Второй шанс (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
– Вы чё, бля?! – пытался подбодрить их скачущий козликом Щебень. – Пацаны, нас же больше!
– Ага, а чего сам сзади прячешься? – вытирая кровавую юшку, прогудел Федот. – Иди, попробуй наваляй ему, он вон как дерётся.
Я смотрел на это жалкое воинство, и мне почему-то стало смешно. Так смешно, что я не выдержал, и на моей совершенно чистой от синяков физиономии расплылась улыбка. Похоже, этот момент больше всего вывел из равновесия моих оппонентов. В их глазах заплескалось что-то вроде ужаса. Нечто подобное, видимо, испытывали враги викингов, даже, скорее, берсерков, которые, размахивая секирой и пуская слюни безумия, в одиночку могли разогнать толпу врагов.
– Теперь-то вы поняли, что из себя представляет ваш Щебень? – сказал я, кивая в сторону кусавшего губы в бессильной злобе гопника. – Не западло после этого под ним ходить?
Я сделал шаг в его направлении, Щебень попятился, попятился, а потом развернулся и рванул прочь.
– Да-а, конкретное ссыкло, – прокомментировал я под смешки некоторых одногруппников.
Любопытно, что парочка – надеюсь, уже бывших – дружков Щебня, принимавших участие в недавней драке, тоже не удержалась от ухмылок. Я взял у Серёги свой пиджак, с сожалением отметив, что подмышкой рубаха разошлась по шву. Теперь у мамы появятся ко мне вопросы. Ничего, скажу, что таскали мебель, вот и не выдержала тонкая ткань. Правда, пара костяшек оказались сбиты, но, дай бог, мама этого не заметит. Не то что у Федота, чья рубашка оказалась запятнана кровью. Впрочем, кровотечение уже остановилось, и Валерка осторожно трогал распухший нос, проверяя его, наверное, на предмет перелома.
– Всё у тебя там нормально, – сказал я, осматривая пострадавший орган. – Завтра, правда, синяки под глазами появятся, но тут уже выдумывай сам что хочешь. Например, подрался на улице с хулиганами, парни незнакомые, примет не запомнил. Всё понял?
– Угу, – кивнул он, продолжая ощупывать многострадальный нос.
Народ медленно расходился. Зрители живо обсуждали перипетии битвы, проигравшие брели, понуро опустив головы. Кто-то одобрительно хлопнул меня по спине. Оказалось, Стрючков:
– Я думал, тебя сейчас в фарш превратят, а ты вон как им дал! Теперь будут знать, как толпой на одного кидаться.
Под вечер, когда Петренко по моей просьбы открыл актовый зал немного пораньше, я наконец-то поиграл вволю с подключённой педалью. Да-а, с такой примочкой не стыдно было и классику хард-рока замутить, может, и не один в один Риччи Блэкмор или Джимми Пейдж, но местами получалось весьма похоже. Как раз в тот момент, когда я играл тему из «Immigrant Song», заявились Валентин и Юрка.
– Ого, крутяк! – воскликнули оба одновременно. – Ты что, примочку всё же надыбал?
– А то, – расплылся я в довольной улыбке.
Пока парни рассматривали педаль (дай попробую поиграть) заявилась Лена.
– Привет! Слышала о вашем приключении на свадьбе, – она выразительно посмотрела на ухмыльнувшегося Юрку. – Говорят, ты там даже руку кому-то сломал?
– Враки! – я незаметно показал Юрцу кулак. – Всего-навсего вывих, да и то тут же вправили.
– Ну-ну… Ладно уж, так и быть, сделаю вид, что поверила, – улыбнулась она.
А если бы я ещё и про сегодняшнюю драку рассказал… Нет уж, скромность украшает человека.
На ней сегодня был явно импортный джинсовый костюмчик, а на ногах – чехословацкие кроссовки «Botas». Из рассказа Вали и Юры я знал, что мама нашей клавишницы работала замдиректора в ЦУМе – главном магазине города возле Центрального рынка. Невольно вспомнилась песенка Сан Саныча в исполнении Пуговкина из фильма «Спортлото-82»:
Всё верно, такие, как Сан Саныч, сегодня в цене. Кстати, фильм так себе, если не сказать больше. После 75 года и картины «Не может быть» Гайдай начал снимать какую-то ерунду. То же самое «Спортлото-82», «Опасно для жизни», а уж «На Дерибасовской…» с Харатьяном такой шлак, что и вспоминать эту поделку не хочется.
По сравнению с Леной пришедшая почти сразу после неё Лада выглядела настоящей скромницей. Я не мог не заметить взгляды, которые моя бывшая одноклассница украдкой бросает на стоявшую за клавишными студентку культпросветучилища. Мне показалось, что, когда я отпустил Ладу домой, заявив, что сегодня мы неплохо порепетировали и «Проводницу», и «Электричку», она восприняла это с облегчением. Представляю, как ей неудобно было выглядеть серой мышкой на фоне фигуристой, да ещё и упакованной в джинсу Лены.
После этого я предложил порепетировать новую песню. Ну как новую… Это для них она новая, а для меня, сочинившего её в середине нулевых, она уже вполне въевшаяся в память. Песня называлась «Никогда он уже не вернётся из боя» [22], и изначально посвящалась российским бойцам, сложившим свои головы на территории Чечни. А вот оказавшись в этом времени, и как следует поразмыслив, я понял, что она вполне подходит и к Афганскому конфликту, и даже к Великой Отечественной. В ней не было упоминания о месте и времени, разве что в одной строчке: «На враждебной территории жизнь оборвалась». Те же ветераны могут подумать, что здесь поётся о тех, кто погиб, освобождая какую-нибудь Польшу или Чехословакию, а то и вообще под Берлином. Опять же, песня может стать пророческой, если в Афгане всё-таки разразится гражданская война, и наше руководство задумает отправить туда советские войска.
– Валентин, исполнять должен кто-то, обладающий более брутальным голосом, чем я, так что вся надежда на тебя, – сказал я басисту, подсовывая ему листочек с текстом и аккордами.
Парням и Лене песня понравилась, у нашей клавишницы даже слёзы встали в глазах, пока аккомпанировала.
– Ты правда это сам сочинил? – спросила она дрожащим голосом, когда около семи вечера я остановил репетицию, заявив, что получается неплохо и до среды можно расходиться по домам.
Похоже, этот вопрос будет меня преследовать ещё долго, по меньшей мере, пока я не стану выглядеть в глазах окружающих достаточно взрослым для того, чтобы моё литературное и музыкальное творчество перестало вызывать удивление.
– Да вот, как-то сочинилось в ходе рождения книги о войне, – кивнул я со вздохом.
– Какой же ты талантливый и разносторонний! И книги пишешь, и музыку сочиняешь, и боксом занимаешься… Вот повезёт какой-нибудь, если она тебя отхватит.
– Уже в завидные женихи меня записала? – хмыкнул я, невольно задержав взгляд на вырезе её блузки, в котором виднелась верхняя часть спелых грудей.
– А почему нет? Года через три, глядишь, прославишься, а там уже и жениться можно, – тоже улыбнутся она.
– У вас там чего, любовь-морковь намечается? – услышал я довольный голос Юрки, оторвавшегося от разговора с Валькой.
– Дурак ты, – парировала Лена и снова повернулась ко мне. – Макс, а тебе в какую сторону?
– Недалеко от «Родины» живу. На Карла Маркса.
– А мне на Урицкого, рядом с набережной, знаешь дом, там ещё на первом этаже магазин «Рассвет»? Вот там я и живу. Может, сделаешь небольшой крюк, проводишь меня?
– Хм, а очень надо?
– Я бы в жизнь не попросила, но меня там чуть ли не каждый день местная шпана поджидает. Есть там такой Славик Трегубов по кличке Сява, балбес балбесом, а вокруг него постоянно дружки крутятся. Вот он и не даёт мне прохода.
– Наверное, влюбился, – вздохнул я, надеясь, что мне сегодня не придётся ещё кого-то бить.
– Ага, влюбился… Да я в жизни с ним не буду дружить, зачем мне этот умственно отсталый? Знаешь, как он меня обзывает? Лена-полено! И ещё…, – она понизила голос. – Лена – титьки до колена. Думаешь, не обидно такое слышать? Вот если бы ты разочек врезал ему как следует, в другой раз он бы подумал, как ко мне приставать.
– А что же твой жених с третьего курса?
– Кто это тебе про него рассказала? – прищурилась Лена. – Ну понятно, Валька или Юрка. Так вот, я с ним уже рассталась.
