Чего стоит Париж? - Свержин Владимир Игоревич (книги бесплатно полные версии txt) 📗
– Но, быть может, от нее уже и следа не осталось? – резонно заметил дю Гуа.
– Але, Капитан! Ты там уже отослал этого маугли в пещеру махараджи? А то ведь мы сейчас с Като согласуем порядок выплаты моего гонорара и буквально на крыльях любви устремляемся к тебе.
– Как раз работаю над этим, – заверил я д’Орбиньяка, делая при этом еще более задумчивое лицо, чтобы создать у собеседника, ожидающего от меня дальнейших указаний по кладоискательству, ощущение напряженной работы мозга. – Сейчас объясню, как отыскать могилу де Колля, если, конечно, в этом мире его похоронили там же. И в ближайшие день-два этого охотника за кладами можно не ждать.
– Надеюсь, про колодец ты ему ничего говорить не будешь, а то ведь тогда как политическая фигура он улетает с доски, шо та шашка при игре в Чапаева. Ему ж, пока он до лаза доберется, придется полсотни тонн строительного мусора на-гора поднять. Добровольная каменоломня.
– Не волнуйся, пока ограничимся могилой.
– Ну, давай, давай. Только гляди, чтобы он тебя с собой не забрал – в качестве гида.
– Она должна там быть. Несомненно должна! – выходя из задумчивости, глубокомысленно изрек я. – Ищите тщательно. Тем более что это захоронение вашего предка – Гюи де Беранже. Он и по сей день находится в неосвященной земле. Когда вы отыщете склеп, то без труда узнаете могилу тамплиера. Он лежит лицом вниз. Одеяние мертвого рыцаря приколочено гвоздями к доске, под которой он покоится. Похороните тело на городском кладбище. Оно набальзамировано и должно хорошо сохраниться. Похороните его и закажите побольше месс за упокой его души, ибо он вечный страж, он поставлен охранять сокровища, и, пока душа этого великого грешника не найдет успокоения, все попытки добраться до клада обречены на неудачу. Ну а всех дерзнувших тревожить покой посмертной стражи ждет гибель скорая и ужасная. Но смотрите не хороните вместе с Гюи де Беранже ту доску, под которой он покоится. Привезите ее сюда, и я скажу вам, что делать дальше.
– Как странно, – негромко проговорил дю Гуа. – Помните, у Нострадамуса:
Ведь Гюи – это и имя несчастного де Колля, и наименование омелы, и часть названия Жизора. Не правда ли, в названии этого замка легко можно услышать загадочные слова: омела судьбы…
Клянусь, мне было весьма забавно наблюдать, как мало-помалу этот наглый самовлюбленный вояка, дворцовый интриган и разбойник с большой дороги, едва лишь прикрытый дворянским титулом, превращается в глубокомысленного мистика, во всем ищущего тайный смысл вещей.
– Да, это весьма символично. Я бы даже сказал, в этом есть что-то такое… – Я покрутил рукой в воздухе. – Вероятно, вам самому это дело будет не под силу. Пожалуй, мне бы стоило поехать вместе с вами.
– О нет, нет, сир! Оставайтесь в замке – так будет значительно безопаснее. Я сделаю все как надо и привезу сюда надгробие несчастного родственника. Клянусь спасением души, ни одна щепка не пропадет.
Честно говоря, я еще не придумал, зачем мне была нужна эта самая доска. Одна надежда была на Лиса. Хотелось верить, что по возвращении Луи не застанет в Аврезе ни меня, ни кого-либо из моей свиты. Пусть же сей скорбный сувенир послужит ему хоть каким-то утешением, вещественной памятью о столь содержательном знакомстве с Генрихом Наваррским.
– Ступайте, друг мой! Я буду ждать вас! – с нетерпением возбужденного предчувствием пламенно напутствовал я охотника за надгробиями.
– Гы-гы! – раздался на канале связи радостный всхлип Лиса. – Я буду ждать вас, утирая слезы, и с башни махать на вас сырым платком!
– Лис, что у тебя? – досадливо отозвался я.
– Да тут это… Пуще прежнего старуха ярится, не дает мне, молодцу, покоя. Интересуется, чего это вдруг мне взбрело в голову сдавать тебя ей со всеми потрохами.
– В каком смысле?
– Капитан, это потом. Быстрее думай. – Он дал картинку: д’Орбиньяк стоял перед вдовствующей королевой-матерью, и та, сидя за рабочим столом, заваленным бумагами, внимательно всматривалась в шевалье, с такой непринужденностью предающего своего короля.
– О! Сир Генрих! Вы не знаете, что это, блин, за король – коварный, деспот, тиран. Он бил меня и детей… Капитан, думай быстрее! – взмолился в отчаянии Лис. – Ты же знаешь, монархи – не мой профиль!
При словах велеречивого гасконца королева напряглась:
– Как, разве у Генриха есть дети?
– Мадам! Это же Франция, и более того – Наварра! У мужчины в столь преклонном возрасте не может не быть детей!
– Лис, что ты плетешь?! – взвыл я на канале связи. – Это же моя теща! Какие дети?!
– Во-первых, не твоя, а Генриха Наваррского. Если бы он, лось почтовый, от нас из Лувра не сдернул, сам бы себе детей делал, а нет – пусть страдает! Сейчас я ему еще старушку мать припомню, три года не кормленную!
– Лис, она же умерла!
– Да? Какая досада! Ну, значит, это была крестная мать!
Екатерина не сводила внимательных глаз с «гасконца», понимая, что в его утреннем визите имеется явный подвох. Наверняка в уме она перебирала десятки причин, которые могли бы сподвигнуть Рейнара на такой шаг. Законопослушность она, вероятно, отбросила сразу, ибо что общего могло быть между Лисом и почтением к закону?
Алчность? Быть может, но слишком просто. Д’Орбиньяк не производит впечатления человека, зарабатывающего на жизнь изменой. Такой, как он, всегда найдет олухов, мечтающих расстаться с монетами в его, Лиса, пользу. Тогда что?
Заговор? Здесь Екатерина уже давно чувствовала себя как рыба в воде, а значит, наверняка была готова сыграть в предложенную игру с самодовольными дилетантами, какими, должно быть, казались ей мы. Но если есть заговор, значит, между мной и Лисом существует какая-то связь. Невзирая на все старания, на круглосуточное наблюдение, таковая тем не менее не просматривалась!
– Что же вы молчите, мсье?! Вы говорили о детях принца Бурбонского.
– А-а-а… Так это… Я ж в том смысле, что разве все мы, добрые подданные своего государя, не являемся его детьми? Разумеется, условными. Как и он – отцом народа? Но ведь как бьет батька, прах его побери! Панчер, охотник за головами, форменный нокаутер!
Речь моего соратника била фонтаном, явно освежая обстановку в кабинете государыни. Словесная струя под таким напором была способна погасить самый пламенный интерес. Добиться от Лиса сколь-нибудь внятных объяснений было невозможно, потому что невозможно никогда.
– Рейнар! Скажи, пожалуй, вот что. Ты, как мой вассал и личный адъютант, был вправе ожидать, что я, как твой король и сюзерен, позабочусь о твоем освобождении из Пти-Шатле, как подобает доброму государю. Однако же я, вместо того чтобы спасать своего боевого товарища, предпочел напасть на Сен-Поль, чтобы похитить какую-то неведомую девицу. Ты на меня смертельно обижен и непременно желаешь отомстить.
– Да?! Хорошая мысль! Щас озвучим.
– Мадам! Шо вы меня слушаете? Вы шо ж – не видите, как я страдаю? Я ж смертельно уязвлен! Это вы-то, проницающая все наскрозь, как метеоритный поток воздух над картой полушарий!
Я готов биться об заклад, что королеве Екатерине до той поры не доводилось слышать таких словесных завихрений. Ее цепкий ум, привыкший выхватывать крупицы информации из потока пустопорожних речей придворных шаркунов, в данном случае был бессилен. Ему нечего было ловить в галиматье, обрушенной на ее венценосную голову Лисом.
– Я ж теперь позабыт и позаброшен, шо четвертый тополь на Плющихе! Сарынь, понимаешь ли, на кичку! Нас на бабу променял! Мадам, я взываю к вашим стопам, то есть нет, я припадаю к вашим стопам, а взываю во весь голос! Феодальное отечество в опасности! Вперед, сыны отчизны милой, мгновенье славы настает!
