Прыжок с кульбитом и валидолом (СИ) - "Сербский" (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
- Ты же знаешь, - сказал я.
- Знать-то знаю, поверить не могу, - вздохнул Антон.
Содержимое серой папочки с компиляцией документов, видимо, к нему перетекло успешно. Однако закончить разговор - ни с Верой, ни с Антоном - мне не дали.
Вдруг распахнулась дверь, впуская запыхавшуюся Алену. Вид у нее был растрепанный и возбужденный. Поймав мой взгляд, она облегченно вздохнула. На ощупь, привычно уже, осела на тумбочку у порога. Но терять сознание, как в прошлый раз, не стала - просто поправила на коленях славное ситцевое платьице в горошек.
- А на улице говорят - убили, - прошептала она, наконец.
Глаза набухли, по щекам потекли ручьи.
- Слухи о моей смерти несколько преувеличены, - ответил я за Антона знаменитой фразой, подходящей к ситуации как нельзя лучше.
Парень дернулся в благородном порыве, желая утешить девчонку, однако я его осадил:
- Тихо! После операции на колене нужен покой.
- Какая еще операция? - опешил он. - Когда это ты успел?
- Сам удивляюсь, - ответил чистой правдой. - Но не суетись, ладно? Потом поговорим.
Вера высунула нос из-под пледа, и затуманенный взор Алены мгновенно сфокусировался до лазерной остроты, огнем высушивая слезы.
- Что здесь делает эта курица?! - вместо соленых брызг из прекрасных глаз теперь летели голубые искры.
Антон молчал, не зная, что сказать, а я вмешиваться пока не собирался. Пусть сам разбирается со своими пассиями.
-Болею я здесь,- спокойно отреагировала Вера. - А ты чего приперлась, сучка крашеная? Мало волос тебе вырвали на набережной?
Так-так! Я навострил уши. Интересные дела. На набережной была женская потасовка из-за Антона? Он ничего такого не говорил!
- Ой, глазенки твои бесстыжие! Выцарапаю к чертям! - взвилась Алена, грозно нахмурив брови. - Улеглась с моим парнем, и думаешь так надо?
- А скольких парней ты считаешь своими после Гоши? - отбрила ее Вера с недоброй улыбкой. - Змеюка белобрысая.
Алена беззвучной рыбой разевала рот - сказать ей было нечего. Ай да Вера! Антон тоже притих - по все видимости, осмысливал сцену дележа имущества.
Поэтому пришлось самому прервать этот эмоциональный диспут на тему любви и дружбы. Здесь только бабской драки не хватало, бессмысленной и беспощадной...
- Дамы, может быть, закончим милый щебет? - сказано мной было таким тоном, что Вера съежилась, натягивая плед на голову, а Алена захлопнула, наконец, рот.
- Аленка, подойди ко мне, пожалуйста, - я похлопал рукой по тахте у бедра.
Замешкавшись на мгновенье, та послушно пересела в ноги, на краешек. Сама невинность, чистая и непорочная.
- Если не секрет, что случилось на набережной? - я смотрел на Веру.
- Не помню! - пискнула девчонка с честными глазами.
Отличная отмазка у пьяниц! Надо запомнить на всякий случай.
Перевел взгляд на Алену. Девушка сидела со скорбным видом, но спинку держала ровно. Грудь выставлена, тонкий ситец платья не скрывает, а выпячивает это богатство. Глазки опущены - взывает к жалости, актриса доморощенная...
- На меня Анюта Швец налетела, дылда двухметровая, - очи Алены снова налились слезами, - и прижала к решетке парапета.
- А я где был?
- Ты в это время кустики пошел проверить. И Анюта мне говорит: а не жирно ли, мол, тебе бессовестной, столько парней, когда у нее ни одного?
- А почему ни одного?
- Кто ж на такую каланчу пожарную позарится... - девчонка удивилась непониманию очевидных вещей. - Её ж только в прыжке поцеловать можно! В общем, Анюта потребовала, чтоб я тебя отдала по-хорошему. А то, мол, в речку и с концами. А эта пьяница мелкая пристроилась рядом и головой кивает. Представляешь? Говорить-то Верка давно не могла, только кивала болванчиком. Но в волосы мне вцепилась мертвой хваткой, когда я возразила. Ребята еле оторвали, и от греха увели подальше.
- Понятно... - картина бурного молодежного вечера, приобретая ясные очертания, сложилась в голове.
Антон затаился - делал вид, что занимается самолечением по народной технологии.
- Скажи, ты в какой институт думаешь поступать?
- На экономику куда-нибудь, - промямлила она, обрадованная тем, что акцентировать внимание 'на других парнях' никто не стал. - Мы с папой еще не решили...
Господи, и в этой семье все решает главный родитель! Куда я попал?! Своего мнения у них нету!
- То есть гипсовый завод скоро получит еще одного экономиста? - я говорил без иронии, но она подразумевалась. - Через пять лет сбудется твоя мечта?
Алена захлопала нереальными, и что интересно, натурально густыми ресницами. Видимо, так далеко в будущее она не заглядывала.
- Какая мечта?
- Составлять бизнес-план на гипсовом заводе и прогнозировать пятилетку в четыре года.
Эта фраза поставила Алену в тупик. Когда в предложении половина слов непонятна, теряется его смысл.
Я упростил вопрос:
- Сама чем любишь заниматься?
- Как это?
- Хм... Я вот по хозяйству могу. В охотку и плотничаю и слесарю. Еще умею усилители ладить и колонки мастерить. Музыкой интересуюсь, - терпеливо пояснил я. - На гитаре, например, хорошо играю. А ты чем увлекаешься?
- Тобой увлекаюсь, - чистосердечно призналась она.
Вера дернулась, заскрипев одновременно зубами, коленом и локтем.
- Тьфу, господи прости, приехали... - опешил я. - Алена, не об этом речь. Хобби у тебя есть? Спорт, музыка, вышивание крестиком, разведение гусей?
К своему стыду, за два месяца свиданий я так и не проявил интереса к внутреннему миру девушки, уделяя основное внимание ее губам и другим частям тела. Если кто не сталкивался с подобным, поясню: в таких ситуациях не до светских бесед.
- А, понятно, - дошло до нее. - И незачем надо мной подшучивать!
Это ж надо так хитро вывернуться - ответа на свой вопрос я не получил. Пришлось заходить с другой стороны.
- А родители чем увлекаются?
- Папа работой увлекается. Приносит домой полный портфель, бумаги читает постоянно и пишет чего-то.
- А мама?
- Мама вином увлекается, - с затаенной болью прошептала она. - Каждый божий день.
- Чего так? - я не надеялся услышать правдивый ответ, однако Алена его знала.
- Творческий кризис у нее. На вторые роли задвинули.
Надежда Константиновна, мама Алены, служила в театре музкомедии. Однажды Аленка меня туда затащила по блату, на приставные стульчики. Я никогда не был поклонником оперетты, ни названия спектакля не запомнил, ни сюжета. Больше на свою девчонку смотрел, чем на сцену. Но голос артистки в памяти отложился - бархатный, сильный.
- Подожди, какие вторые роли? - удивился я. - Да там рядом никто не валялся с таким меццо-сопрано!
- Зато в постели у режиссера валялся! - отрезала она. - А маму - в запас, во второй состав. Жди теперь, когда кто-нибудь умрет или заболеет. Вот и потянулась рука к стакану.
- Хм... Дела... - ожил Антон.
- А потом, когда упьется, на саксофоне плачет натурально, тоску нагоняет, - неожиданно добавила Алена.
- На саксофоне?!
- Мама безумно любит джаз и умеет импровизировать. Раньше, когда она не пила, мы вместе играли, - удивительные откровения продолжались.
- А ты на чем?
- На виолончели. Не знал? Ну да, я ж не говорила. Давно не брала в руки инструмент.
Вот это да! То что Алена хорошо поет, я слышал неоднократно, она с удовольствием подпевала мне на уличных посиделках. Теперь понятно, откуда у нее такой приятный, нежный голос - в маму пошла.
- Антон, ты знал про виолончель? - вкрадчиво поинтересовался я.
- Откуда? Знал бы - давно в оркестр девчонку затянул, - буркнул он раздосадовано.
Из распахнутой двери показалась верхняя часть Анюты Швец. Пригнувшись, девчонка молча оглядела веранду. Что ни говори, а два метра - серьезный рост. Близоруко прищуренный взгляд казался несколько презрительным, Вера с Аленой насторожились. Проигнорировав их, а также приветствия и прочие правила хорошего тона, Анюта вихрем метнулась к Антону.
