Князь Мещерский (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

В коридоре стоял незнакомый мужчина лет сорока с гладко прилизанными волосами и незапоминающимся лицом.

– Ваше сиятельство, – обратился он по-немецки, поклонившись. – Я Густав Шмидт, личный секретарь князя Гогенлоэ. Он просит вас оказать ему честь разделить с ним ужин.

– Дверью не ошиблись? – спросил я. – Не знаю никакого Гогенлоэ.

– Не ошибся, – сказал порученец. – Вы князь Мещерский, лейб-хирург русской императрицы и жених ее дочери. Мой патрон с вами не знаком, но много наслышан и убедительно просит принять его предложение.

Я задумался. Гогенлоэ – это, вроде, немецкая династия. Их там как собак нерезанных. Отсюда истекает, что Гогенлоэ – враг. Чего ему от меня нужно? Ясен пень, не орден вручить. Шлепнут или отравят, а потом скажут, что так и было. Вряд ли, конечно, не в Берлине находимся, но осторожность не помешает. Ладно, я князь или где?

– К сожалению, не могу принять предложение. Занят. Передайте это князю.

– Погодите, ваше сиятельство! Мой патрон полагал, что вы можете отказать, и просил передать, что встреча пройдет в ресторане отеля. Это безопасно. Вы можете взять с собой охрану. А это в знак серьезности его намерений, – он сунул мне в руку крытую бархатом коробочку. – Подарок от князя. Он будет ждать вас в семь часов.

Порученец поклонился и зашагал прочь. Я открыл коробочку. Твою мать! Коридор озарял электрический светильник, весьма тусклый по моим представления, но даже при таком освещении лежавший внутри камень заблистал многочисленными гранями. Бриллиант – это к ювелиру не ходи. Огромный – с фалангу большого пальца, да еще розовый. Розовый, млять! Насколько знаю – редчайший оттенок. Фашист меня купить вздумал? Ну, я тебе!

Останавливать порученца было поздно – он уже скрылся с глаз, и я вернулся в номер. Глянул на часы – шесть тридцать. Ладно, сам верну, заодно узнаю, что нужно от меня этому гадскому немцу. Водкина и Пьяных возьму: для солидности и алиби. Пусть донесут своему начальству, что я не веду тайных переговоров с врагами.

Ровно в семь, сопровождаемый жандармами, я вошел в зал ресторана. Ко мне тут же подлетел метрдотель.

– Прошу следовать за мной, ваше сиятельство! – сообщил, кланяясь.

Я барственно кивнул – держим марку. Метр подвел меня к столику в отдалении, за которым сидел сухощавый, пожилой господин – лысый и с седыми усами. Не с пышными, какие здесь носят, а аккуратно подстриженными. Завидев меня, немец встал. На нем был штатский костюм из шерсти, явно сшитый хорошим портным – он облегал фигуру незнакомца, как вторая кожа. Несмотря на гражданский фасон, костюм выглядел, как мундир, а осанка князя говорила о долгой муштре на плацу.

– Гутен абенд, князь! – сказал немец, чуть склонив голову. – Спасибо, что приняли мое предложение.

– К сожалению, пришлось, – ответил я и выложил на стол коробочку. – Что это значит? Решили меня купить?

– Что вы? – улыбнулся он. – Всего лишь презент. Знак внимания, не более того.

– За этот знак можно снарядить армию.

– Армию вряд ли, – покрутил головой немец, – но на дивизию хватит. Присаживайтесь, Валериан Витольдович, – он старательно выговорил мое имя и отчество, – поговорим. Можете отослать своих охранников – здесь вам ничего не угрожает. Я не идиот, чтобы угрожать русскому князю в центре Парижа. Хочу всего лишь поговорить.

Я подумал и сделал знак жандармам. Те кивнули и расположились за столиком неподалеку. Я сел, немец – следом. После чего уставился на меня.

– Мое имя вы знаете, а вот ваше мне неизвестно, – начал я.

– Извините, – он обозначил поклон, – следовало представиться сразу. Карл Хлодвиг Эдуард цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрст, князь Германской империи, герцог фон Ратибор-унд-Корвей.

– Охренеть! – сказал я по-русски и добавил по-немецки: – И это все вы?

Гогенлоэ засмеялся.

– Хочу предупредить вас, – сказал, закончив, – что я понимаю по-русски. Моя мать, урожденная Витгенштейн, родом из России. Ее дед, русский фельдмаршал, отличился при нашествии Наполеона, за что был пожалован императрицей поместьем в белорусских землях. К сожалению, по-русски я говорю плохо, поэтому, если нет возражений, продолжим на немецком.

Я пожал плечами: нет проблем.

– А теперь, поскольку вы почтили мой столик своим присутствием, я сделаю заказ официанту. Выбирайте! – Гогенлоэ придвинул мне меню.

– Все равно! – махнул я рукой. – Любое мясо и картошка. Устриц и прочих морских гадов не нужно – не люблю.

– Вино? – спросил немец.

– Ром.

– Сразу видно солдата, – кивнул князь. – Воевать мне не довелось, хотя в армии послужил.

– А сейчас?

– Генерал-оберст в отставке, – сказал немец. – Государственных постов не занимаю, империи не служу.

И чего, в таком случае, тебе нужно?

Князь сделал заказ подскочившему официанту, и тот почти мигом вернулся с бутылками и закусками. Поставил передо мной тарелку с тонко нарезанной ветчиной и бужениной, перед немцем – с семгой и еще какой-то рыбкой. После чего наполнил бокал Гогенлоэ белым вином, дав перед этим князю его продегустировать, а мне плеснул в рюмку рому.

– Прозит! – провозгласил немец, подняв бокал.

Я кивнул: прозит так прозит. Не самый худший тост. [66] Мы выпили и закусили. Ром оказался чудным, ветчина – ароматной и нежной. Умеет немец выбирать, мне такую не подавали. Гогенлоэ без удовольствия ел свою рыбку.

– Мясо мне нельзя, – сказал, поймав мой взгляд. – Врачи запретили. Подагра. Приходится есть рыбу.

– А вино можно? – поинтересовался я.

– Его – тоже нет, – вздохнул немец. – Но если лишить себя всех удовольствий, то зачем жить? Как считаете?

Я пожал плечами. Многие так думают, пока не прижмет. Потом в темпе вальса бросают пить, курить, жрать на ночь и бегать по девкам. Только обычно поздно… Мы продолжили пить и насыщаться, и, заморив червячка, отложили вилки.

– Не удалось мне получить от вас бесплатный медицинский совет, – улыбнулся Гогенлоэ. – Это я насчет подагры. Кстати, Валериан Витольдович, поскольку мы равны титулами и выпили за одним столом, предлагаю обращаться по именам.

– У вас их много. – сказал я. – «Князь» проще.

– Зовите меня Карлом.

Карл у Клары украл кораллы…

– Тогда я Валериан.

– Можно личный вопрос? – спросил немец.

– Валяйте! – сказал я по-русски. Понимает ведь.

– Из каких вы Довнар-Подляских? Из тех, чьи предки сидели на польском престоле?

– Из них.

– Странно. Извините за следующие слова, но мои друзья в Генеральном штабе сходят с ума, пытаясь понять, что представляет собой жених русской цесаревны. Они знали Довнар-Подляского, который учился в Берлинском унивеститете, где был завербован германской разведкой. В Генеральном штабе решили, что вы – это он, и ошиблись. В результате случился конфуз с британским послом, который решил раскрыть это обстоятельство русской императрице. Кое-кто в Генеральном штабе поплатился за это должностью – и заслуженно. Следовало подумать. Тот шляхтич изучал философию, а вы врач, причем, очень хороший. Русские газеты пишут, что вы учились медицине в Мюнхене у профессора Бауэра. Но тот не помнит такого студента, – немец посмотрел на меня в упор.

– А говорили: не служите, – упрекнул я.

– Я не врал! – голос князя зазвенел металлом. – Да, у меня есть друзья в Генеральном штабе, но я не служу им. Это они мне служат. Понимаете?

Я кивнул.

– Так что насчет Бауэра? – продолжил он.

– Жирный Вилли трусоват. Хирург он замечательный, но человек малодушный. Его в контрразведке спрашивали?

Гогенлоэ кивнул.

– В том-то и дело. Полицейским он сказал бы правду. Контрразведка занимается шпионами, а профессору не надо, чтобы его записали в пособники врагу.

– Пусть так, – кивнул немец. – Студенты между собой действительно зовут Бауэра «Жирный Вилли». Он и вправду трусоват. Но как объяснить тот факт, что в документах Мюнхенского университета нет упоминаний о Довнар-Подляском?