Спасти СССР. Манифестация (СИ) - Королюк Михаил "Oxygen" (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
- Почему? - как-то необычно спокойно и уверенно улыбнулась она, - я ж тебе верю. Как ты мог это забыть?
- Никак не могу к этому привыкнуть, - признался я, сглотнув, и проворчал смущенно: - Ешь, давай, пока не остыло.
Оставшийся завтрак прошел в уютном и неторопливом молчании. Не знаю, о чем морщилась складочка над переносицей у Мелкой, я же прокручивал в уме свежий улов: теперь мне стало известно, кем именно является тот самый чернявый Минцев из Большого Дома.
Это знание меняло многое: имея в своем распоряжении целый штат контрразведчиков высочайшего класса, Андропов в моем деле предпочел опереться на лично преданного диверсанта.
Такой выбор говорил о многом. Если Председатель КГБ, отринув характерную для него осторожность и лояльность, все же начал столь рискованную лично для него игру (а чем бы это еще могло быть?), то из этого проистекали весьма интересные выводы.
Ну, во-первых - получилось. Он принимает меня всерьез - серьезней некуда. Я достучался до небес, и это приятно.
Во-вторых, и это было, пожалуй, самым важным - можно было предположить, что у Андропова уже сложился свой проект развития советского общества, иначе бы он в такую острую игру просто не полез - он не был карьеристом. А, раз все же полез, то, значит, текущий состав Политбюро перпендикулярен его идеям.
Это было для меня неожиданным. Я представлял, по воспоминаниям доживших соратников, намерения Андропова относительно переустройства СССР в начале восьмидесятых, но не подозревал о наличие таковых уже в семьдесят седьмом. Мне всегда казалось, что именно в предстоящие годы Юрий Владимирович постепенно перерастет рамки Комитета и самоозадачится вопросами социально-стратегическими - недаром же в восемьдесят первом, после смерти Суслова, именно его выдвинули на идеологию: созрел, наконец. Сейчас же выходило, что он уже проделал хотя бы часть этой работы.
Значит, поставив год назад на него, я сделал правильный выбор. Осознание этого наполнило меня гордостью: хотелось выпятить грудь и мощно постучать в нее кулаком.
Теперь мне предстояло скорректировать свои текущие планы с учетом этого важного обстоятельства: раз из-за плеча Юрия Владимировича не торчат любопытные носы коллег по Политбюро, то можно подкачать ему компромат для подготовки к расчистке политического поля в период после Брежнева.
- Я - все, - Мелкая уже успела помыть нашу посуду и переодеться в школьное, а я до сих пор воевал с тугими петлями на манжетах, - давай, помогу.
"Щербицкий и Гришин", - решил я, протягивая ей руки, - "Романов уже отыгран. И Громыко - на всякий случай. К тому же, МИДовский гадючник давно пора проредить. А Кавказ и Средняя Азия пусть тогда подождут своей очереди. Расчищать надо с основных столиц. Да, все так... Остается набрать фактуру и выбрать темп и форму подачи материала".
- Готово, - жизнерадостно прощебетала Мелкая.
По причинам, слишком сложным для моего понимания, сегодняшнего переезда во вновь снятую квартиру она ожидала с каким-то радостным нетерпением.
Другой, не навевающий тягостных воспоминаний район?
Череда событий последних дней успела уже замутить недавнюю злую память?
Что-то еще, упущенное мной?
Мелкая была сейчас словно молодая трава, по которой прошлось случайное колесо - она поднималась. Я подглядывал за этим ненароком заглянувшим чудом самым краешком глаза, боясь спугнуть его своим интересом.
- Что у нас сегодня будет на ужин?
Я выбрал нейтральный деловой тон, но Мелкую это не обмануло.
- А что в дом принесешь, - задорно тряхнула она подрубленной челкой.
- Договорились, - моя засевшая в засаду улыбка вырвалась на свободу, и я, не удержавшись, провел ладонью по девичьим волосам.
Мелкая всегда в таких случаях замирала, замерла и сейчас. В моей ладони умещался и ее затылок, и тонкая напряженная шея.
Я отдернул руку.
- Пошли тогда, - голос мой внезапно сел. Я прокашлялся и продолжил: - день сегодня будет непростой.
Тот же день, чуть позже,
Ленинград, Красноармейская улица
Второй урок выпал на историю.
Я сидел на привычном месте, в третьем ряду у окна. Ветер носил за стеклами крупные одинокие снежинки. Чуть поддувало - за пару оттепелей на рамах кое-где отлипли посаженные на крахмальный клейстер полоски бумаг.
Взгляд мой словно прилип к левому запястью. Там, в хромированном круге, короткими рывками ползла по кругу тонкая длинная стрелка. Вслед за ней мысленно протискивался по римским улочкам и я, то нависая над плечом у Моретти, то елозя на сидении справа от Бальцерани. Та в моем воображении беспрерывно курила, время от времени мелко и сухо покашливала, но, когда шла на обгоны, в глазах этой молодой женщины блестело ребячество. Она с азартом пригибалась к рулю, и упругий ветер рвался через опущенное стекло в салон и теребил темно-каштановые волосы - сегодня, для маскировки, завитые мелким бесом.
Я не мог желать бригадистам успеха - не в этот раз. Но я не мог и не испытывать симпатии к этим заплутавшим в боевой романтике левакам - оттого, когда минутная стрелка встала на роковой отметке 10:27, я опустил голову, прикрыл глаза и мысленно пожелал:
"Я сделал, что должно. Пусть будет, что будет. Но, прошу, пусть им сегодня повезет".
Дальше грудь мою мяла подсердечная тяжесть. В ушах далеким эхом стоял негромкий стрекот очередей и, почему-то, мелькали на фоне серых стен трассеры, как в фильмах о войне.
Уже перед самым звонком Паштет больно ткнул меня локтем в бок.
- Зиночка смотрит, - не шевеля губами, прошипел он в парту, - проснись.
Я встрепенулся.
Зиночка, продолжая что-то рассказывать от доски, действительно смотрела на меня обеспокоенным взглядом.
Я слабо улыбнулся ей в ответ.
Все в порядке. Надеюсь...
Надеюсь, что не зря, не впустую. Вот это было бы самым страшным.
Хотя... Хотя так тоже было страшно.
Прозвучал звонок и, вдогонку, задание на дом. Вскочили со своих мест самые нетерпеливые, и я оглянулся, ловя Кузин взгляд.
Было у меня в перечне дел на сегодня еще одно небольшое, и хотелось скинуть его побыстрее. Подвернувшиеся вчера французские духи я решил не отправлять в тайник на чердаке - слишком неподходящие условия для хранения такого товара.
"Лучше использую сейчас", - решил я, - "а потом отдам Ване деньгами. Ему же и лучше будет".
Кузя словила мой взгляд и непонимающе дернула бровью. Я придавил ее жестом "сиди". Она чуть передернула плечиками и поискала глазами Томку - та уже неслась куда-то с Яськой на выход.
Тут Наташа на одних инстинктах продемонстрировала то, что целенаправленно ставят оперативникам на тренировках. Она не стала собираться медленней - иной темп движений выделял бы ее из среды. Вместо этого она быстро совершила ряд по сути бессмысленных действий, затерявшихся в мельтешении рвущегося на переменку класса: раскрутила авторучку, посмотрела на просвет, с озабоченным видом подвигала поршень взад-вперед, вновь ее скрутила и расписала. Почистила перо и расписала еще раз. Затем споро собрала все в портфель и только после этого огляделась - в классе к этому моменту остался лишь я, смотрящий на нее с невольным уважением.
- И? - спросила она негромко.
За приоткрытой дверью бурлила коридорная жизнь. Я подошел и потянул ручку на себя - сразу стало намного тише, и лишь после этого направился к Кузе.
Она тут же уселась на край стола и слегка закачала длинной ладной ногой.
- Соколов, ты сумел меня заинтриговать, - призналась, округлив на меня смеющиеся глаза.
Я пригляделся: волосы у Наташки тоже были темно-каштановые и, даже, чуть-чуть сами подкручивались.
В горле у меня опять засаднило. Я засунул руку в портфель, нащупал духи:
- На, держи, - буркнул сумрачно и протянул Кузе цветастую коробку "Anais Anais".
Рука ее дернулась было вперед, но, не пройдя и полпути, застыла в воздухе, а потом и вовсе плавно опустилась вниз. Черты лица у Наташи вдруг как-то по-особому заострились - она стала необычайно серьезна, словно разом повзрослела на пару лет. Потом девушка огорченно вздохнула, задумчиво покачала головой, спустилась со стола и оправила юбку - все это было проделано неторопливо и не глядя на меня. Встала напротив:
