Сирота (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (бесплатные серии книг TXT) 📗
И он не врал. Потому что он действительно не брал ничего в долг у Петра Глаза, а потому и не должен ему ничего. Ведь он только летом прошлого года «загрузился» в это тело. О том, какие там долги были у старого владельца тела – он не ведал и ведать не хотел.
– Ну коли Богом клянешься, то на божий суд [60] и выходи. – произнес Павлуша и отошел в сторону, опустив палку.
– Какой еще Божий суд? – напрягся Петр.
Но все промолчали, виновато пожимая плечами. Дескать, разбирайся сам. Да и чего тут разбираться? С отроком разве не справишься?
Петр обвел всех взглядом, и люди его отводили глаза, демонстрируя свое подчиненное положение. Но вместе с тем и шаг-другой назад делали, формируя круг. Они явно не хотели участвовать более в этом грязном деле, которое очевидно зашло слишком далеко.
Нехотя Петр вышел вперед и извлек из ножен саблю. Хорошую саблю. Добрую.
Андрейка тут же принял боевую стойку, отбросив пояс с ножнами в сторону, чтобы не мешались. Одежду скидывать не стал. Немного ее было по жаре майской, да и не мешала она.
Полусогнутые ноги. Тело с прямой спиной. Рука, выставленная вперед с саблей.
Ничего необычного.
Для наших дней.
Однако в середине XVI века никаких школ сабельного фехтования еще не существовало. Даже знаменитая польская крестовая – более позднее явление. И часть исследователей считает, что чуть ли не XX века…
Парень, в свое время, когда осваивал саблю, много читал. И не раз натыкался на материалы, которые говорили, будто бы в синхронных источниках эпохи ничего о крестовой школе не было известно.
Ее основа базировалась на рубке в стилистике крест-накрест. Но возникла эта традиция не Польше, а в Германии, и аж в XVIII веке как прием противостояния сразу нескольким противникам. И это, не говоря о том, что более-менее стройная теория и техника пешего сабельного боя оформилась в Европе только в XIX веке. Ведь сабля возникла изначально как специализированное строго кавалерийское оружие. И так применялась очень долгое время, лишь в конце XV века начав медленно спускаться с коней в пехоту. Поначалу в Османской Империи, а позже и в Восточной Европе, у тех же стрельцов.
Всплеск же развития пешего фехтования саблей начался только, когда стали ей вооружаться пехотные офицеры регулярных армий. А это никак не раньше XVIII века – уже на закате эры холодного оружия. Ведь чтобы школа развивалась, ей нужны потребители – заказчики. Те люди, у которых и нужда есть, и деньги для ее удовлетворения, и время, чтобы тренироваться. Причем – массово, а не только в разрезе отдельных высших аристократов, учащих своих отпрысков должным образом. Без массовости заказчика никак нельзя…
Знаменитая же польская крестовая школа, судя по всему, оказалась создана в рамках очередного поиска «родины слонов». То есть, родилась она по сути во время псевдо-реконструкции 1980-х годов.
Почему псевдо-реконструкция?
Потому что, судя по всему, такой школы в Новое время не существовало. Даже в XIX веке у Генрика Сенкевича ее не наблюдалось в романах. А уж на что радикальный был патриот Польши. Но так и он описывал вполне обычные и ходовые для тех лет сабельные приемы с опорой, прежде всего, на германскую фехтовальную традицию с элементами османских приемов, вроде нижней кварты.
Однако, факт псевдо-реконструкции ни в коем случае не умалял качества этой крестовой школы. Ведь ее создатели, опираясь на существовавшие в XVI–XIX веках приемы, слепили уникальную, синкретическую боевую школу. И получилось у них очень и очень неплохо. С тем же успехом можно было бы в XXI веке спроектировать броненосец для Цусимы, под технические и технологические возможности эпохи и применяемые тогда тактические приемы. И получилось бы настолько лучше, чем у хроноаборигентов, что и не пересказать. Просто космос. Ведь мир не стоит на месте и непрерывно развивается, даже если отдельным старикам кажется обратное. Но первые такие недовольные возгласы зафиксированы еще в Древнем Египте, на папирусе, дескать, молодежь пошла не та. Что никак не отменяет того, что новые поколения раз за разом продвигали мир вперед. И будущее оставалось за ними. А старики? Они просто ворчали, так как не могли трезво воспринимать изменения «среды обитания» и жили прошлым.
К чему все это?
К тому, что занятая Андрейкой стойка оказалась совершенно непривычна и диковинна для всех присутствующих. Тем более, что навык у них имелся только в конной рубке. А там особо финтить или двигаться как-то грамотно не требовалось. Просто подлови момент на сшибке да руби. А потом крутись на коне в свалке и лови свою удачу за хвост, выискивая тех, кто подставил тебе свою спину. Если же и приходилось «помахаться», то из-за конной посадки весь раунд фехтовальный хорошо если сводился к двум-трем-четырем ударам. Потом же они попросту разъезжались и шла процедура «смены кавалеров в танце».
Петр напрягся.
Взгляд отрока не сулил ему ничего хорошего. А его стойка была незнакомой, непонятной и непривычной. Любой же хищник, который сталкивается с тем, что не знает, проявляет осторожность.
Немного помедлив, он попытался нанести удар. Просто шагнул вперед и рубанул. По-кавалерийски. От души. Стараясь рассадить парня.
Парировать такой сильный удар, да еще подкрепленный массой тела супротивника, Андрейка не стал. Опасаясь за саблю. Так как качеством она не отличалась. Поэтому просто отошел в сторону и контрактовал легким кистевым ударом приложив Петра по левому плечу.
Жух.
И его сабля, чуть прорубив крепкую одежду, пустила первую кровь. Едва-едва пробив кожу.
– Ах ты щегол! – рявкнул он, прижав правую руку с саблей к ране.
Андрейка промолчал.
Он полностью сосредоточился на бое и вообще не реагировал ни на что, кроме него. В технике и тактике он Петра превосходил на несколько голов. Но вот тело могло подвести. Да и опыта поединков подобного толка у него не имелось. А никто еще не слышал о героически погибшем экипаже тренажера. Во всем нужна практика, даже если ты прекрасно подготовился теоретически и на тренировках. Бой – это бой… в нем всякое бывает.
Парой секунд спустя Петр обрушил на Андрейку серию мощных, прямо-таки сокрушающих ударов. Любой из них, попади он в цель, легко бы развалил парня до пояса. Все-таки практика нанесения именно кавалерийских сабельных ударов у Петра была богатая. И бил он от души, очевидно, поставив много лет назад руку. Вероятно, на рубке хвороста.
Но – сослагательное наклонение скользкая вещь.
И Петр не попадал. Потому что Андрейка активно маневрировал, слов бодрый краб, шустро уходя от ударов на своих полусогнутых, непривычно широко для окружающих, расставленных ногах. Раз. Раз. Раз. И удары уходили в пустоту.
Парень же смотрел каким-то стеклянным взглядом не человека, а какой-то бездушной скотины, не выражая никаких эмоций. Потому что полностью мобилизовался и впал в какой-то боевой транс что ли.
Наконец Петр выдохся. Замешкался.
И Андрейка контратаковал, нанеся легкий кистевой удар по слишком далеко выставленной вперед правой ноге. Аккуратно в тот момент, когда его противник слишком сильно увел свою правую руку в сторону, в очередной раз «провалившись» после удара.
Вжик.
И тонкая ткань на бедре Петра разошлась, вместе с кожей и частью мяса. Рана не глубокая. Всего в сантиметр – полтора. Но нанесена она была в нужный момент.
Петр припал на раненую ногу и, взревев, рубанул в горизонтальной плоскости что было силы.
Парень успел отойти, но клинок из-под удара увести не смог. И сабля Петра ударила в верхнюю его треть – самую слабую. Металл не выдержал и, подтверждая подозрения Андрейки, с жалобным звяком обломился.
Мгновение.
И парень совершил единственно правильный в этой ситуации поступок. Он шагнул вперед и ударил.
Длины оставшегося в его руках огрызка едва хватило для того, чтобы достать противника. На сантиметр. Считай глубоко поцарапать. Но развернутый из-за сильного «провала» вполоборота Петр никак не смог отреагировать на этот удар. Просто не успевал. И обломок сабли ударил его аккурат в шею. Наискосок. Рассекая сонную артерию.
