Трудовые будни барышни-попаданки 2 (СИ) - Лебедева Ива (книга бесплатный формат txt, fb2) 📗
Как уж Бог рассудил, не купеческого ума дело, а раз дал светлую голову женщине, да еще дворянке, стало быть, воля Его на то была. Этим рассуждением Никитин раз и навсегда успокоил свое мировоззрение, в котором от бабы дела ждать не следовало.
Уж такие-то барыши упустить — дураком быть надо! Одни лампы чудесные чего стоят. Уже в губернаторском доме на пасхальном балу не только свечи штормовские в подсвечниках сияли, но и лампы с подсказанными той же чудной барыней особыми отражателями.
И бал тот, будьте покойны, на всю губернию прогремел. Потому как давно уже их благородия начали на освещении экономить в своих развлечениях. Иной раз в частном доме на балу лица приглашенной девицы не разглядеть, не то что в другом конце зала красотку высмотреть!
А тут сияние! Простой народ сбежался, к окнам льнул — зрелище! И лампы чудесные, и кавалеры-то с дамами во всех подробностях! И губернатору слава от таких новинок, и купцу, их подарившему, почет. Да и подарил-то лампы, а керосин покупать придется.
Правда, учить пришлось слуг-то губернаторских и прочих. Чтобы масло то керосиновое с осторожностью наливали и заправляли лампу ни боже мой в зале или жилой комнате. Токмо во дворе, на черной лестнице или кухне — и то проветривали потом как следует. И никакого огня рядом!
Но эти мелочи успешно затмевал небывало яркий, ровный и не самый дорогой свет. Вон, конопляное-то масло — в разы дороже, а коптит!
И это чудо оказалось мелочью на фоне других новинок, что словно из рога изобильненского, какой малюют у богинь языческих, сыпались из чудо-барыни. У Никитина, опытного купца, почти миллионщика, прожженного, не склонного к пустым мечтам и разлилеям, голова кружилась от перспектив.
Одни краски ее! Это ж такие деньги! У немцев таких красок нету! А забава детская — вата сахарная? Копеешное дельце, а с одной ярмарки по первым подсчетам барыня еще два-три сельца прикупит и не обеднеет!
А чай?! Бог с ними, с листьями малиновыми и черничными. Но вот это чудо, кое сама барыня обозвала на англицкий манер «Эрл Грей», — это же золотое дно! При дворе государя-императора не побрезгуют, когда распробуют. До того благородный вкус становится даже у самого дешевенького китайского чая, в пути от Кяхты подмоченного да просушенного!
Благо никто отследить не успел, чего там молодая вдова в колониальных лавках покупала — большой список вышел бы и травок, и порошков разных, и прочего. И вслух говорить про того бергамота Ванька барыню вовремя упредил. Патент надо брать, причем за границей. Коли не врет драгоценная барыня, именно на англицких островах тот чай будут за серебро брать и еще просить!
И это означало одно:
— Эмма Марковна, разговор у меня к вам серьезный. Уж откладывал, сколько мог. Дольше нельзя. Больно дела затеваются у нас с вами серьезные. Нельзя вам более так свободно ходить да так небрежно своими товарами разбрасываться. Тем паче ненароком тайну какую вашу оброните, или кто вытащит ее у вас. Сами понимаете, большие дела береженья требуют.
В ответ на это услышал Николай Аграфенович подтверждение, что Эмма Марковна уже завтра собирается в обратный путь, после чего окончательно возвеселился душой. Надо, конечно, патент на чай с англицким именем оформить, да и на другие диковины. Это Ефимыч сделает. Успеет — на ярмарке, нет — в поместье у барыньки. Давно хотел умница-приказчик побывать там в гостях, посмотреть, откуда эти чудеса исходят. Ну а там, может, и за границу отправится, англицкий патент выправлять. Уже узнал, как имя свое переиначить на тамошний манер — Джон Роулинг.
Правда, барыня, как услышала, отчего-то долго смеялась. Потом рукой махнула — годится!
* * *
— Мирза Амид, мои уста рады дать ответ на твои вопросы.
— Говори, Бархам, а потом и я порадую твои уши.
— Я узнал, что такое патент. Это не человек, а торговый фирман. Если падишах неверных дал патент торговцу, который печет лепешки с медом, другие торговцы не могут печь такие лепешки или могут печь, но постоянно платят деньги владельцу патента-фирмана.
— Прекрасен мир Аллаха, удивительны чудеса неверных. Узнал ли ты, кто покровительствует хануме-торговке?
— Да, мирза Амид. Их двое — бег при паше-губернаторе и бег — начальник стражи, но не главный начальник. Они ей не родня и не любовники, хотя их взгляды на нее не укрылись от моего взора. Они умело скрывают свое вожделение и хотят помочь. У них разные чины, но равная власть. Они ищут повод для беседы с ней, но никто из них не господин для нее.
— Но она уже продала патент-фирман на то, как сделать светильное масло из нефти?
— Да, мой господин. Его хозяином стал урус-купец Никитин.
— Что же, мы будем чтить закон этой страны. Но он бессилен в нашей. Радуйся, Бархам, я получил письмо от принца. Он говорит, что если мы принесем великую пользу нашему падишаху, то будем вознаграждены больше, чем любые купцы. Я стану сардаром, а ты — бегом.
— Всевышний велик.
— Но мы должны потрудиться. Перед тем, как облачиться в халат бега, найди одежду попроще и вступи в презренные разговоры с презренными людьми.
* * *
— Шостый лист порчу, а тебе все не по нраву.
— А и сёмый испортишь, и осьмый. Лишь бы письмо вышло как по обрывку-образцу. Старайся, не ерепенься, пока я другого грамотея в кабаке не нашел. Гривенник за лист бумажный — кто же тебе заплатит столько?
— А и правда, с чего бы так?
— Поспрошай, поспрошай. На все вопросы у меня ответ один — видишь?
— Ох, не пугай, добрый человек.
— А ты не дури. Кабы я грамоту знал да им писать можно было, а не резать-колоть, уж давно сам бы написал. Уж поверь, с ним я обращаться мастак, не как ты с пером своим.
— Гляди, так ладно?
— Ладно, теперь рука та же. На, держи, молись за меня да хвали, что медяком тебя одарил, а не сталью булатной. Прощай, мне пора, и так с тобой замешкался.
Глава 44
Мой маленький обоз, напоминавший цыганский табор, выкатился за пределы ярмарки. Слышалось ржание, гусиный гогот, визг, мемеканье, гавканье и громкие, нечеловеческие выкрики: «Дур-рак, чар-ку!» И еще кое-какие слова, от которых я надеялась держать Лизоньку подальше, да вот не судьба. Окончательно прощенная дочка все же выклянчила под конец ученого попугая, а что его лексикон оказался непроверен — вина непутевой мамаши. Надо было думать, каким путем попугаи попадают на русскую землю. Уж явно не сам прилетел. А на корабле еще и не таким словам могли научить, особенно если русская команда.
Впрочем, обоз был не такой уж и маленький. Прибавились четыре телеги, а из персонала также портной и кондитер. Оба вольные, оба умеренные пьянчужки, а главное — мастера своего дела.
Я решила улучшить свиноводство, закупив поросят ландрасов и беркширов. А также породистых козочек и гусей. Гуси тревожно гоготали, хотя я им сказала, что они в первую очередь предназначены на развод. Козлятушки-ребятушки пытались шалить — например, прокусить мешки с сахаром, поэтому ругался не только попугай.
Прибавилось и лошадей. После истории с мастером крапленых колод я решила и дальше пройтись по Пушкину: купила жемчуг то ли индийца, то ли араба для ювелирных занятий. Несколько бутылей вина, пусть не поддельного, но не самого лучшего сорта — добротное, столовое, на глинтвейн. Вместе с Еремеем добралась до табуна бракованных коней, по мнению заводчика столь хороших, что завтра он собирался гнать их в столицу, продавать в гвардейские полки, а тут — так, по пути. Еремей осмотрел лошадок, выбрал пять штук, которых, по его мнению, можно откормить и вылечить. После чего выдал столь квалифицированную критическую тираду, что заводчик тихо выругался и продал пятерку по цене трех, лишь бы знаток отдалился от табуна и не смущал других покупателей.
К спелым дочкам интереса у меня не было, но они проявили интерес сами. К Алексейке. Юноша после героической операции по спасению Федьки вжился в имидж то ли дворянского, то ли купеческого сына. И гулял по ярмарке в парадном сюртуке с золотыми часами в нагрудном кармане — их я купила в тот вечер, дала Алексею, да и подарила-оставила. Пусть мальчик покрасуется. Он и покрасовался до того, что ко мне явился незнакомый барин и предложил выдать дочь за моего сына. Я даже не сразу поняла, о ком идет речь. Потом барин разгневался, но я сказала, что мои приказчики будут одеваться так, как хотят, а я согласна.
