Бумеранг (СИ) - Ан Юли (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Спрячется, бывало, за дверью и кричит своим псам:
- И-искать!
Собаки, заслышав знакомый призыв, со всех ног неслись на голос хозяйки и рыскали повсюду, пока не находили её. Тамара смеялась от души, теребя собак по загривкам. Дружок обычно в такие минуты вставал на задние лапы и, сощурив свои хитрющие глаза, клал свою морду Томе на грудь.
Она гладила его покорную голову и частенько при этом приговаривала:
- Хороший ты мой, ласковый, но трусливый… Дворняжка, она и есть дворняжка.
Бывали дни, когда у Тамары Геннадьевны, «без особых причин», портилось настроение. Чаще всего – это происходило, когда она мыла полы в доме. И на половой тряпке обычно всегда собиралось много кошачьих и собачьих волос, что сильно раздражало Томочку.
Так же у неё сильно портилось настроение, когда у Володи не было времени, чтобы принести пищу для собак. И тогда, его изнеженной Мусе, приходилось самой ходить на рынок. В те редкие дни она тащила тяжёлые сумки с обрезками и костями, понося в сердцах всю свою живность на чём свет стоит.
А когда она помогала мужу во дворе собирать собачьи экскременты и выносить их вёдрами, то Томочка вообще становилась мрачнее тучи.
Ещё Тома бурно возмущалась, когда в слякоть её любимые псины радостно кидались к ней навстречу, пачкая лапами её дорогое пальто.
Она так же сердилась и в тех случаях, когда в Дружке просыпались скрытые охотничьи инстинкты, и он начинал гонять по двору её кур.
Но самым сложным испытанием для Томы наступали тогда, когда её любимая кошка приносила потомство. В те дни она обычно сильно нервничала, срываясь на всех и на каждом, и всё от того, что топила в ведре новорождённых котят.
Тамара Геннадьевна оправдывала свои действия тем, что бездомных животных в их городе стало уже непомерно много. Их, беззащитных и голодных, таскали соседские детишки, обращаясь с ними, как с тряпочными игрушками. А зимой они погибали от сильных морозов и голода.
Тогда в России ещё было не принято масштабно стерилизовать домашних животных и число брошенных кошек и собак контролировалось путём отлавливания их на опыты специальными службами. Сам факт подобного акта насилия ужасал Томочку. И поэтому для неё было единственным разумным выходом в сложившейся ситуации - это избавляться от новорождённых котят и щенят её способом.
Так, однажды, когда Олежка был ещё подростком, Тома уличила его в том, что он вынул из ведра с водой полуживых котят.
Тогда, обуреваемая гневом, она выкрикивала слова, не задумываясь о их силе и значимости:
- Ты что наделал, скотина?! – кричала она сыну, - Ты же им страдания продлеваешь, садист несчастный!
- Мамочка, прошу тебя не надо! Они же ещё живые, зачем же ты их туда опять бросаешь?! – в ужасе умолял маленький Олежка, вцепившись ей в руку.
Тамара быстро опустила последнего котёнка в ведро и резко прикрыла крышку. Сын онемел, наблюдая за ней изумлёнными глазами. Он начал пятиться, пока не упёрся в стену.
- Мама… - только и сумел он выдавить из себя.
- Что мама?! Куда их девать в таком количестве, ты об этом подумал?! Бегают плешивые, голодные! А за зиму, если кто и выживает, так у половины из них уши отмёрзшие! Ты понимаешь, что такое отмороженные уши?! – кричала она не своим голосом. - Что я могу одна против целой системы?! У нас пенсионеры нищенствуют – жрать им не на что! – гневно кричала она от бессилия. - Посмотри! Вон баба Фрося у нас по мусоркам лазает.
- Да она же не в себе…
- Станешь тут не в себе от такой жизни! Ты бы мать свою пожалел! Я устала всех этих котят, собачат навязывать людям. Пойми же ты, наконец! Их отлавливают на улицах и сдают на опыты. Они там подолгу томятся в тесных клетках, бьются головой от боли, пока не погибнут в страшных мучениях. А многие из них попадают на живодёрню брюхатые… Вот это - трагедия! Но этим малюткам… - она ткнула пальцем в ведро, - им же даже не страшно…», - а у самой из глаз градом катились слёзы.
У Томочки были свои понятия на этот счёт и спорить с ней было бесполезно, особенно в минуты гнева. Потом она долго не находила себе места от терзаемых раздумий. Её логика была непоколебима, а душа сомневалась и мучилась.
И вот, однажды, она сунула в мешок свою плодовитую кошку, взяла на поводок трусливого Дружка и пошла с ними на спасательную станцию. Там, за пару бутылок водки, их утопили мужики в Хопре.
В тот день Тамара Геннадьевна ходила сама не своя.
А вечером к ней ещё пристал Олежка со своими расспросами:
- Мам, а куда Дружок подевался? Со школы меня не встретил, зову - не откликается…
Она, на удивление сына, вдруг горько расплакалась, выдавив из себя сквозь рыдания:
- Как мне всё надоело!
Годами позже, она призналась мужу, что по ночам её часто мучает один и тот же сон. Ей снится, что Дружок, как бывало раньше, положит к ней на грудь свою покорную голову, а она гладит его по ней, гладит. А потом он поднимает на неё свои глаза, полные злобы, и со страшным рыком кидается ей в лицо! Обычно в этот момент она в ужасе просыпалась.
Володя любил свою Мусю и оттого всегда оправдывал её поступки. Он понимал мотивы, которые подталкивали её на те или иные деяния.
А сын осуждал мать и роптал:
- Кого любит – того и погубит…
Когда Олежка за глаза так отзывался о матери, Володя с укором смотрел на него и только напоминал:
- Жизнь - штука длинная и ухабистая… в ней всякое бывает, сынок, так что не осуждай.
- Конечно, пап, ты всегда с ней заодно. Только мне всё равно не понять, как это из чувства сострадания можно взять и убить?
- Вот подрастёшь, может быть и поймёшь – «как?».
- Ага… Хорошо, что я у вас не пятый и не десятый по счёту, а то бы жил с вами в вечном напряжении, того и гляди, мешок на голову и в Хопёр.
- Иди лучше уроками займись, единственный ты мой. В Хопёр, не в Хопёр, а на своей контрольной ты завтра точно «плавать» будешь.
Томочка всё вспоминала и вспоминала, запавшие ей в душу, фрагменты из своей жизни. Её мир как бы разделился на две части: до и после смерти мужа.
Иногда вечерами она садилась в кресло и представляла себе, как Володя гордился бы ею, увидев дом после ремонта. Как же им вдвоём было бы уютно сидеть за чашечкой чая на их новой веранде! Она всё ещё продолжала тосковать по нему, но мысленно обращалась к нему уже всё реже и реже.
Время шло, а вместе с тем, в ней пробуждалась та дремлющая сила, которая теряла всякий смысл, когда заботливый муж был с ней рядом. Володя имел талант предвидеть надвигающиеся на них проблемы и успешно делал всё возможное, чтобы предотвратить их появление. А в худшем случае, если неприятности всё же у них возникали, то он находил способы справляться с ними, не посвящая свою Мусю о наличии таковых.
После смерти мужа в Тамаре Геннадьевне произошли разительные перемены. Она сама это чувствовала и приятно удивлялась, понимая, что теперь готова держать всё под своим контролем!
В первую очередь Тома погасила все свои коммунальные задолженности, которые набежали за последний год. А ещё ей удалось разобраться, как вести торговый учёт в магазинчике по продаже запчастей для машин, который остался за нею после продажи автомастерской мужа. Теперь Тамара Геннадьевна стала часто наведываться в свой авто-магазин, зная заведомо, что работники её обманывают. Но она приняла для себя примирительную позицию: «Лучше пусть капает по чуть–чуть, чем совсем ничего».
Чтобы заниматься полностью бизнесом мужа, требовалось всё её свободное время, а с этим как раз была большая проблема, как впрочем, и у её сына, который допоздна пропадал в своём офисе.
Ещё и невестке, Алёне, предложили интересную и хорошо оплачиваемую работу. И теперь Тома, отказавшись от нескольких часов в институте, выкраивала время для своей внучки, которую она забирала со школы.
А с наступлением весны Томочка опять возобновила работы у себя на огороде, в котором у них чего только не росло со времён правления Владимира! Тамара Геннадьевна училась всему быстро и всё каким-то чудом успевала. Куда только подевалась её слабость и недомогание? Все соседи только диву давались: что сталось с их «спящей красавицей»?! На глазах у всех Томочка превращалась из парникового создания в энергичную и деловую женщину.
