Колхозное строительство 6 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович (версия книг .TXT) 📗
Федька лежал метрах в пяти, за такой же кочкой.
Всего же снайперов оказалось две сотни. Кроме их роты, точно такую же создали в Хабаровске — и вот сейчас тоже перебросили на остров Даманский. В двадцати метрах впереди пограничники окапывались. Сверху хоть и снег, а земля мягкая — легко у ребят и быстро выходило. Снайпера прикрывали. Зря только мёрзли! До утра ничего не произошло. А в 10:00 с близкого китайского берега начался артиллерийско-миномётный огонь. Минут двадцать молотили, в основном мимо. Снаряды и мины рвались метрах в пятидесяти впереди. Там был отрыт первый ложный окоп, ещё засветло. Туда коммунистический Китай и всаживал снаряд за снарядом. Потом всё закончилось. В их окоп всё же залетали шальные мины — пятерых ранило, в том числе и командира их роты полковника Игнатьева. Унесли в тыл, комроты стал майор Патрикеев, их взводный. А она, как старший по званию, стала командиром взвода.
Китайцы показались минут через десять. Целиться было не очень удобно. Шли с юго-востока — солнце за спиной. Вообще, Кадри, если честно, малость перетрусила. Шутка ли — когда в нескольких метрах от тебя рвутся настоящие снаряды. А то и не в метрах, а прямо рядом. Игнатьев вон, руку протяни, сидел в окопе. Ну, потрусили, и хватит.
— Взвод! Приготовиться, разобрать цели. Огонь на поражение. Федька, парочке ноги прострели. Стреляем по моему сигналу, дальше — по готовности.
Тот, кто придумал организовать оборону из двухсот снайперов, был дядька не промах. Такое гражданскому шпаку в голову не залезет. Сколько там пулемёт выдаёт выстрелов в минуту? А тут каждые несколько секунд две сотни пуль летят в противника — и не в белый свет, как в копеечку, а в голову. У пулемёта 99 процентов пуль мимо, а у них наоборот — один процент. Китайцев было человек 500–600. Ключевое слово — «было». Бой длился пару минут. Нет, не бой. Ну, с той стороны пару раз застрекотал автомат. Гады, из наших же «калашей» в нас и стреляют. Кадри скомандовала огонь, и легко, как в тире, стала гасить бегущих и орущих незваных гостей. Шестерых она к своему двухзначному счёту добавила. Далеко ещё до великого снайпера Василия Зайцева — у того на счету 225 врагов. После войны Зайцев написал два учебника для снайперов, а также разработал применяемый до сих пор приём снайперской охоты «шестёрками» — когда одну и ту же зону боя перекрывают огнём три пары стрелков. Именно так они сейчас и работали, и по его учебникам занималась Кадри.
— Прекратить огонь. Проверить оружие, — она отложила винтовку и, взяв в руки бинокль, осмотрела поле боя. Кое-где шевелились, но приказа добить никто не давал. Федька-Фахир не подвёл: прямо напротив них по снегу ползли в сторону берега два китайца с простреленными ногами. За ними ясно виднелись в лучах солнца тёмно-красные, почти чёрные, полоски. Самое время ставки ставить — доползут или нет. Надо, чтобы доползли и сказали своим, что в СССР лучше не соваться. Тут с подарками встречают. В самый раз, чтобы суметь донести.
Интермеццо тринадцатое
Из репортажа: «Наши футболисты творят чудеса. Когда они уже начнут играть в футбол?»
Когда мяч попал в штангу, тяжелоатлет уронил её и погнался за футболистом.
К первому матчу в 1969 году команда «Крылышки» готовилась в суровых условиях. Болельщики, которые за предыдущий год пристрастились к крупным и даже сокрушительным победам, собрались было объявить своим любимцам бойкот и на каждом углу подвергали обструкции председателя шефского колхоза Макаревича. Как все считали, Янович «прогнулся» и за спасибо отпустил в главную команду области всех звёзд. Болельщик — существо простое, ему не объяснишь, что игроки уровня первой сборной страны в любом случае не задержались бы в команде. Даже после сверхуспешного сезона в чемпионате области она смогла пробиться всего лишь на третий уровень советской футбольной лестницы — не тот класс для настоящих мастеров. Честолюбивые краснотурьинцы дулись буквально до последнего момента, билеты на кубковую встречу со свердловским «Калининцем» за несколько дней до игры валялись в кассе стадиона «Маяк» непроданными. Играющий тренер Виктор Владимирович Понедельник теребил свою рыжую шевелюру и вздыхал. Переменчива народная любовь.
Лавина сорвалась, когда в Краснотурьинск позвонил отцу студент, подрабатывавший в областном центре на вокзале носильщиком. Он сообщил, что послал родителю с проводником заказанную тем куртку самбиста для младшего брата, а заодно упомянул о занятном случае: на тот же поезд садились трое негров. Особенно запомнился парню один — маленького роста, сутулый живчик в расстёгнутом пальто, припадавший на одну ногу, кричавший проводнику что-то о футболе на дикой смеси нескольких языков. Отец, обладатель одного из первых в Краснотурьинске телевизоров, по которому неизменно смотрел все футбольные и хоккейные матчи, яростный фанат, а в данный момент — столь же яростный критик «Крылышек», не очень хорошо разбирался в неграх. Однако он не мог не узнать в этом описании человека, который чуть ли не в одиночку развалил на чемпионате мира-58 сборную СССР! Обещал же Янович удивить болельщиков. В Краснотурьинске уже успели привыкнуть к тому, что в жизни возможны любые чудеса. Старый болельщик не задумывался, каковы шансы на появление в уральской глуши живого Гарринчи. Он с абсолютной уверенностью обошёл всех друзей и объявил об этом как о свершившемся факте.
О предстоящем появлении гения в Краснотурьинске Тишков не стал предупреждать даже мэра Романова — просто не был уверен, что по дороге с бразильцами не случится какой-нибудь глупости, хоть и послал с ними волхва Алёшеньку. Ну, потом жалел. За Добровольским самим пригляд нужен — всё время ждёшь от него выходки. Знал о «гостях» только Макаревич, который должен был забрать футболистов и их семьи на вокзале станции Воронцовка и отвезти на место. Каково же было удивление Марка Яновича, когда, приехав на небольшом автобусе на вокзал за полчаса до прибытия поезда, он обнаружил там гигантскую толпу, ревевшую и галдевшую от распиравших чувств! Градус возбуждения был такой, что, если бы хромым негром, который ехал в Краснотурьинск, оказался кто-то другой — пусть даже сам вице-президент США Банч, — огорчённая толпа наверняка разорвала бы гостя на части. К счастью, как бы невероятно это ни звучало, с поезда на «дальней станции» и в самом деле сошёл настоящий Гарринча в компании любимых жены и тёщи. Вместе с ним был очень похожий на него, только чуть повыше ростом, Вава — этого тоже узнали, и восторг стал ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда ещё? Не узнали только тощего чернокожего парнишку с рюкзачком — но оно и неудивительно. Время Сократеса собирать любовь миллионов ещё не пришло. Ничего, придёт. Чего бы с Краснотурьинска не начать?
Все деревья возле стадиона «Маяк» успели обломать ещё в прошлом году — на эти последние в городе тополя взбирались не только пацаны, но и взрослые дядьки, желавшие посмотреть, как Воронин, Крайше и остальная братия втаптывают в траву пузатых мужичков из команд при многочисленных заводах и предприятий области. Тополя срубили, и собирались строить на их месте новую трибуну, но на начало 69-го стадион всё ещё имел только одну, пусть уже и с удобными пластиковыми сиденьями вместо занозистых лавок. Ладно, полторы — северная трибунка ещё. Домостроительный комбинат при колхозе вышел на горисполком с предложением: специалисты за одну ночь составили проект двух крепких временных трибун из оцилиндрованного бревна и бруса и брались успеть соорудить их к матчу. Это стало настоящим спасением: в прошлом сезоне люди во время игр висели гроздьями на всех балконах соседних домов, из окон высокого здания горбольницы торчали бинокли пациентов и врачей. Даже на крыше за балюстрадой виднелись белые халаты. Приходилось Романову ставить милиционеров на лестницах, чтобы люди не вылезали на кровлю, — это могло быть уже просто опасно. Забегая вперёд, можно отметить, что эти временные трибуны потом так и не разобрали — стадион достроили деревянным, оформленным в виде древнерусского детинца с башенками, а через несколько лет в другом месте возвели новый, чуть ближе к Турье, сразу рассчитанный на гораздо большее количество болельщиков. Оставили этот хоккеистам.
