Возвращение (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
– Миш…я наверное не смогу. Одно дело – выступить перед друзьями, в тесном кружке, и другое…ну ты сам понимаешь.
– Но ты же ходила в музыкальную школу, училась играть и на пианино и на гитаре – ради чего? Для себя?
– Нуу…да! В общем-то для себя. Я и не мыслила себя на сцене! Это все папа с мамой – «каждый культурный человек должен играть на каком-то музыкальном инструменте!». Меня и не спросили, хочу я учиться музыке, или не хочу. Сказали, что в жизни пригодится. Вначале я училась играть на пианино, потом взбунтовалась и попросила, чтобы меня перевели в класс гитары. Вот и…вот! Голос у меня слабый, я не оперная певица, так…могу вот твои бардовские песенки, не более того. Зачем я им нужна? Комитетчикам?
– Зачем? – усмехнулся я – По-моему они хотят как следует окучить эту делянку. Им нужен свой человек в околомузыкальной среде. А может я и ошибаюсь, и нашим кураторам просто понравилось, как ты исполняешь песни. Что вполне вероятно – они тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Ты ведь хотела официального статуса, ну и вот…получи.
Я поймал взглядом пробегавшую мимо официантку, сделал ей знак подойти, и она тут же изменила траекторию движения, зафиксировавшись возле нашего столика.
– Что желаете? Ваш заказ скоро будет готов!
– Девушка…вы не могли бы принести мне три-четыре листа писчей бумаги и авторучку? Пожалуйста.
– Бумагу и авторучку? Сейчас сделаем!
Официантка, как ни странно, даже не удивилась. Впрочем – а чего ей удивляться? Сюда, насколько я помню, ходят актеры, режиссеры, певцы и поэты – всякая такая богемная тусовка. И если вдруг в этой тусовке у кого-то возникнет мысль записать свои чеканные мысли в виде стихотворения – так зачем мешать творчеству? Наоборот, надо помочь реализоваться настоящему таланту!
В общем, через пять минут передо мной лежала небольшая стопочка бумаги формата А-4 и шариковая авторучка производства Советского Союза. Такие авторучки в конце 60-х начали массово клепать на швейцарском оборудовании, закупленном для наших заводов. Это была уже поздняя авторучка, начала семидесятых. Первые были не очень хорошего качества, насколько я знаю.
– Бери! – подвинул я Ольге стопку, и она непонимающе посмотрела на меня – Пиши!
– Что писать? – она взяла авторучку, лист бумаги и приготовилась.
– Текст песен сейчас будешь писать. Тех песен, что пела первого апреля.
– Зачем? У нас же есть дома, напечатано!
– Сейчас запишешь, ты же ведь их все не запомнила? Может уже и подзабыла слова. Ну вот. Запишешь, а потом пойдешь, и споешь – прямо тут, в ресторане, под музыку оркестра! Такое у тебя будет боевое крещение.
– Не-э-эт… – Ольга недоверчиво помотала головой – Я не смогу! Я не буду! Ты что?!
– А теперь представь, что ты выйдешь на большую сцену и начнешь петь! Представила? И что с тобой будет? Нет, тренируйся при каждой возможности! И кстати – увидишь, как люди реагируют на твои песни.
– На твои песни! – помотала головой Ольга.
– Мои песни и твое пение. Ты ведь подаешь их народу! И думай, как подашь. Все, хватит болтать, пиши!
И Ольга стала писать. А я диктовал. Писала она медленнее, чем печатала, но почерк у нее был красивым, круглым, четким – в отличие от моего, ужасного, как курица лапой. Честно сказать, в последние годы жизни я совершенно отвык писать руками, постоянно на ноутбуке, постоянно компьютер. Руками – только подпись и дату. Да и то…криво. Ну и автограф на книжке.
Мы успели записать текст пяти песен, когда нам принесли горячее, и я решил, что хватит. В самом деле – мы же не ресторанные лабухи, это только так…разрушить ментальный блок Ольги, чтобы она не стеснялась выступать на публике.
И мы отдали должное вкусной еде. На самом деле вкусной – если уж чего и умели делать в ресторанах этого времени, так это вкусно готовить.
Пока мы ели, зал потихоньку набирался посетителями, и к тому времени, как заиграл оркестр, большой зал был практически полон. Кстати, ничего особенного в интерьере зала не было, на мой взгляд, просто как…какая-то столовка, или кафешка. Ощущение вокзального ресторана.
Оркестр заиграл что-то бравурное, попурри из чего-то там – чего именно я не разобрал. Потом девушка-солистка поздоровалась с посетителями звонким, захлебывающимся от искусственной радости голосом, и началась так сказать музыкальная программа вечера.
Я заказал еще одну бутылку шампанского – пока сидели, пока ели, предыдущая бутылка можно сказать выветрилась. Ольга пила мало, больше на вино налегал я, и кстати сказать, заметил, еще со времени пребывания в США – мой организм стал активно сопротивляться алкогольному опьянению. Выпью, накатит легкое опьянение, и…бац! Минут через пятнадцать его как не бывало. Я думал над этим и пришел к выводу – это сродни тому, как мой организм подчиняясь процессу гомеостаза быстро вылечивает последствия ранений. То есть, организм, когда в него попадает большое количество алкоголя, воспринимает спиртное как яд, а состояние опьянения – как отравление. И соответственно принимает меры, расщепляя алкоголь, разлагая его на составляющие и выбрасывая из организма. Мне сразу хочется в туалет, где и происходит освобождение от «ядов» естественным так сказать путем. Моего опьянения хватает максимум на пятнадцать минут.
С одной стороны это хорошо – значит, меня трудно отравить, трудно накачать наркотой, а с другой стороны – я почти лишен удовольствия одурманить свой мозг. Смешно, наверное, но…иногда все-таки хочется напиться и побыть в некотором алкогольном забытье. Редко, но случается. Теперь я этого сомнительного счастья лишен.
Но пятнадцать минут мои! И эти пятнадцать минут я буду испытывать легкое опьянение, придающее хорошее настроение и покой. Так что вторая бутылка шампанского можно сказать целиком предназначалась мне.
Через зал напротив нас расшумелась компания молодняка, явно золотая молодежь, иногда они даже перекрывали своими воплями оркестр, но через некоторое время успокоились – я видел, как к ним подошел администратор, и что-то сказал. Как ни странно, они его послушались. Старые, добрые, патриархальные годы…
Кто именно сидел за столиками возле нас, я не разглядывал, честно сказать, особо не хотелось. Ольга же совсем не смотрела по сторонам – она раскраснелась от выпитого и съеденного, а еще – внимательно читала написанное на листках, шевеля губами и время от времени поднимая взгляд к потолку. Учила текст. В самом деле, не по бумажечке же петь?
Мы просидели еще час, слушая хиты последних лет, начиная с «Черного кота» и заканчивая «Ты мне нравишься» на итальянском из репертуара Магомаева. Люди выходили танцевать на свободное в центре зала место, и я разглядывал танцоров – во что они одеты и как двигаются. Меня все время не оставляло ощущение, что я нахожусь где-то в центре съемок фильма о семидесятых. Вот сейчас «выстрелит» «хлопушка» и режиссер махнет рукой, прекращая съемочный процесс. Все такое нереальное, такое…нарочито «ретро», что просто…ну не бывает такого! Я попал в кино! И эти люди играют людей прошлого, наяривая свой смешной советский твист!
Ощущение было таким сильным, таким устойчивым, что я даже на несколько секунд закрыл глаза, подсознательно ожидая, что вот сейчас я их открою, и…вокруг ничего не будет. Эти люди в кричащих химических одеждах испарятся, как и положено нормальным приличным призракам, решившим выскочить из забытья Преисподней. Но я открыл глаза, и ничего не исчезло. На танцполе извивались, изгибались мужчины и женщины, принадлежность которых к этому времени, этому миру не вызывала никакого сомнения. Я все-таки здесь, в прошлом, и вокруг меня реальный, абсолютно реальный мир.
Наверное, происходят какие-то процессы в моем мозгу, подсознательно я похоже так и не могу примириться с тем фактом, что оказался в прошлом, и что никогда теперь не смогу вернуться назад, к своим жене и дочке. Никак не хочу с этим примириться!
– Пойдем! – дождавшись, когда ресторанная певица устанет и отложит микрофон приказал я Ольге – Время!
