Братский круг 2 (СИ) - Юшкин Вячеслав (читать книги полные TXT, FB2) 📗
Из двадцати четырех бойцов с которыми я входил в Грозный в строю осталось десять — остальных отправил в тыл. Кого раненным, а четверых дома уже не дождутся. Фамилии имена и отчества с домашним адресом написал каждому на изнанке камуфляжа.
Сейчас после новогодних боев наехало много московских полковников и генералов. Одеты чуть ли не парадную форму. Видел генерала в папахе. Так этот бедняга и погиб прямо в папахе. Боевики засекли эту компанию и накрыли минометным огнем. После этого хоть папахи сняли.
Нам отдохнуть не дали. Не спрашивая, кто такие сходу погнали на новое задание. Надо прикрыть корректировщиков в каком-то высотном здании. Какой-то институт. На прикрытие погнали сразу несколько групп. Были там и милиционеры. Но они держались особняком. Не хотели смешиваться. Хозяин — барин.
В здании института нам досталась тыловая сторона здания. Уже по привычке на автомате баррикадируем входные двери со двора и окна первого этажа. Оборону мы всё равно будем держать на третьем этаже. Выше сложнее обстреливать двор. Сразу увеличивается «мертвая» зона — непростреливаемое пространство. корректировщики ушли наверх. Поднимался я тоже наверх — вид сверху просто дух замирает. Весь город виден. Видно, как продвигаются федеральные силы и где держат оборону боевики. Я быстро ушел с верхотуры. Минометный обстрел помешал моему эстетическому наслаждению.
Пока ходил — бойцы уже завалили и входы, и первый этаж. Готовили позиции на третьем этаже. Здесь нам опять рации не выдали и опять общение только через посыльных. Но у нас стационарная оборона и маневрировать нам не нужно. Задача у нас локальная — оборонять тыловую сторону института и блокировать боевиков в случае атаки через двор.
То, что здесь корректировщики для боевиков не секрет. Минометный обстрел не прекращается уже полчаса. Но мины нас не достают. Сверху этажи и крыша в фасад с миномета не попасть здесь нужно использовать ствольную артиллерию. Так что шума много толку для боевиков мало. Меня же заинтересовали люки во дворе института. После того как я видел как из такого же люка лезли боевики то сейчас пришла мысль — хорошо бы опередить боевиков и завалить чем то люки что бы вылезти невозможно было.
Взял с собой двух бойцов и вылезли на открытое пространство. Бегом — бегом привалили какими-то рельсами люки. Я нашел три люка и на каждый мы навалили по горе металла. Назад в здание еле успели. Только забрались по веревке на второй этаж — опять обстрел. Теперь мины падали и во двор. Институт теперь обстреливали со всех сторон. Но пока не пытались атаковать по земле.
К сожалению, боевики не оставили нам никаких запасов в здании института. Поэтому надо было, что-то придумать. Снабжать нас продуктами командование явно не собиралось. Впрочем командование вполне возможно и не знало о нас. Отправляли нас в этот институт в срочном порядке позывных нам не давали так что мы могли ждать продукты долго но так и не получить ничего.
Опять доклад сержанта — этот дед снова смотрит на институт. Смотрю в указанном направлении точно на углу слегка скрываясь за угловым домом стоит мужчина уже в годах в кожаном пальто и в папахе. Всё по местной моде как положено. Наблюдатель или любопытный. Надо проверять. Вызываю двух добровольцев на разведку. Идем мы втроем. Сержанта хоть он хотел идти со мной оставляю командовать обороной.
Подошли к угловому дому из за угла выглядывает папаха — видит нас и пытается убежать. Мы за ним. Дед нам попался шустрый догнали только у его дома он калитку открыть не успел на его плечах и зашли к нему в квартиру.
Обыскиваем деда и в карманах у него — бельгийский бинокль с дальномером и не простой на батарейках. Новая штука — у нас в войсках бинокли времен второй мировой войны. Бинокль я забрал себе. Обыскиваем квартиру ничего нет — как говориться хоть шаром покати. Но на столе стоит открытая банка тушенки и заваренный чай. Одному из бойцов говорю — посмотри номер квартиры и проверь в подвале загородку с таким же номером. Дед что то рычит на чеченском и кидается на меня. Но боец на страже и успевает подстрелить наблюдателя.
В подвале стоит несколько ящиков тушенки, пара ящиков хороших макарон и ящик чая. Бутилированная вода с десяток упаковок . Боевик мог на этих запасах долго продержаться. Теперь это наши трофеи. В три приёма всем составом перетащили к себе в институт. Втроём мы весь день таскали. У этого же боевика прихватили походную газовую печь с баллоном газа. Готовить надо на чем-то. Обстрел института становился все сильнее. Перерывы между обстрелами почти исчезли.
Несмотря на то, что мы завалили люки во дворе института. В соседних кварталах были такие же люки доступа под землю. И боевики вылезли в соседнем квартале и собрав силы атаковали нас.
Сопротивления боевики не ждали и спокойно вошли толпой во двор института и так и попали под плотный автоматно-пулеметный огонь. Бойцы уже были обстреляны и спокойно стреляли по боевикам. Закон войны они уже приняли для себя — либо стреляешь ты, либо убивают тебя. Жестокий закон, но верный.
патронов у нас было много спасибо боевикам они нам хороший запас оставили. Появились и у нас одноразовые гранатометы. Только стрелять из них пока только я умел. Но дело достаточно простое и остальные скоро научаться.
Атаку мы отбили, но этим не закончилось. На перекресток выехал танк и стал обстреливать институт. Хорошо что у танка не хватало места что бы стрелять по нашему третьему этажу. Но и когда танковый снаряд попадает через этаж над головой мало не покажется. Из танка боевики успели выстрелить только пять раз. Затем корректировщики навели артиллерию и танк ушел. Снаряды не достали до танка мешали здания. Но и нам танк не смог навредить.
Наши силы как бы уравнялись. Нас опять атаковали по земле. Но уже знали, что есть оборона и атаковали без фанатизма. Затем появились снайперы. Опять пришлось разводить костры что бы сбить прицел у снайперов. Один очень вредный снайпер подобрался уж очень близко и стал давить огнем. Но почему-то решил этот снайпер, что нам нечем ему ответить. Снайпер стрелял с одной позиции и не менял позицию почему-то. Мы снайпера засекли и то что он лениться и не меняет позицию тоже засекли.
Подготовили мишени и стали показывать в оконных проемах и пока снайпер азартно лупил по мишеням я с сержантом подобрались к снайперской позиции и закидали позицию гранатами и затем броском ворвались туда. Сержанта скрутило, и он долго блевал в углу. Меня тоже мутило. Снайпером была женщина и была она беременной. Как поняли — гранаты порвали тело снайпера и разорвали живот. Человеческий зародыш вырвало из живота вторым номером был чеченец. Ему просто оторвало пол туловища. Винтовку я забрал вместе с патронами. Еле донес обратно на нашу позицию. Винтовку пришлось долго отчищать от крови.
На прикладе я насчитал сорок две отметины. Сорок два бойца федеральных сил и это сделала беременная женщина. Что же она за зверь.
Глава 3
Ретроспектива.
Другой взгляд на незаконные вооруженные формирования Чечни.
Так называемые вооруженные силы Ичкерии по состоянию на лето 1994 года включали в себя танковый, артиллерийский и зенитно— артиллерийский полки, горно-стрелковую бригаду, мусульманский истребительный полк, два учебных авиационных полка, подразделения специального назначения и несколько учебных центров. В них насчитывалось 42 танка Т-62 и Т-72, 48 БМП, 30 БТР и БРДМ, 153 артсистемы ( в том числе 18 реактивных установок залпового огня БМ-21 и 5 самоходно-артиллерийских установок), 8 зенитных самоходных установок «Шилка».
Попытка решить дело руками антидудаевскойй оппозиции провалилась. 25 ноября 1994 года состоявшие преимущественно из чеченцев так называемые силы военного комитета Временного Совета ЧР под руководством Умара Автурханова, поддержанные 30 танками и артиллерийским огнем попытались штурмовать Грозный. В танках в качестве экипажей сидели офицеры и прапорщики 2-ой гвардейской мотострелковой Таманской, 4-ой гвардейской танковой Кантемировской дивизий, офицерских курсов «Выстрел» и 18-ой мотострелковой бригады Московского военного округа. За участие в операции им заплатили по миллиону рублей. 25 миллионов пообещали за легкое ранение, 50-за ранение средней тяжести, 75 — за тяжелое ранение. В случае гибели родственники должны были получить по 150 миллионов. Вербовка велась Федеральной Службой Контрразведки. Затем они были преданы. Официально Министерство Обороны завило — «Знать не знаем, как оказались в Грозном те майоры и капитаны».
