Вендетта. Том 2 (СИ) - "shellina" (читать книги без регистрации полные .TXT, .FB2) 📗
Много школ было запланировано на Африку и Америку. Там, где другие страны возводили миссии, Пётр велел ставить школы. Попы — это само собой. Проповедовать ехали толпами. Особенно те попы, которые усомнились в том, что государь ещё и отец, и глава Православной церкви в Российской империи. Груздев об этом знал, потому что много времени уделялось изучению учебников именно его отделом. Сейчас же его отправили в качестве простого гонца письма развозить. Но вовсе не потому, что он впал в немилость, а, чтобы познакомился с духом и нравами, царящими в Европе. Приказ государя был таков: очернение врага не должно содержать лжи. Ложь — это обоюдоострое оружие, и в один момент может ударить по нам самим. Нет, в листовках, и в газетах должна быть только правда, только выставленная в весьма неприглядном свете.
— Ничего даже в голову не приходит, зачем это нужно государю, — пожаловался Салтыков, заново читая письмо. — Я считал себя неплохим стратегом, но здесь я не вижу особых выгод.
— Это нам не ведомо, но, думаю, что государь всем и каждому не докладывает о своих задумках. Лично я знаю, что Бестужев приехал намедни. Дюже новости он худые принёс. Государь даже… — Груздев облизнул губы, но потом вспомнил, что об этом происшествии знали весь двор и половина Петербурга, решил рассказать. — Государь заперся в своем кабинете и выпил всё вино, которое там хранилось. А ему ещё Шетарди много шампанского натаскал, с наилучшими пожеланиями.
— Так ведь Пётр Фёдорович не пьёт почитай, пара бокалов вина не в счёт, — ахнул Салтыков.
— Вот то-то и оно. Бехтеев так сильно испугался, когда дверь государь ему не открыл, а пьяным матом обласкал. Румянцева свистнул, да Криббе. Тех Пётр Фёдорович не тронул бы ни при каких раскладах. — Груздев замолчал. Он тогда был в Ораниенбауме, и всё, о чём он рассказывал сейчас произошло на его глазах. — С Румянцевым Ломов как раз сидел, третий любимец государя. Вот втроём они заполошно дверь и выламывали.
— Любимцы-то любимцы, но нельзя сказать, что государь не пашет на них, что на лошадях ломовых, — заметил Салтыков. — Ни тебе особых привилегий, от которых дух захватывает. А ежели набедокуришь, то ещё жестче ответишь, чтобы государя своим поведением не позорил. Вот, Олег, положа руку на сердце, не хотел бы я ходить в любимцах у государя. — Салтыков усмехнулся. — И не сказать, что государь щедр сверх меры. Ломов титул барона получил и пару деревень, Криббе графом стал, и то, подозреваю, только потому, что дворянское достоинство имел. И это за столько лет безупречной службы.
— Не нам судить в том государя. — Поджал губы Груздев.
— Ты прав, не нам судить. — Быстро согласился Салтыков. — Так что там дальше было, когда три любимца государевых дверь в кабинет выломали?
— Дальше кто-то, возможно и государь выкинул стул в окно, — Груздев замолчал. Никто и никогда не заставит его рассказать о том, как Пётр вырывался из лапищ Криббе и лил пьяные слёзы, повторяя, что он погубил Россию. Они с Бехтеевым были единственными свидетелями этой минутной слабости. А уж та троица, что в чувства государя приводила и подавно. — Ну, а после. Румянцев усадил Петра Фёдоровича рядом с собой и Криббе, и они напоили его просто до изумления. Сами, правда, тоже еле на ногах держались, но успели передать государя Ломову. Сами же на полу в кабинете уснули. А до этого матерные частушки пели на четырех языках. Да на лету перевод делали и ржали, аки кони молодые. — Он снова задумался. — Многие молодые офицеры остановились возле выбитого окна и записывали. — В том, что он сам тоже начал записывать, как и Бехтеев, Груздев тоже никогда и никому не признается.
— Надо бы у кого-нибудь листочки эти выпросить. — Задумчиво сообщил Салтыков. — Интересно, что же весть такую Бестужев привёз, что англичанам такой подарок его величество выкатить захотел?
— Говорю же, не знаю. А уж ежели мне ничего не сказали, значит, всё совсем секретно, и лучше не выяснять, что там за сообщение было. — Груздев для уверенности кивнул. — Вот помяни моё слово, Семён Петрович, все мы вспомнить Ушакова Андрея Ивановича, упокой Господь его душу грешную, как доброго и ласкового человека. Я с Ломовым немного знаком, к тому же он сейчас моим непосредственным начальством станет. Этот истинный волкодав. Ушаков был тоньше. Говорят, — Груздев оглянулся, словно опасался, что их могут подслушать, хотя они говорили по-русски, и их потенциальные шпионы семьи короля Фридриха, вряд ли поняли бы. — Говорят, что беспорядки в Речи Посполитой и присоединение к всеобщему безумию Литовского княжества — дело рук как раз Ломова.
— Не представляю, что можно сделать, чтобы так всех стравить друг с другом, — покачал головой Салтыков. — Если только Ломов не земное воплощение самого дьявола.
— Да и пусть его. Главное, чтобы предан он оставался, как сейчас Петру Фёдоровичу. А предан он, что тот же волкодав. Но про Речь Посполитую я пример привёл, чтобы напомнить, мы не всё знаем. И, возможно, семью Фридриха в Англию переправляем, вовсе не для того, чтобы англичанам подарок сделать. Может так случиться, что и свинью подложить таким вот подарочком. — Груздев снова задумчиво посмотрел в окно.
— А ведь прав ты, Олег, прав. Ведь приказ однозначный — не просто отпустить на все четыре стороны с благословением, а сопроводить всё семейство до Англии, чтобы никто не заблудился ненароком.
— Ты пока делом занимайся, Семён Петрович, а я дальше поеду. У меня на очереди Вена, а потом Париж. И нужно успеть вернуть до того, как дороги в непроходимое болото превратятся.
— Да, все мы верные слуги его величества, и будем следовать его воле. Пока что, тьфу-тьфу, что не сглазить, все его задумки к интересам результатам приводили. — Салтыков и Груздев раскланялись, и разошлись каждый по своим делам.
* * *
Прошло уже больше двух недель с того дня, как я нажрался до состояния «лежа покачивает». Случилось это после того, как Бестужев привез мне новости про флот из пятидесяти вымпелов, который готовят против нас.
— А нас уважают, черт возьми, — проговорил я, когда Михаил Петрович отправился отдыхать с дороги, передав мне такое важное сообщение. — И что будешь делать, Петруха? — задал я сам себе вопрос. — Ничего. Я не смогу сделать ничего! При таком раскладе легче сразу сдаться, и людей сохранить. — Господи, как до этого дошло?
Мой взгляд упал на целую коллекцию разных вин, которые мне поставлял Шетарди. Его отозвали, я уже и не помню, когда именно. Учитывая, что я практически не пью, вин скопилось много. Я даже специальный шкаф велел для них поставить. Постепенно сложилось мнение, что я коллекционирую вина, и мне посланники старались их дарить по каждому самому ничтожному поводу. Так что коллекция была внушительная. Я её даже по годам расставил и таблички повесил. Отдельно стояло шампанское. Протянув руку, вытащил наугад шампанское. Всё-таки его много, и оно почти всё одного года выделки.
— Интересно, пузырьки в вино смогли запихать, а вот дирижабль создать — нет. Люди странные создания, — открыв первую бутылку я еще наливал её содержимое в бокал.
Посмотрев на дверь, решительно запер её на ключ. Там в приемной сидели Бехтеев и ожидающий назначенного часа Груздев. Можно было его, конечно, сейчас принять, но… К черту всё. Подойдя к стеклянной дверце шкафа посмотрел на свое отражение. Оно было не такое чёткое, как если бы я смотрел на себя в зеркале, но, и так сойдёт.
— Ну что, Пётр Фёдорович, твоё здоровье. Не чокаясь!
Первый бокал пошёл легко. Как и вся бутылка. Вторую я в себя запихивал, борясь с тошнотой и напавшей на меня икотой. Третья уже пилась нормально. Четвертую я помню с трудом. В кабинет ворвались Криббе, Румянцев и Турок. Воспитатели-моралисты хреновы, на себя бы посмотрели.
Зачем я разбил стулом окно — я никогда не вспомню, но, если учесть общую картину, то, скорее всего, решил от них сбежать.
Меня от окна оттащили, накинули на плечи подбитую мехом длинную куртку, которую я с трудом отвоевал себе, и посадили за стол. По-моему, я плакал на плече у Криббе. Потом мы пили и пели частушки. Был весело переводить их на немецкий, французский и польский языки. Других никто из нас не знал, а в английском я не был так силён, чтобы сделать хороший перевод отборнейшей похабщины.
