
— Но это символ власти султана! — Возразил Великий визирь.
— С падением Константинополя, — произнес Дмитрий, — этот символ власти утратил свое значение. Осман молод. И если ему достанет талантов и удачи, то он сможет выковать новую славу Османов и обзаведется своим символом. Все в его руках. Но эта сабля — моя. Она — символ моей победы и будет храниться в сокровищнице Москвы.
Немного помедлив, мальчик снял оружие и протянул его Маршалы. А тот, вежливо поклонившись, подал саблю Императору.
— Отлично. Тогда готовьте зал для переговоров. Завтра с утра и начнем.
— Во дворце? — Уточнил визирь.
— Ну а где? Мне плевать, а что скажут потомки? Поверьте — вам будет очень неловко в своих могилах от постоянного ворчания на тему того, что мирный договор был подписан на разделочной доске мясника. В общем — не морочьте голову и готовьтесь. Поддался бы своему желанию — вырезал бы вас, не пытаясь даже вести переговоры. А так, можете быть спокойны. Если я дал вам шанс, то я позволю им воспользоваться. И пришлите мне священников.
— Связанными? — Поинтересовался армянин, прекрасно знающий о взаимоотношениях между Императором и греческим православным клиром.
