Война. Часть 1 (СИ) - Кротов Сергей Владимирович (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
— Опыт нужен, — глубокомысленно замечает подруга, — и талант.
— … Да, кстати, — наши подковки застучали по брусчатке Красной площади, а головы синхронно повернулись к горящим окнам Сенатского дворца, — не успел тебе сказать, Хозяин приказал нам готовься: через неделю вместе с Ботвинниками отплываем в Амстердам, они на шахматный турнир, мы — на встречу с Мэрджори…
Оля равнодушно кивает.
— Ты знала?! — ревниво заглядываю ей в глаза.
— Точно — нет, но Игнатьев намекнул недавно… это ты пассажиром едешь, а мне нужно больше времени на подготовку. Послушай, а ведь миссис Пост за полиэтилен низкого давления ничего не пожалеет! Она на одной упаковке в одних только Штатах без «фуд энд драг» озолотится…
«А что, может быть… за такую технологию она всё что попросим даст: и нефтепереработку поможет наладить, и получения карбида титана… и кредит гарантирует на это всё».
— Эх, времени мало, — подхватываю под руку подругу, — вот бы было хорошо бухнуть ей на стол образец…
— Только почистить надо его от бутиллития, — тоже ускоряет ход Оля, — а то пиндосы и без нас справятся…
— Владимир Николаевич, Чаганов на проводе. Прошу прощения за поздний звонок.
В телефонном справочнике «вертушки» недавно появился и номер Ипатьева.
— Добрый вечер, Алексей Сергеевич, — в трубке послышался доброжелательный голос академика, — ничего страшного, я обычно после трёх ложусь… бессонница знаете ли.
— Вы не заняты? А то хотелось бы с вами кое-что обсудить прямо сейчас…
— Приезжайте, буду рад.
От меня до дома в Брюсовом переулке где жил Ипатьев на машине всего пара минут, минуту на проверку документов в парадном заспанным вохровцем и хозяин квартиры из прихожей провёл меня прямо к себе в кабинет: заваленный бумагами письменный стол, массивный кожаный диван, два кресла и большой камин, обложенный белой керамической плиткой.
— Владимир Николаевич, нужна помощь… — начинаю с места в карьер.
— Слушаю вас, — академик широким жестом предлагает садиться.
— … Из своих источников я получил сообщение из-за границы, что в одной из лабораторий недавно был синтезирован полиэтилен с огромным молекулярным весом…
Лицо академика мгновенно стало очень серьёзным.
— … реакция проходила при атмосферном давлении и комнатной температуре, инициатором полимеризации выступал бутиллитий…
— Любопытно, любопытно… — Ипатьев легко поднялся из глубокого кресла и возбуждённо заходил по кабинету, — обычно в качестве катализаторов полимеризации мы применяем щелочные металлы. Литий тоже работает, в частности при синтезе бутадиеновых каучуков, но натрий больше подходит. Бутиллитий, почему? Он же не стабильный, небольшая его часть обязательно распадётся — получится катион лития и анион бутила… хм, а ведь последний вполне способен отобрать одну валентную связь у одного из атомов углерода этилена… и что получается? Новый анион, который присоединит к себе мономер! И пошла расти цепь! Теперь понятно почему у полиэтилена большая молекулярная масса — цепь будет расти до тех пор, пока в округе плавают свободные мономеры… Гениально просто.
— Не могли бы вы, Владимир Николаевич, в своей лаборатории синтезировать его для меня? Немного, грамм сто, но он нужен мне срочно в течение трёх дней.
— Не вижу трудностей, — улыбается академик, заметив с какой тревогой я жду ответа, — конечно бутиллитий весьма чувствителен к действию влаги и кислорода воздуха, ну так надо вести синтез в атмосфере азота или аргона. Если не обнаружатся подводные камни, то полагаю, что завтра к вечеру я смогу начать синтез.
— Отлично, увы вынужден попросить вас сохранять ваши эксперименты в тайне: раннее раскрытие этих данных может помешать закупке нужного заводского технологического оборудования и поставить в опасное положение мои источники.
— Понимаю, но не слишком ли вы, Алексей Сергеевич, торопитесь: сотни граммов или килограммов продукта получить можно всегда, но будет ли эта технология успешной при валовом производстве?
— Приходится рисковать, уж очень заманчивые перспективы разворачиваются…
В кабинете раздался узнаваемый звонок «вертушки», хозяин поднимает трубку.
— Да у меня, товарищ Киров.
«Блин, забыл… у нас же сегодня „политинформация“».
— Алексей, отменяется наша встреча, — у Кирова как всегда хорошее настроение, — встретимся завтра на Телецентре.
«Отлично, остаётся время обсудить с Ипатьевым вопрос о переходе его сына под моё крыло да и набросать вчерне список потребного оборудования будет нелишним».
12 октября 1938 года, 11:30.
Директор МТЦ, обливающийся потом невысокий плотный мужчина запутался в дверях многочисленных комнат, таблички к ним ещё не были прикручены, и беспомощно замолчал, просительно глядя на меня.
«Товарища надо убирать, не булочной заведует»…
— Сюда, товарищ Киров, — прихожу ему на помощь, — здесь ничего интересного, гримёрные для артистов и дикторов, кабинет режиссёра, а вот тут у нас — студия. Она полностью изолирована от внешних звуков: имеет двойной потолок, причём внутренний подвешен на пружинах, плотно закрывающиеся акустические двери. Это — звукопоглощающие щиты, открывая и закрывая которые можно регулировать характер звучания. Прямо под нами комната эхо-эффектов, она позволяет создавать у слушателей впечатление приближающего или удаляющегося голоса. Вид микрофонов вам, конечно, знаком, а эти два железных яшика на колёсах с объективами называются телекамерами…
— Почему их две? — живо интересуется Киров.
— … Как вам известно, оборудование для телевизионных центров было нами закуплено в Америке в компании «Радиокорпорейшн». Договор был заключён в 1934 году, но его исполнение несколько затянулось, оборудование несколько устарело, в том числе и сердцевина этих видеокамер — иконоскоп, разработанный знаменитым инженером Зворыкиным. Именно этот прибор преобразует изображение в электрический сигнал, который передается на ультракоротковолновый передатчик, что мы видели в соседнем здании, и излучается в эфир при помощи Шуховской башни на расстояние до 30 километров. Так вот, почему телекамер две? Вторая камера — это полностью разработка нашего завода телевизоров «Темп», включая совершенно новый иконоскоп, который мы назвали видикон… Киров одобрительно подмигивает мне.
— … В видиконе устранён главный недостаток иконоскопа — низкая световая чувствительность. Товарищи телевизионщики хорошо знают, чтобы получить хорошую картинку на иконоскопе нужно иметь в студии множество осветительных ламп, создавая освещённость в десятки тысяч люкс, с видиконом — достаточно лишь десятков люкс, то есть в тысячу раз меньше. Также в десять раз улучшилась чёткость изображения. Без преувеличения можно сказать, что такого замечательной телевизионной картинки нет нигде в мире! Пройдёмте в аппаратную, вы сами сможете сравнить советскую и американскую картинки.
«Если бы только это… уже сейчас камера способна различать лучи ближнего инфракрасного диапазона: от трёхсот градусов и выше (на трёхсернистой сурьме), а если удастся подобрать для мишени, на которой в видиконе формируется потенциальный „рельеф“, подходящий пироэлектрик, то наши громоздкие тепловизоры на диске Нипкова можно сдавать в утиль. Их заменит маленькая трубка с электронной развёрткой. А если мишень покрыть фотодиодным слоем, то… но это другая история».
— Порадовал ты меня сегодня, Алексей, — садимся с Сергеем Мироновичем на «нашу» скамейку в Кремле с видом на Москва-реку, — утёр нос американцам, подковал блоху. А вот если поставить твою антенну на Дворец Советов, то как далеко можно будет телевидение смотреть?
— Километров на девяносто, — быстро прикидываю в в уме, -…
«Вот только куда ж её поставить, там же на крыше будет статуя Ленина… Спрятать в протянутой руке»?
