Кровь на эполетах (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
– А-а-а!
Дружный вопль сотен глоток донесся со стороны поля. Французы и поляки завертели головами и стали осаживать коней. Спустя несколько мгновений завернули их и брызнули обратно. Вслед побежали спешенные. Что происходит, мать вашу? Я подбежал к поваленным саням и заскочил на полозья. От дороги, выставив пики, неслась конная лава. По характерным черным шапкам с султанами и полушубкам я узнал казаков. Уцелевшие в атаке шеволежеры и уланы уходили от них вправо от меня, взрывая снежную целину, но явно не успевали. Вот передние ряды казаков догнали отстающих и заработали пиками. На снег повалились тела…
– Отряд, закончить бой! – приказал я, повернувшись к егерям. – Офицерам проверить наличие личного состава и доложить о потерях.
Зазвучали команды. Я спрыгнул с саней и сел на полоз. Аккуратно поставил рядом изгвазданный в крови гандшпунг. Зачерпнул горстью снега и растер им пылающее лицо. Снег окрасился красным. Кровь? Зацепило? Я ощупал себя – вроде цел. Значит не моя. От удара гандшпугом кровавые брызги летели во все стороны. Опять скажут, что похож на вурдалака…
Ко мне подбежал Синицын.
– Ранены, Платон Сергеевич?
– Нет, – покачал я головой. – Что с людьми? Убитых много?
– Удивительно, но всего пятеро, – ответил он. – Главным образом нестроевые. Вовремя казаки подоспели. А вот раненых хватает, – добавил торопливо.
– Казаков отблагодарим, в ближайшей церкви молебен закажем, – сказал я. – Уберегла нас Богородица. Еще полчаса – и никого бы в живых не осталось.
Синицын кивнул и перекрестился.
– Веди к раненым! – поднялся я саней.
К моей радости, тяжелых почти не оказалось – французы в основном работали холодным оружием. Прорубить клинком толстый полушубок и мундир под ним непросто, как и проткнуть острием. Потому страдали лица, голова, руки. На вид страшно, но такие раны хорошо заживают – при соответствующем уходе, конечно. Обученные мной санитары из нестроевых под моим приглядом бинтовали пострадавших, пару ран я обработал и зашил лично, на том первая помощь завершилась. Лечением займемся по возвращению в полк. Приказав похоронить павших, жечь костры и готовить ужин, я отправился к разгромленной баррикаде посмотреть, как там казаки. Они к тому времени разобрались с вражеской кавалерией и занимались любимым делом – сбором дувана. Не успеют: над полем битвы уже сгущались сумерки. Четверо казаков отделились от общей массы и направились к нам. Никак командиры?
Всадники приблизились, и я разглядел знакомые лица. Кружилин со своими сотниками. Тесен мир.
– Здравствуйте, Егор Кузьмич! – поприветствовал ехавшего первым есаула.
– Руцкий? – удивился он. – Вот так встреча! Здравствуй, капитан!
Соскочив с седла, он подошел ко мне и пожал руку.
– Я-то думал: кого зажали? – продолжил есаул, скользнув взглядом по учиненному кавалерией беспорядку. – А это, оказывается, давний знакомец. Помнишь, как били супостатов под Малым Ярославцем? – он хохотнул и хлопнул меня по плечу.
– Помню, Егор Кузьмич! – кивнул я. – Спасибо, что выручил. Еще полчаса – и конец нам.
– С чего они в вас вцепились? – спросил есаул. – Француз сейчас не тот, больше думает, как удрать, а тут прям Бородино. Как на флеши шли.
– Идем, покажу, – предложил я.
Заинтригованный есаул и сопровождавшие его сотники устремились за мной. Подойдя к елочке, возле которой на снегу лежало тело Бонапарта (сани забрали для баррикады), я наклонился и отбросил в сторону укрывавшую лицо императора полу шубы. Глядите! Зрелище, конечно, не аппетитное: нижняя челюсть покойника привязана бинтом к темени, но узнать можно. Еще на пути от места засады я приказал камердинеру проделать эту процедуру, иначе челюсть отвалится и застынет в таком положении. Неприятное зрелище.
– Это… Он? – хриплым голосом спросил Кружилин.
– Да. Император Франции Наполеон Бонапарт. Бывший, – уточнил я. – Ныне покойник.
– Мы по его следу шли, – сказал есаул. – Выходит опоздали. Как вам удалось?
– Случайно узнали о маршруте и устроили засаду, – пожал я плечами. – Не горюй, Егор Кузьмич! Ты нам сегодня помог, считай, тоже причастен. Я помяну о том в донесении.
– Тогда и разлучаться не след, – ухватил мысль есаул. – Вместе в Главный штаб поедем. Бонапарт убит, искать его незачем, а французов по дорогам много бродит. Вместе и отобьемся, коли что.
– Согласен, – кивнул я.
Кружилин загорелся идеей примазаться к нашей славе? Пусть – ее на всех хватит. Нам же охрана из полка казаков не помешает.
– Где сейчас Кутузов, знаешь? – спросил довольного есаула.
– Когда уходили, в Красном был, – ответил Кружилин. – Сейчас, может, в Орше или где в другом месте. Своих повстречаем, спросим. Ну, что, капитан, отметим встречу? Помянем убитых – наших братов и твоих егерей, выпьем, что мы живы, а они, – он указал на заваленное трупами поле, – нет.
– Давай! – согласился я.
Главный штаб разместился в Орше. Мы подошли к городу на второй день после сражения. Отряд встречали. Кружилин выслал вперед гонцов, и те оповестили кого могли. На улицы города высыпали солдаты и офицеры, местные жители. Они заполонили проезжую часть, оставив небольшой проход, которым мы и двигались. Наполеона везли как положено покойнику – ногами вперед, перед городом я велел снять прикрывающую тело попону – пусть все видят. Бинт с головы императора убрали, но его окостеневшее на морозе лицо с налетом инея все равно смотрелось как в ужастике. Наплевать. Так даже лучше. Рядом с телом в санях сидел безутешный камердинер. Нам он заявил, что останется с императором до конца.
Заполонившие улицы военные и обыватели молчали, только смотрели на проплывавшие мимо них сани с мертвым Наполеоном. Многие крестились. В устремленных на нас взорах я читал любопытство, недоверие и приходившие им на смену облегчение. Даже нестроевому теперь понятно: проплывавший мимо него хладный труп означает конец войны.
Попетляв по улицам, мы выбрались на площадь и подъехали к большому деревянному дому с колоннами у крыльца. Наверняка резиденция уездного начальника. Я помнил, что в моем времени отступавшие французы разграбили и сожгли Оршу, но сейчас не встретил на пути ни одного пожарища. Это означало, что, отступая из Смоленска, французы в город не заходили, или же их сюда не пустили. Еще один плюс нам в карму.
Скакавшие перед нами казаки ушли вперед, мы с Кружилиным и ехавшие следом сани с телом Наполеона остановились перед крыльцом. Едва успели спешиться, как из дверей дома вышел Кутузов в сопровождении свиты генералов. О нашем прибытия и грузе, его, наверняка, известили, но встречать нас на крыльце светлейший не стал – не по чину для таких мелких сошек. На плечи главнокомандующего была наброшена шуба, а вот на голове красовалась знакомая мне по фильмам и картинам фуражка без козырька. И не холодно ему! Я ударил строевым и, подойдя к ступеням, вскинул руку к киверу, который перед въездом в город специально достал из мешка.
– Ваша светлость! Летучий отряд егерей под моим командованием третьего дня повстречал на дороге кортеж Бонапарта и вступил с ним в бой. Огнем наших пушек и штуцеров конвой узурпатора был рассеян, а сам он получил тяжелые раны и скончался. При отходе от места сражения, был атакован не менее чем полком французской и польской кавалерии. Благодаря помощи подоспевшего полка казаков под командованием есаула Кружилина неприятелей удалось разгромить полностью. Ушли единицы. Командир первого батальона 42-го егерского полка капитан Руцкий.
Кутузов выслушал меня с хмурым лицом. Похоже, не в духе. Интересно, с чего?
– Показывай! – велел после того как я смолк.
Я отступил в сторону. Тяжело спустившись по ступеням, светлейший подошел к саням. Следом устремилась свита. Некоторое время Кутузов хмуро смотрел на мертвого Наполеона, затем повернулся ко мне.
– Это кто? – спросил, указав на вскочившего при его приближении и низко поклонившегося Вери.
– Камердинер Бонапарта, – ответил я.
