Миссия в июнь 1939 года (СИ) - Егоров Юрий (читать книги без .txt, .fb2) 📗
Майор хотел встать, но министр жестом остановил его:
— Родина может приказать, но здесь не тот случай. Здесь сидят представители ЦК ВКП(б), ЦК СПСС, теоретических вузов, всех интересует завершение формирования основ экономической сталинской модели как обеспечение базиса социализма — это или декабрь 1930 года, или февраль 1931 года. Именно в это время решено совершить перемещение с целью подтверждения и уточнения основных постулатов. Не нужно говорить о том, насколько важны эти изыскания для современного развития государства и общества.
Артем почувствовал, как пол поплыл у него под ногами:
— Неужели всему конец?! — подумалось ему.
В этот момент перед его глазами всплыл образ Неты и ее взгляд, полный отчаяния и надежды одновременно!
«Нет, — сказал он сам себе, — так просто я не сдамся». И, повернувшись к министру, уверенно спросил:
— А разве в других временных отрезках невозможно собрать более весомый фундаментальный материал, например, в 1939 году?
Генерал отрезал:
— Выбран именно этот период и согласован с Председателем Верховного Совета — это не подлежит обсуждению, ты должен или согласиться, или нет.
— А почему бы не привлечь к этому заданию более опытного Сергея Русичева или его друга Вадима Лаврентьева? — не удержался и съязвил майор.
Было видно, как министр прищурил глаза, но все же сдержался и ответил:
— Капитан 1-го ранга Русичев сейчас занимается модернизацией компьютерных систем атомного линкора, полковник Лаврентьев руководит целой службой, куда входит 17-й отдел, они и предложили твою кандидатуру, да и по годам оба уже не подходят, это задание именно для тебя, я жду ответа.
— Вы действительно не будете обсуждать другие варианты, товарищ генерал-полковник? — майор с надеждой посмотрел в глаза министру, затем полковнику Холмогорову.
— Нет, — вновь отрезал генерал. Полковник молчал.
— Хорошо! — Артем встал и положил на стол пистолет и удостоверение сотрудника Госбезопасности.
— Я ухожу из органов, и делайте со мной что хотите.
— Не волнуйтесь, майор, сделаем, — хладнокровно выдал генерал и нажал кнопку сенсора вызова личной охраны. — Арестуйте майора и проводите его в комнату временного заключения до моего особого распоряжения, — приказал он вошедшему дежурному наряду во главе с капитаном.
Артема проводили под конвоем в цокольный этаж и там изолировали в комнате с неплохим диваном, столом и стульями, был даже отдельный санузел, светильник проливал на стол приятный желтоватый свет. Он спокойно лег на диван и попробовал сосредоточиться: «Наверно, я поступил слишком радикально, но был ли у меня другой вариант? Скорей всего, не было, да это очевидно. Следовательно, паниковать бесполезно, а нужно просто успокоиться. Сразу в трибунал дело не передадут, а вот допрашивать будут, возможно, ночью, нужны будут силы и четкость мысли, нужно постараться как следует выспаться». Он с помощью аутотренинга погрузил себя в сон.
Кто-то тряс Артема за плечо, и он открыл глаза, над ним склонился офицер охраны, уже знакомый капитан:
— Товарищ майор, просыпайтесь, с Вами хочет побеседовать товарищ генерал-полковник.
Артем, не веря своим глазам, поднялся и хотел встать по стойке смирно, но министр рукой посадил его за плечо на диван, а сам расположился рядом с ним. Около минуты шестидесятилетний генерал с несколько поседевшими волосами внимательно всматривался в глаза офицера сквозь стекла своих очков, после чего, кашлянув в сжатый кулак левой руки, со вздохом произнес:
— Ну, давай, «Руслан», выкладывай свой аргумент, а я постараюсь тебя понять и войти в твое положение. Молодой человек сначала с недоверием смотрел на министра, думая про себя: «Уж не шутит ли он?» Убедившись же в серьезности взгляда генерала, майор спокойно спросил:
— Можно, пока мы здесь, обращаться к Вам по имени-отчеству, так мне будет легче Вам все объяснить?
— Валяй, — соглашаясь, кивнул генерал.
Глядя прямо в глаза министру, майор начал свой рассказ:
— Возвращаясь из командировки, откуда меня срочно вызвали в Москву, я заехал в урочище Дроздово, где у меня лежит очень уважаемый мной дед, долгое время работавший в органах, Соколов Максим Захарович, я всегда приезжаю к нему перед трудными и рискованными заданиями. Было чуть больше семи вечера. Мне показалось, что дед на фотографии кивнул взглядом поверх моего левого плеча, я обернулся. И, представляете, я увидел, как через луг парит молодая женщина в белом платье! Через несколько минут она прошла мимо моего электромобиля и, спустившись с невысокой насыпи, подошла к могиле деда и присела со мной на лавку. Она была очень красивая, но сильно бледна, и от нее отдавало холодом. Я предложил ей сесть в электромобиль, но она отказалась и предложила прогуляться по теплому лугу, мы пошли. Всем своим существом чувствовал, что столкнулся с чем-то необычным, не укладывающимся в наше представление о мире, поэтому потребовал от нее все откровенно рассказать. Она согласилась, но взяла с меня слово, что не брошу ее в этот решительный для нее момент времени. Это оказалась молодая фельдшер здешнего участка Нета Соболева, зверски убитая в июне 1939 года, когда возвращалась от лесника, где спасала его сынишку, отравившегося какими-то рано поспевшими ягодами. Она даже показала мне в лесу то место, где ее подло зарыл насильник-убийца Селиванов — заведующий сельским клубом. Я собственными глазами видел этот небольшой холмик под березой. Не стану скрывать от Вас, Глеб Агафонович, пока общался с этой прекрасной женщиной, всей душой полюбил ее за правдивость, нежность и чистоту. Я не могу бросить ее и отправиться в другое время. Вы должны поверить и понять меня.
Министр встал и тихонько прошелся по комнате:
— А ты уверен, Тема, что имел дело с разумной сущностью и это было не просто наваждение, или там атмосфера кладбища и все прочее, может, ты имел встречу с обыкновенной колдуньей?
Молодой офицер отрицательно покачал головой:
— Когда я попросил разрешения поцеловать ее, она отказалась, побоявшись вызвать во мне отвращение к ней, колдунья бы так себя не повела. Когда же я все-таки обнял ее и поцеловал в холодные губы, почувствовал ее близость со мной — это трудно передать словами, но я чувствовал ее, несмотря на то, что сердце ее совершенно не билось и она не дышала. Меня окончательно убедили ее глаза, они выражали чувства, хотя были абсолютно черные и без зрачков. Это было не наваждение. Господь вернул ее душу на землю и дал ей шанс к жизни, но ограничил во времени, и оно истекает 8-го июня 1939 года в 6:00 утра. Вот почему мне так необходимо отправиться именно в это время, а ни в какое другое.
Генерал и майор молча сидели, обдумывая только что состоявшийся разговор, комната была хорошо изолирована, и стояла мертвая тишина. Наконец министр заговорил:
— Я тебе верю, Тем, и очень понимаю тебя, так как сам сталкивался в жизни с подобным, но ты же знаешь, в каком ведомстве мы работаем, необходимо все перепроверить и действовать наверняка, нужны еще веские факты, кроме чувств, — генерал вынул спутниковый видеофон и протянул майору. — Звони отцу, он сейчас должен быть на Алтае.
Артем взял аппарат и набрал номер видеофона отца, через несколько секунд его лицо показалось на дисплее:
Пап, извини, что докучаю тебе, но с тобой хочет поговорить сам Глеб Агафонович, передаю ему трубку.
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, — послышалось в динамике видеофона, — слушаю Вас.
— Эх ты, бесподобный служака, все «Здравия желаю», ну да ладно, как сам, как Элиза, не болеете? Как отдыхается?
Услышав ответ, что все в порядке, генерал продолжил:
— Кондратий Максимович, вспомни, пожалуйста, не попадалось ли тебе дело, когда возглавлял Шуйское уездное управление, о пропаже без вести фельдшера в селе Дроздово? Если да, то расскажи поподробнее, — несколько минут видеофон молчал, и Артем каждой своей клеточкой ощущал, как вся его будущая жизнь встала на ту тонкую грань, повернуться с которой могла в любую сторону.
