Враг неведом (СИ) - Тимофеев Владимир (электронную книгу бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
Никто до сих пор не мог точно сказать, какие цели преследовали неизвестные авантюристы. Трифонов и специалисты-оружейники склонялись к мысли, что предполагалось ограниченное радиоактивное заражение местности. Вахеди не исключал попытку подрыва ядерного боеприпаса. Пусть и достаточно примитивного, но, будучи примененным по гражданским целям, весьма и весьма «эффективного». Счет жертв мог пойти на десятки тысяч.
В любом случае, это была провокация, нацеленная на… на что? Ответить на этот вопрос мог только тот, кто запускал БПЛА в воздушное Ирана. Выяснить, кто преступник, означало на девяносто девять процентов раскрыть само преступление…
Наиболее очевидный кандидат в негодяи — Соединенные Штаты, второй — Израиль. У тех и других, по данным разведки, сохранились как ядерное оружие, так и достаточное количество требуемых для его изготовления материалов, в том числе, высокообогащенный уран. Именно его обнаружили в спекшихся до состояния бесформенной массы обломках тяжелого беспилотника. Изотопа 92-го элемента с атомным весом 235 оказалось столько, что его с избытком хватило бы на ещё одного «Малыша» и новую Хиросиму. Если бы на месте падения дрона нашли плутоний, никаких вопросов бы не возникло. Технологией радиационной имплозии и нейтронного инициирования израильские атомщики не владели, поэтому США сразу превратились бы в главного подозреваемого. Урановую же бомбу, подрываемую по «пушечной схеме» или вообще — «грязную», сделать мог «кто угодно», даже, наверное, сами иранцы. Особенно, если заряд требовалось произвести в единичном экземпляре…
«Пять минут», — показал Алексей пальцами.
Иранец кивнул и скрылся в вагончике.
Трифонов вновь наклонился к прибору. Дезактивацию в долине уже провели, бОльшую часть радиоизлучающих материалов вывезли, однако фон пока оставался повышенным и, значит, работать приходилось в защитной одежде и маске. «Свободные» электроны и альфа-частицы расслабленности не допускали. Бояться их до дрожи в коленях, конечно, не стоило, но и относиться совсем уже наплевательски тоже никуда не годилось. Зона работ была огорожена и охранялась, входить-выходить предписывалось через временные КПП, находиться внутри разрешалось только в светлое время суток, использованная спецодежда сжигалась, маски-фильтры отправлялись на утилизацию, люди подвергались досмотру. Алексею, привыкшему к «строгости» российских ядерных предприятий, подобные меры казались в чём-то игрушечными — обычный ветер легко проникал сквозь решетчатое ограждение круглосуточно и без досмотра. Тем не менее, сам Трифонов учить правилам безопасности никого не пытался. Скорее, наоборот — приветствовал облегченный режим, позволяющий экономить время и силы.
А сил и времени, действительно, не хватало. После двенадцатого мая опытных специалистов по атому стало настолько мало, что каждый из них стоил теперь как сверхсовременный истребитель-бомбардировщик. Тем более что за прошедший месяц «внезапно» выяснилось, что многочисленные «эффективные менеджеры», всем рулящие и во всем разбирающиеся, не способны не то, что решить элементарную техническую проблему, но даже просто понять, в чём она заключается. Уже через пару недель службы Алексей неожиданно для себя осознал, что может буквально ногой открывать двери во многие недоступные для обычных смертных начальственные кабинеты и требовать не просто сотрудничества, а неукоснительного и немедленного исполнения любой заявки и предписания. Кто пробовал возражать и качать права, в тот же день оказывался «на улице», в смысле, «безжалостно» отрешался от хлебной и необременительной должности, а некоторые «особо отличившиеся» вообще — отправлялись сразу на нары.
Силовую поддержку осуществляла совместная спецгруппа Минобороны и ФСБ. Причем, входили в нее не только «громилы-боевики», но и вполне себе вежливые «экономисты-юристы», умеющие коротко и доступно объяснить любому «успешному управленцу», в чём он не прав и почему должен работать на благо Родины так, как этого требует товарищ эксперт.
Эх! Если бы так можно было решить все проблемы и особенно ту, главную — что произошло с атомными достижениями человечества в ночь с одиннадцатого на двенадцатое?
Увы, результаты пока не радовали. За месяц удалось установить только размеры и конфигурацию «сдвигов» — именно так, с легкой руки какого-то журналиста (брякнувшего в прямом эфире: «у нас всё так странно сдвинулось»), стали называть области пространства, появившиеся на местах исчезнувших электростанций, заводов, военных частей. Большинство представляли собой сферы диаметром около двадцати километров, некоторые (в основном, бывшие научно-исследовательские центры, расположенные внутри городов) имели размер в десять раз меньший.
Форму «сдвинутых» областей определили геологи. Сначала считалось, что это «цилиндры», уходящие глубоко в толщу земли. На это указывали скважины, пробуренные в различных точках внутри исследуемых зон. Однако потом, при бурении по краю двухкилометровых аномалий, выяснилось, что граница между условно старыми и условно новыми пластами горных пород проходит на глубинах, меняющихся тангенциально в зависимости от расстояния от центра зоны. Сперва, правда, решили, что эта зависимость линейная и сдвиги имеют форму конуса, но более детальные исследования показали, что это всё-таки сферы.
В практическом плане точное определение формы помогло сузить поиск виновников катастрофы. На «цилиндры» опирались сторонники «лучей смерти из дальнего космоса», на «конусы» уповали те, кто считал: удары наносились из центра Земли. Обе гипотезы оказались неверными. Кто бы ни стоял за случившимся, он бил исключительно по поверхности. Таинственные заряды касались земли, потом как бы «взрывались», аномалия распространялась в пространстве, не встречая сопротивления, и резко останавливалась, когда принимала форму шара определенного радиуса.
На этом все достижения и успехи в изучении сдвигов заканчивались.
Не удавалось достичь и полноценного международного сотрудничества. Все крупные государства тщательно секретили свои наработки по теме. Кооперация возникала только среди «независимых» ученых. Но поскольку к официальным данным их не допускали, постольку все выдвигаемые ими теории основывались исключительно на догадках и, мало того, тут же терялись в ворохе псевдонаучного бреда, заполонившего телевидение, радио, «всемирную паутину» и официальные СМИ. Каждый считал своим долгом отметиться в блогосфере и высказать «компетентное» мнение, отличное от других, но не имеющее никакой связи с реальностью. «Специально обученные люди» сутки напролет просиживали перед компьютерами, пытаясь выловить в мутном информационном потоке хоть что-нибудь стоящее.
Не избежал этого занятия и Трифонов. Несколько раз по заданию руководства ЦИАНТа он мониторил сеть по ключевым фразам, фамилиям и названиям. Увы, никакой пользы эта работа не принесла. Пусть некоторые и говорят, что отрицательный результат — это тоже результат, в реальной жизни неудачи лишь расхолаживают, заставляют опускать руки, а иногда и вообще — вызывают полное отвращение к тому, что делаешь.
Алексею в этом отношении повезло. Отвращения к работе он, слава богу, не испытал. Все отрицательные эмоции ушли в другое. Его докладную записку «Об атипичных параметрах черенковского излучения в исследуемых зонах» начальство проигнорировало. Хотя перспективы для дальнейших исследований там явно просматривались. Это подтверждалось не только отечественной статистикой, но и открытыми данными из зарубежных источников. Треки «сверхсветовых» частиц обнаруживали практически во всех сдвигах, причем, угол конуса волнового фронта частенько не соответствовал теоретически обоснованному. Регистрируемые датчиками аномальные «тахионы» составляли не более одной десятой процента всех найденных, что, в общем и целом, вписывалось в привычные рамки распределения вероятностей. В итоге, все обнаруживаемые несоответствия списывались на ошибки измерений и разнообразные «мусорные» излучения.
