Оперативный простор (СИ) - Дашко Дмитрий Николаевич (читать полную версию книги .txt) 📗
— Поделом ему, гаду! — плюнула на распростёртого на земле вора торговка.
— Именно, — усмехнулся я.
Мой взгляд тем временем тщательно осматривал округу. Щипачи и карманники редко работают по одиночке. Обычно действуют большими бригадами, особенно в таких местах, как крупный рынок. И зачастую в таких бригадах есть так называемая силовая поддержка, которая вряд ли легко спустит мне «порчу» ценного (а карманники в большинстве действительно спецы высокого класса, достигаемого годами трудных тренировок) кадра.
Так что пора уносить ноги, покуда желающие (которые непременно найдутся) мне их не оторвали.
Стремительно набирая темп, я двинулся к одному из выходов, чувствуя на спине чужие липкие взгляды. Так и есть, мной уже заинтересовались.
С хвоста их не скинешь, они лучше знают округу и ориентируются как у себя дома. Собственно, это и есть их дом.
Но я всё равно не жалел, что сломал карманнику руку. В идеале, вор, конечно, должен сидеть в тюрьме, прав товарищ Жеглов. Но также права и народная мудрость, говорящая, что горбатого только могила исправит.
Выйдя из мест заключения, карманник непременно вернётся к прежним занятиям. На путь исправления встают считанные единицы.
А этот гадёныш пусть теперь ищет себе новую работу — со сломанными «граблями» по чужим карманам уже не полазишь. Не возражаю, если переквалифицируется в управдомы.
Я, как пробка из бутылки, выскочил с запруженного людьми рынка на улицу и бросился бежать, отнюдь не считая собственное бегство чем-то постыдным.
Бережённого бог бережёт.
Вот только далёко отойти от рынка мне так и не дали.
Глава 31
Меня подвело плохое знание местности. Пропетляв между дворов, я свернул куда-то не туда и наткнулся на высокую стену из красного кирпича, перелезть через которую не представлялось возможным.
— Всё, дядя, приехали! — иронично сказали за спиной. — Станция Березай, кому надо — вылезай.
Я медленно повернулся.
Сразу четверо отрезали мне дорогу назад. Мордатые, потные — видать, нечасто приходилось бегать на такие расстояния. По виду и по повадкам — потерявшие всякие берега бандиты, уверенные в собственной безнаказанности.
Они обступили меня кольцом и посмеивались, предчувствуя скорую расправу.
Публика подобралась что надо — целый паноптикум уголовного мира низшей ступени.
Я сразу вычленил главного — урку, одетого с претензией на моду. На нём был серый полосатый пиджак и узкие брюки дудочкой — ни дать ни взять стиляга, правда, более позднего периода. Не хватало только роскошного кока на вихрастой голове. Шея кокетливо перевязана пёстрым шарфиком.
Трое других одеты попроще: ватники, солдатские галифе. У каждого чубчик, зализанный на лоб, и косо подстриженные бачки — сейчас так ходит почти вся питерская шпана.
Высокие, плечистые, с самодовольными тупыми лицами — типичные «быки». Без главаря превратились бы в обычное криминальное стадо, а под его присмотром — серьёзная боевая сила.
— Ты пошто, дядя, человека покалечил? — с глумливой улыбкой спросил урка. — Ему работать нужно, семью кормить, а ты взял и клешню поломал. За что, спрашивается?
Я знал, что мой ответ интересует его меньше всего, но всё равно не мог отказать себе в удовольствии. Таких гадёнышей надо давить без всякой жалости — страшно подумать, сколько за ними совершённого зла.
— А ты догадайся с трёх раз, — недобро ухмыльнулся я.
Мои слова, а главное — интонация, с которой я их произнёс, урке не понравились. Эта братия сразу чувствует, с кем имеет дело, и редко ошибается.
— Что-то ты борзой совсем, — покачал коком он. — Ты один, нас четверо.
— Это пока — четверо.
Урка сообразил, что я неспроста веду себя таким образом.
— На пику тварь! — крикнул он.
В руках «быков» засверкали финки. Хорошо хоть не шпалера — видимо, опасаются ходить по рынку с огнестрелом, а ножики сейчас разве что только женщины при себе не носят. Да и то — не факт.
Этого мне и было надо. Не люблю стрелять в безоружных, даже в гопников.
Первая пуля досталось тому, кто подобрался слишком близко ко мне и едва не зацепил ножиком. Я прострелил ему ногу, и бандит, заорав благим матом, выронил финку и стал кататься по земле.
Второй выстрел достался урке, которой попытался спрятаться за спинами «быков», и тоже чуть ниже колена.
У остальных бандитов хватило ума сообразить, что их ожидает такая же участь. Они разом побросали финки.
— Мужик, ты чего? Мы же пошутили, — с робкой надеждой произнёс один из них.
— Я тоже пошутить люблю. А ну, руки за голову и присели.
— Чего?
Третий выстрел помог им сообразить, чего от них требуется. Вообще в таком положении быстро устают конечности, резко не дёрнешься и не прыгнешь.
По моим соображениям пальба вряд ли осталась незамеченной. На звук кто-то обязательно прибежит: либо милиция, либо армейцы, а может и ГПУ.
К моему удивлению первыми примчались морячки из военного патруля.
Увидев картину из двух, вертящихся юлой по мокрой земле и честящих меня на чём свет стоит, и ещё двоих, покорно восседающих на корточках, моряки, не сговариваясь, направили в мою сторону стволы винтовок с примкнутыми штыками.
— Кто такой? — спросил начальник патруля, судя по выправке — явно из бывших офицеров, перешедших на сторону новой власти.
— Спокойно, товарищи! Уголовный розыск, — показал я заранее приготовленное удостоверение.
— А это кто? — Моряк кивнул на бандитов.
— Грабители. Хотели взять меня на гоп-стоп, — не стал вдаваться в подробности я.
— Лихо вы их, товарищ Быстров. Надеюсь, все живы?
— Я бил по ногам. Но если кто и скончается от потери крови — невелика потеря.
— От нас помощь потребуется?
— Надо бы доставить субчиков в ближайшее отделение милиции, — попросил я. — Мне одному как-то несподручно.
— Само собой.
Ближайшим отделением милиции оказалось то, которым «рулил» Иджилов.
Там на меня уже смотрели как на античного героя, до «земельных» оперативников успели дойти новости, как мы с Шуляком взяли «ряженых» чекистов. Теперь, когда вместе с морячками я притащил для оформления ещё четверых бандитов, то вызвал целый взрыв эмоций у здешних милиционеров.
На шум и приветственные возгласы, явился сам начальник отделения.
У него был смущённый вид, он явно хотел что-то мне сказать, но пока не знал, как.
— Давайте отойдём в сторону, — первым предложил я.
— Быстров, ты извини за прошлый раз, — виноватым тоном произнёс Иджилов. — У меня тогда непростой денёк выдался — начальство выволочку делало за показатели… Гоняли в хвост и гриву, думал, со стыда под землю провалюсь. В общем, надо было сразу к тебе прислушаться. Ты плохого обо мне не думай: Ветров уже хотел забрать себе дело Хвылиной, но я не отдал — сами докрутим. Я теперь тоже считаю, что никакого самоубийства не было, нас пытались нагло обмануть инсценировкой. И им почти удалось, если бы не ты…
Я скромно потупился. Доброе слово одинаково приятно и кошке и оперу.
— Мои люди самым тщательным образом прочёсывают округу — я туда лучших отправил, — продолжил начальник отделения. — Найдём эту сволочь — это я тебе как коммунист обещаю!
— Да всё в порядке, товарищ Иджилов! — обрадованно произнёс я. — Мне тоже перед вами нужно извиниться. Знаете, как теперь приятно знать, что тогда в вас ошибался?!
Мы с удовольствием пожали друг другу руки. На душе стало гораздо спокойней.
— Только у меня к вам одна просьба будет, — сказал я.
— Говорите — обязательно поможем.
— Как-нибудь побыстрее всё оформите, пожалуйста. У меня на вечер одна важная встреча запланирована — не хочу опоздать. — попросил я.
По приказу Иджилова все бумаги были оформлены в рекордные сроки, и к дому Слыщевых я подошёл, когда до шести вечера оставалось ещё минут двадцать.
Времени достаточно, чтобы выбрать место для наблюдения и оттуда ждать появления начальника военшколы, но я всё-таки решил проверить, не явились ли супруги чуточку пораньше.
