Нукер Тамерлана - Кулаков Олег (читаем книги онлайн TXT) 📗
Дмитрий не поверил своим ушам. Ай да Як! Вот тебе и Безумец! Философ и гуманист… А ответить-то ему надо…
– Нет, Як. На все вопросы, что ты мне задал, я отвечу “нет”.
– Значит, ничего не изменилось, – сказал дервиш. Сказал, как отрезал.
И вдруг поднялся и направился вон из палатки.
– Як, стой! – поспешно вскрикнул Дмитрий. Дервиш замер и повернулся к нему.
– Ты понял, что об этом нельзя никому говорить? – вторично предупредил его Дмитрий. – Это тайна. – И добавил для надежности: – Аллаху угодно, чтобы все осталось тайной.
Ему показалось, что дервиш чуть улыбнулся, когда он упомянул Аллаха. Светильник, истекающий хилым светом, остался возле Дмитрия, и лицо джавляка было скрыто темнотой.
– Тайное пусть остается тайным, – сказал Як и вышел из палатки.
Дмитрий устало повалился на постель. У него было такое чувство, будто его выжали, как лимонную дольку: ни капли сока не осталось, только цедра. Но внутри все пело и ликовало. Получилось! Значит, с Тамерланом тоже получится. Но каков Як, а? “Исчезли ли алчность и безумие из людских сердец?” Вот так-то… Кто же он, это бритый аскет по прозвищу Як Ювелир, он же Безумец?
Легкое недовольство – о самом Яке он так ничего и не вызнал – не могло омрачить радужного настроения. Все пойдет своим чередом: он признался дервишу, и тот по прошествии времени ответит тем же. Должен. Успокоив себя таким умозаключением, Дмитрий зевнул. Надо спать. Он задул бледно-желтый огонек светильника и, едва закрыв глаза, провалился в сон.
Спал он совсем недолго и вдруг подскочил на постели, будто ужаленный. Едва перевалило за полночь, стан спал. Стояла тишина, нарушаемая лишь перекличкой часовых. Дмитрий сел, поджав ноги, обхватил голову обеими руками и, раскачиваясь, как маятник, шепотом забормотал:
– Дурак… Какой я дурак… Тупица… Ублюдок… Дебил… Я же мог! Мог, твою мать… – тихо стонал он сквозь зубы, стуча кулаком себе по лбу. – Идиот… Нет, какой идиот! Ему все карты в руки, а он? Кретин…
Он мог бы настропалить Яка отправиться к Тамерлану. Дервиши считаются святыми людьми – вон их сколько вокруг Тимура крутится… И при желании Як вполне мог бы встретиться с Хромцом с глазу на глаз. И выложить, кто есть Дмитрий. Такой шанс упущен!
Перестарался. Хотел сохранить инкогнито, дабы не влипнуть в переделку… А теперь бесится, задним умом поняв собственную оплошность. Дмитрий с силой ударил кулаком по земляному полу – рука заныла, а в полу образовалась округлая вмятина. Опомнившись, он потряс в воздухе ушибленной кистью и подул на нее. Зато боль немного отрезвила.
– Давай-ка рассуждать здраво, – сказал он самому себе. – Здраво. Слышишь, Дима? Здра-во!
Бормоча себе под нос: “Здраво, здраво…” – он поднялся и осторожно выглянул наружу. Десяток спал. Сук, храпя в обе ноздри, дрых на законном месте – поперек порога. “Охранничек”, – язвительно подумал Дмитрий. Остальные солдаты десятка лежали вповалку вокруг тлеющего костра. Яка Безумца поблизости видно не было – утопал куда-то на ночь глядя.
С минуту Дмитрий разглядывал тускло рдеющее кострище, решая, стоит ли взять уголек, чтобы запалить фитиль в масляной лампе. С кремнем и огнивом мороки слишком много, да и шумно… Высекай, раздувай трут… Однако тащиться к костру тоже охоты не было. Не дай Бог, еще Сук проснется и примется разглагольствовать, как он будет словно сыр в масле кататься, когда Дмитрий станет тысячником. Еще одна тайна, черт ее дери! Сук никого не посвящал в карьеру, напророченную Дмитрию, зато стоило им остаться наедине, как сразу же пускался расписывать, каким великим человеком станет вскоре ун-баши. И был еще один факт, свидетельствовавший, что Сук не просто съехал крышей. Отчаянный игрок, он вдруг завязал и больше к костям не притрагивался, что стоило ему, наверное, неимоверных усилий. Этим преображением Сук до глубины души поразил всех, кто его знал, но о причинах не распространялся, храня гордое и мрачное молчание. Отвлекшись на своего добровольного нукера, Дмитрий успокоился. Можно обойтись и без света. В темноте думается даже лучше.
Во рту спросонок стоял дурной вкус. Дмитрий хлебнул айрана из бурдюка, висевшего на шесте, и вернулся к постели.
– Так… – сказал он шепотом. – Начнем с того, что станем скептиком.
И неожиданно для себя сообразил, на кого же похож дервиш. На Басилашвили. Не просто похож, а мог бы с успехом выступить в конкурсе двойников актера, если бы не смуглая кожа, карие глаза и бритый череп – они-то и путают. А так – вылитый… “Не о том думаешь, – укорил он себя. – Да пусть хоть Смоктуновский…” Куда ушел на ночь дервиш? Дмитрий встревожился не на шутку. То не выгонишь, а то убрался тихой сапой… И когда? Когда ему было все рассказано… И с чего Дмитрий взял, будто Як безоговорочно поверил в “посланца Аллаха”? Может быть, сейчас происходят столь неприятные вещи, что стоит подумать: не взять ли оружие и лошадь и не покинуть ли лагерь, пока не поздно. Пойти к Джафару, разбудить его, забрать Зоррах – якобы к себе в палатку – и давай Бог ноги. Или лучше оставить девчонку: Кривой не даст ей пропасть, сделает второй своей наложницей или продаст…
Зря он Яку все рассказал, ой, зря… Дернуло же за язык… А теперь…
Дмитрий холодно подумал, что убьет Яка. Все-таки убьет. Надо поостеречься. Что предназначено Тамерлану, то предназначено только ему и никому другому. Резанула мысль, что считанные минуты назад он собирался использовать дервиша в своих целях, а еще раньше – тоже хотел убить…
Накатило головокружение, заболела голова – сразу и резко. Дмитрий схватился за виски. Бредовая ситуация: словно вслепую играешь в шахматы, зная только положение собственных фигур, тогда как позиция противника неизвестна. Слишком много дыр… Он застонал от ярости и собственного бессилия…
Головная боль вдруг прошла. Он даже взмок и чувствовал, как прилипла к спине холстина рубахи.
– Будь оно все проклято, – прошептал Дмитрий, поднимая глаза к войлочному потолку. – Если Ты есть – Бог, Аллах, как Тебя еще там… – то я завтра же сам постараюсь напороться на копье или под ставиться под удар, чтобы сдохнуть и встретиться с Тобою… Но знай, когда мы встретимся, то первым делом я Тебе вмажу по роже, если она у Тебя есть… Лишь бы у меня там руки были, а у Тебя рожа… С каким удовольствием я расквашу ее за Твои шуточки!
Он опустил голову, пустую, словно перевернутый вверх дном горшок. Хоть бы одна мысль – так нет же, только пустота и холодное осознание безнадежности. Он напряженно вслушивался в тишину в собственных мозгах, надеясь, что, может быть, всплывет одинокая мыслишка-подсказка…
И всплыла. “А я ведь стал таким же, как и они, средневековые отморозки… Готовлюсь убить. Того же Яка. Привык. Не руки уже по локоть в крови, а весь по макушку. Собрать бы ее всю, пролитую мною кровь – полный бассейн получится. Хоть плавай… А может, Як – выдающийся человек своего времени… Странный, правда, – даже брови бреет. Ну и что? Он, может быть, вроде Диогена – тот тоже странным был: ходил в чем мать родила и жил в бочке. И плевать на всех хотел. Что он сказал Александру Македонскому? „Уйди и не загораживай мне солнце…" А еще он ходил средь бела дня с горящей лампой… И когда спрашивали зачем, отвечал: „Ищу человека". Или не он это был… А какая, к черту, разница – он, не он? Вот и Як со своей бритой макушкой, может, такой же Диоген. Я ведь ничего о нем не знаю… Я вообще ничего не знаю и не понимаю… Ясновидец. Пусть будет ясновидец. Как он сказал: „Значит, ничего не изменилось…" И ведь правда: какая разница – лошадь или автомобиль, если „безумие и алчность не покинули людские сердца". И распри. А всех пленных перебьют… И я тоже буду их убивать… Как все…”
Дмитрий не сомкнул глаз до самого рассвета. Сидел, обхватив руками колени и уткнувшись в них лицом.
Сначала ему послышался звук тихих шагов. Дмитрий вскинул голову, вырвавшись из полудремы. В палатку пробивалась узкая и бледная полоска света снаружи. Он выглянул за полог и увидел, что возле костра на корточках сидит Як Безумец и ворошит палочкой пепел, покрывший уголья. Дмитрий осторожно переступил через Сука, пошел к костру, опустился возле дервиша, сорвал травинку и сунул в рот. Як мельком глянул на него и продолжал молча ворошить пепел. “Спросить, где был? – подумал Дмитрий. – А зачем? Пусть все будет, как будет…” Он бросил изжеванный стебелек в костер и посмотрел на светлеющее небо, на котором еще мерцали ставшие совсем бледными звезды.
