Нужный (СИ) - Агишев Руслан (читаем бесплатно книги полностью TXT, FB2) 📗
— Ого-го, — мадам Камова даже привстала со своего места. Видно было, что очень сильно поражена поведением своего воспитанника. — Но, откуда это, Рафи? Знаешь, мне даже на одно мгновение показалось, что передо мною сидит самый настоящий аристократ. А я на них, поверь мне, насмотрелась. И это было просто невероятно…
Еще один сюрприз он преподнес женщине, когда одел гимназический костюм — темные брюки и такого же цвета деловой сюртук с нагрудным вышитым гербом учебного заведения. Все было в очень сдержанных тонах, без крикливых расцветок и фасонов. Но даже одного брошенного вскользь взгляда было достаточно, чтобы оценить весьма немалую стоимость такой одежды. Пошитая в известном столичном ателье из неимоверно дорогих материалов, она сама по себе уже была отличительным знаком, на который смотрели с завистью и восхищением.
Сюрприз был в следующем. Мадам Камова, судя по ее лицу, ожидала, что костюм на нем будет выглядеть мешком, как на корове седло. Она даже озвучила вслух подобное опасение. Мол, ты, Рафаэль, непривычный к такой одежде и не сразу с ней свыкнешься. Только все оказалось совсем наоборот.
— Корова корове тоже рознь, — загадочно обронил Рафи, чувствуясовершенно иное. Его вновь накрыло своеобразное дежавю, словно он когда-то уже носил нечто подобное. — На какую-то седло, и правда, не оденешь, а какой-то, напротив, будет очень даже к лицу.
— Что ты такое говоришь, — вздохнула женщина, отвернувшись к стене. Не хотела его смущать, пока он переодевался. — Каждую одежку носить нужно умеючи. Сейчас вот погля…
Повернувшись к нему, она снова потеряла дар речи. Перед ней стоял самый настоящий столичный денди, только что вышедший из своего собственного особняка и решивший совершить вечерний променад по столичной набережной. Костюм сидел даже не идеально, а совершенно естественно, словно вторая кожа. Казалось, паренек едва ли не с рождения носил подобную одежду. Но ведь такого просто не могло быть…
— Пройдись-ка, — недоверчиво прищурившись, попросила она. Похоже, думала, что в движении-то все станет ясно. Ведь, одно дело стоять в непривычной одежке, а другое дело в ней идти. Сразу должно было быть видно, что не твое это.
Но и тут она попала впросак. Рафи, ухмыльнувшись, пошел прогулочным шагом, невозмутимо посматривая по сторонам. Казалось, и правда, гулял.
— Вот же ты, чертяка! — с чувством вдруг выдала мадам Камова, с удивлением качая головой. — Удивил старуха, как есть удивил.
— Так какая вы старуха? Вы еще в самом сок… — ехидно воскликнул Рафи, за что тут же получил платком по загривку.
— Все, пора! Сейчас вызовем извозчика…
Санкт-Петербургская императорская гимназия, кабинет директора
Михаил Валентинович Добролюбов, бессменный вот уже два десятка лет директор Санкт-Петербургской императорской гимназии, людей не особо жаловал, несмотря на свою фамилию. Слишком уже расхлябанными, необязательными они были, лишь одни проблемы от них. Ему были ближе военные порядки с их беспрекословным подчинением и непререкаемым авторитетом командиров, к чему, собственно, он стремился и в стенах своей гимназии.
Если присмотреться, то Михаил Валентинович даже внешне походил на какого-нибудь генерала. Был высоким, дородным, с тяжелой выступающей челюстью и грозой во взгляде. Его костюм был пошит особым образом, чтобы напоминать собой мундир. Армейских ноток добавляли и роскошные бакенбарды, столь любимые всем генеральским составом.
Порядки в гимназии завел военные, строгие, и разве только шпицрутенами не сёк гимназистов и на плацу их не «мариновал». Такие заведенные им армейские порядки, скажем прямо, не всем были по душе. Кое-кто из родителей гимназистов, кстати, весьма знатные персоны, на первых порах даже пытались возмущаться, писать в высшие инстанции. Правда, вскоре выяснилось, что директор приходился дальним родственником самому императору, который к тому же находил столь строгие порядки очень полезными для юных неокрепших душ. С тех пор так и повелось…
— Хм, непорядок, — веско произнес Добролюбов, вот уже добрый полчаса изучая большую гербовую бумагу. И это самое оброненное им скупое слово — «непорядок» — включало очень глубокий и серьезный смысл, которым он описывал свое очень сильное неудовольствие надвигающимися событиями. — Как есть непорядок. Лизавета Павловна, — сдвинув брови, он поднял трубку новомодного телефонного аппарата. — Зайдите.
Через мгновение в его кабинете оказалась высокая стройная женщина средних лет, затянутая в темное без всяких украшений платье и с минимумом косметики на лице. Темные волосы были тщательно завиты в пучок, очень напоминающий военный головной убор. Словом, секретарша, прекрасно осведомленная о пристрастиях директора, тоже предпочитала по-армейски строгий внешний стиль.
— Потрудитесь объяснить, что это? — он подвинул к ней большой гербовый лист, по всем признакам похожий на приказ министерства просвещения и общественного призрения. — Вы ведь познакомились с этим?
Та кивнула, едва не щелкнув при этом по-военному каблуками.
— Ознакомилась, Михаил Валентинович. Приказ был принесен курьером около часа назад. Из приемной Его Превосходительства [министра] сообщается, что на первый курс Санкт-Петербургской императорской гимназии с сегодняшнего дня зачисляется на казенный кошт мещанина Рафаэля Станиславович Мирского.
Некоторое время директор молчал, переваривая услышанное. Всех поступающих воспитанников с ним лично обговаривали. Знали, что решающее слово всегда за ним оставалось. И тут до него доходит еще кое-что, отчего даже дух захватывает.
— Мещанин? — нахмурился Добролюбов, еще надеясь, что ослышался. — Бумагу!
Взяв документ, он вновь принялся его изучать самым влиятельным образом. Вглядывался в каждую закорючку, в каждый завиток. Даже поднял лист и на свет посмотрел, а вдруг подделка.
— Как же так… — задумчиво пробормотал он, неторопливо оглаживая бакенбарды. Всегда так делал, когда находился в недоумении. — Это же мещанин… — причем это самое слово произнес так, словно это было самое настоящее ругательство. — Настоящее потрясение основ…
Действительно, этот приказ мог стать тем маленьким камешком, с которого в горах начинались грозные лавины и страшные оползни. Ведь, последний такой случай, когда человека мещанского сословия приняли в гимназию был… Да, не было еще такого случай, по крайней мере на его памяти. А теперь что начнется? Целое паломничество! Всякие зарвавшиеся купчишки, разбогатевшие на торговле зерном и рыбой, полезут сюда без всякого разбора. Будут трясти пачками ассигнаций, требуя, чтобы их толстозадых отпрысков приняли в стены благородного заведения. А потом, потом, вообще, все здесь в торговый вертеп превратят.
— Не бывать такому! — вдруг рявкнул он, пугая криком взвизгнувшую секретаршу. От возмущения возникшей в голове картинкой у него даже бакенбарды торчком встали. — Никак не бывать! Я до самого императора дойду, если нужно будет.
Заметив посеревшую секретаршу, молча показал ей на дверь. И та тут же благоразумно ретировалась. Добролюбов же подвинул к себе ближе телефонный аппарат, взялся за трубку, поднял ее и… также молча положил.
— Хм…
Хотя возмущение его еще не отпустило, но его накал явно спал. Вернулось и благоразумие, которое советовало не торопиться. Можно было и дров наломать. Ведь, приказ появился не сам по себе, а кто-то ему помог дойти до самого верха и оказаться здесь, в гимназии. Добролюбов, когда-то служивший в одном из министерств, прекрасно знал «внутреннюю кухню» и понимал, что все это было не с проста. Такой приказ наверняка был с кем-то из самого верха согласован. Может быть даже с самим…
— Да уж…
Снова взял лист в руки и в очередной раз принялся его изучать. Приказ, по-прежнему, недвусмысленно указывал принять на обучение мещанина Рафаэля Станиславовича Мирского. Ничего не изменилось.
— Мирский… Хм.
И тут до него доходит, что фамилия будущего гимназиста в точности соответствует фамилии грозного главы Отдельного корпуса жандармов Мирского Михаила Павловича. Значит, родственничек! Может даже нагуленный на стороне сынок! Очень даже может быть!
