Капитан (СИ) - "СкальдЪ" (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt, .fb2) 📗
Вахтенный начальник лейтенант Захаров с рупором в руках встретил Храброва и доложил, что за минувшее время происшествий не случилось. Подбежал Рулет — жутко умный французский бульдог, любимец всей команды. Пес почтительно обнюхал капитанскую шинель и завилял обрубком хвоста, показывая, что пока он на посту, крейсеру ничего не угрожает. А к ним уже спешил Харитонов Эраст Модестович — старший офицер и одновременно давний, еще с детства, друг.
— С возвращением, Евгений Петрович, у нас на борту полный порядок, — отчитался он. — А вы как? Что сказал адмирал Старк?
— Все вопросы — после, сначала в каюту и крепкого горячего чая, замерз я, как пингвин на Южном полюсе.
Харитонов негромко хохотнул. Захаров и поднявшийся следом Соловьев старательно сдерживали улыбки. В РИФе* многие командиры устанавливали на своих судах задушевную теплую атмосферу, которая способствовала развитию духа товарищества и взаимного уважения. Храбров придерживался схожих понятий, тем более, такой подход неоднократно показывал свою полезность.
Рулет понимал дисциплину не хуже любого матроса. Проводив командира, он тявкнул, заверяя, что службу несет исправно и отправился на очередной обход судна.
В капитанской каюте разливалось благодатное тепло. Сквозь круглые иллюминаторы проникал тусклый свет, который дополняли электрические лампы, одновременно создающие уютную атмосферу. Стены были обшиты красноватым дубом, солидный барометр в бронзовой оправе твердо показывал «дождь». Шкаф со стеклянными дверцами вмещал сотню книг и различных безделушек со всего света. Под иллюминаторами и занавесками стоял широкий стол с лампой в зеленом абажуре, картами, журналами, лоциями, фотокарточками в рамках и писчими принадлежностями. Еще один, небольшой, предназначенный не для работы, а для гостей, столик окружали три низких кресла. Паркетный пол прикрывал цветастый бухарский ковер, а в спальню и совмещенный с ванной гальюн вели две закрытые двери. Вестовой Егорий Афанасьев, которого Храбров всюду таскал за собой последние семнадцать лет еще с «Витязя» ловко расставлял на столе вазочки с малиновым вареньем, блюдца с копченой грудинкой, хлебом, два стакана в серебряных подстаканниках и заварной фарфоровый чайник с драконами. Последним он торжественно, на двух руках, внес свистевший, до блеска начищенный самовар.
Храбров снял фуражку и шинель, отстегнул кортик и спрятал секретный пакет в сейф.
— А что, Эраст, не побаловать ли нам себя «адвокатом»*? — поинтересовался он, с удовлетворенным видом присаживаясь в кресло и вытягивая ноги.
— От чего же не побаловать, можно, — рассудительно ответил Харитонов. Они знали друг друга с шести лет и между собой общались запросто, как и раньше. Тем более, вернувшись из очередной «дальней» Храбров умудрился жениться на родной сестре Эраста — Марии. Вместе они прожили меньше шести лет, успев завести двух деток, Ромку и Анютку. Обстоятельства повернулись так, что им пришлось разойтись. Тогда Евгений переживал, что Эраст затаит обиду. Слава Богу, не затаил, прекрасно понимая, что в жизни все бывает, не только разочарования, но шторма, мели и ураганы. Тем более, сам неженатый и бездетный, он души не чаял в племянниках.
Храбров достал из резного дубового буфета початую бутылку вполне неплохого Кизлярского коньяка. Капитан позволял себе иной раз расслабиться, у него всегда наготове имелось вино, ром, виски и родная водка, но сейчас пить не хотелось, а хотелось лишь прогнать озноб.
Китайский чай был удивительно хорош, завариваемый Егорием на шишках самовар добавлял воде неповторимый дымный вкус, а лимонная долька и пятьдесят граммов коньяка делали напиток просто божественным. Храбров согрелся мигом, сделав всего несколько глотков.
— Так что сказал Старк, Женя? — напомнил Харитонов.
— Завтра в семь утра, на пике прилива, выходим в Чемульпо и меняем «Боярина».
— И надолго?
— Кто знает? — Храбров пожал плечами. Даже с другом он не откровенничал и не рассказывал о знании будущего. Так было проще, да и правильней на самом деле. — У нас же все готово? — на всякий случай поинтересовался он.
— Так точно. Шлюпбалку для вельбота починили, кормовой элеватор наконец-то привели в порядок, но радиосвязь все еще работает ненадежно. У нас неизбежно возникнут проблемы при перехвате чужих сообщений.
— Ничего, все постепенно наладится, — Храбров придавал первейшее значение данному направлению. Русские суда уже оснащались радиоаппаратурой, её признали официально, но часть старых адмиралов и капитанов относились к ней скептически, да и с технической стороны вопросов было много. Крейсер оборудовали радиостанцией, изготовленной в Кронштадтской мастерской. По документам она проходила как «установка беспроводного телеграфа». На «Наследнике» за связь отвечал имеющий соответствующее образование минный офицер* мичман Жилин, прослушавший курс беспроволочной телеграфии у самого Попова. С Жилина Храбров лично взял подписку о неразглашении секретных сведений. Это было одно из новшеств. Мичман сумел понять важность данного направления и обижаться не стал, хотя в целом с режимом секретности на флоте ситуация была отвратительной.
После чая Храбров в сопровождении Харитонова отправился к общему котлу и снял пробу матросского обеда. Сегодня коки приготовили наваристые щи с мелко нарезанным мясом, которое шло за второе блюдо, черный хлеб с маслом и чай. Снедь была простой, но вкусной. Неторопливо проглотив несколько ложек, капитан похвалил коков и приказал раздать еду, перед которой шла обязательная чарка водки.
Боцманы прошлись по отсекам, подавая дудкой сигнал «к вину». Матросы любовно называли его соловьиной песней и сразу же повалили наверх, выстраиваясь к вместительным ендовам с водкой. Баталер* принялся выкрикивать фамилии по списку, а матрос-виночерпий зачерпывал чарку и выдавал подходившему. Перед приемом все снимали бескозырки и крестились, выпивали молча, торжественно и никогда не закусывали.
Сам капитан принимал пищу у себя в каюте. Его меню в зависимости от настроения состояло из обычного питания нижних чинов или того, что готовил Максимыч — вольнонаемный кок офицерского камбуза. По воскресеньям обедал он в кают-компании, но в другие дни доступ капитанам туда был закрыт. Часть офицеров воротила нос от простой еды, но Храбров считал иначе, полагая, что надо разбираться в том, как живут рядовые. Несмотря на более чем приличное денежное довольствие и сословную пропасть, он никогда не брезговал общим котлом.
После обеда у матросов начался освещенный вековыми морскими традициями «адмиральский час» — время, когда нижние чины отдыхали, без крайней нужды беспокоить их запрещалось.
Храбров использовал возможность, чтобы еще раз осмотреть судно, выслушать рапорта артиллерийских и минных офицеров, переговорить с ревизором, доктором и священником. Все было хорошо и ни что не мешало выходу.
Переодевшись, Храбров вновь вернулся на берег и первым делом посетил Русско-Китайский банк, где на все наличные деньги купил мексиканские песо. В настоящее время они считались одной из самых стабильных мировых валют, но курс их «плавал» в зависимости от конкретной страны. В Корее, вновь обменяв песо на фунты, можно было выиграть пятнадцать-двадцать процентов от общей суммы. Храбров не собирался упускать такую возможность.
Затем он отправился к своей любовнице, молодой актрисе, играющей в театре и поющей в самых престижных ресторациях. Она жила в отдельном коттедже, звали ее Юстыся Олех и сюда она приехала из Варшавы. Изящная, с шикарными золотистыми волосами, огромными зелеными глазами и чарующим голосом, женщина вскружила немало офицерских сердец. Чистокровная полька, Юся произвела в городе настоящий фурор, о ней говорили, ей восхищались. Мимолетная и воздушная, стремительно увлекающаяся и столь же быстро остывающая, последний месяц она позволила Храброву завоевать себя и подарила ему свою любовь, шутя, что тот «взял ее на абордаж». Любому сухопутному штафирке, не то, что морскому капитану, было ясно, что страсть их долго не продлится. Храброва такое положение полностью устраивало.
