Мамба в Сомали: Черный октябрь (СИ) - Птица Алексей (прочитать книгу txt, fb2) 📗
После завтрака всем разрешили прогуляться. Но буквально на каждом углу стояли неизвестные доселе семейству Горбачёвых вооружённые люди. Некоторые даже держали в руках короткоствольные автоматы. Не так, чтобы таких было много, но хватало.
Вернувшись в дом, Горбачёв обнаружил исчезновение связи во всех служебных и правительственных телефонах. А вот внутренняя связь работала. Это потом в газетах и разных интервью начнут писать, что квазиэлектронную и спутниковую связь нельзя отключить. Типа за этим хорошо следили, и вообще на тот момент времени это было технически невозможно. Бред, конечно! Всегда есть способ и возможность ограничить переговоры, если имеешь доступ к нужной информации и обладаешь соответствующей аппаратурой.
С одной стороны, сделать это действительно сложно. А с другой: если убрать так называемое оконечное устройство (то бишь сам телефонный аппарат), то разве удастся позвонить просто по пустому проводу? Как вариант: на АТС поставить заглушку или просто заизолировать провод на имитацию. Гудки вроде идут, а ответить никому невозможно. Или, наоборот: в трубке раздаются только короткие сигналы, словно там занято. Можно пойти ещё более примитивным путём. Например: вытянуть из телефонной трубки динамики. И выходит: трубка есть, а говорить бесполезно, телефон не работает. Возможно, кто-то обязательно попытается выйти на связь с Горбачёвым, но события в Москве быстро пресекут все эти возможности.
— Миша, это выходит за рамки допустимого! Надо что-то делать, — шепнула Раиса Максимовна на ухо Горбачёву при первой появившейся возможности. — Ты же президент великой страны!
— А что я сделаю в этой ситуации? — растерянно воззрился он на жену. — Ну, вот что? Раиса, ты не понимаешь: они легко могут убить любого из вас. Просто подсыплют яд в еду, и всё: отравят и тебя, и нашу дочь, и девочек.Одного меня оставят… Ведь так грубо устранять первое лицо страны им не с руки. Это вызовет слишком широкий общественный резонанс. Меня же поддерживает весь мир! Если меня убьют, им этого не простят. А значит, это приведёт к свержению того же Ельцина, если это он решил взять власть. Военный переворот в нашей стране не пройдёт, и его организаторы вынуждены будут отступить. Правда, я не в курсе, какие доводы они подготовили для придания легитимности своим действиям. Что они скажут или уже сказали народу⁈ Вероятно, запланирован какой-то неожиданный ход, и я его пока не знаю.
— Хочешь сказать, что от тебя ничего не зависит? И на судьбу всех нас тебе наплевать⁈
— Прекрати истерику, Раиса! Если бы мне было всё равно, я бы по-другому себя вёл. Сейчас нам необходимо чуть выждать, чтобы разобраться: что именно они задумали, и кто стоит во главе всего этого. Не волнуйся, я попытаюсь всё разузнать и, если выйдет, повернуть вспять. Но не вот так же с бухты-барахты! Думай о себе, ты должна быть послушной, чтобы они ничего не заподозрили.
— Он… Ты видел⁈ Он толкнул меня!
— Видел. И что я мог сделать? Они оставили нас не только без охраны, но и без связи! А комнату с телефонами правительственной связи и вовсе закрыли, поставив там своего охранника. У нас пока нет другого выхода, дорогая.
— Ну, хорошо, я подожду, — смирилась она. — Но ты обязательно должен что-нибудь придумать.
Так прошли сутки. Ничего не изменилось: никто так и не приехал спасать президента СССР. Да, собственно говоря, никто даже и не догадывался о том, что происходит в президентской резиденции на правительственной даче в Форосе. Связь по-прежнему отсутствовала, да и охраны ощутимо прибавилось.
Михаил Сергеевич не находил себе места, бесцельно шляясь по территории резиденции и иногда уходя на пляж. С тоской он смотрел в сторону открытого моря, словно надеясь на то, что оттуда внезапно высадится десант преданных ему солдат и вызволит его из этой ловушки. Но дядька Черномор со своими богатырями так и не появился. А морские пограничники оказались глухи к его мысленным призывам и продолжали спокойно нести дежурство, ни о чём не подозревая. Начальство их не волновалось, а им-то зачем дёргаться?
Меж тем резиденцию взял в плотное кольцо Севастопольский полк войск КГБ. Вот только командовал ими не центральный орган КГБ из Москвы, а местный, что не оставил после себя ни имён, ни явок и паролей, одни лишь догадки.
Впрочем, уже и из Москвы команд никаких прислать не могли. Зато прислали делегацию, наспех собранную из тех, кому жизнь дорога. В Форос для переговоров с Горбачевым прилетела возглавляемая Олегом Баклановым группа. Кроме него в составе той же делегации прибыли начальник Службы охраны КГБ СССР генерал-лейтенант Юрий Плеханов, секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, заместитель министра обороны Валентин Варенников и руководитель аппарата Президента СССР Валерий Болдин.
Их под конвоем привели в приёмный зал, где уже находился Горбачёв, возле которого тоже застыли украинские охранники.
— Михаил Сергеевич… — начал было генерал Плеханов.
— Что ж вы так опростоволосились-то, Юрий Сергеевич, — резко прервал его Горбачёв.
— Предательство, Михаил Сергеевич.
— И как вы с Крючковым его проморгали?
— Я больше вашей охраной занимался и как-то особо не вникал во внутреннюю политику КГБ. Не знал я, что они на это способны. А Крючков слишком недолго в КГБ проработал. Да и пришлый он. Вот Бобков его вокруг пальца и обвёл. В заговоре оказалось замешано всё пятое управление КГБ и многие выходцы из него.
Горбачёв схватился за голову и начал раскачиваться взад и вперёд. Все остальные молчали. Один Марчук довольно посмеивался, хоть и без огонька. Всё уже давно решено, и он даже успел гопак сплясать по поводу развала СССР. Теперь оставалось лишь довести дело до конца. А то всё шито белыми нитками и не поможет ни СНУМ, ни Рух, ни организация секты «Белого братства». Впрочем, всё это ещё впереди.
Сейчас же многое зависело от команды Ельцина и его кураторов. Хотя и сам Марчук сделал карьеру не просто так, не за красивые, как говорится, глаза. Немецкий он знал с детства, готовили его в качестве будущей агентуры в оккупации, и английский его тоже неплох. Ну, и украинский знает…
— Михаил Сергеевич, вам плохо? — глядя на телепающегося Горбачёва, нарочито вежливо поинтересовался Марчук. И вдруг предложил: — Может, водочки?
Родоначальник самой нашумевшей антиалкогольной компании лишь недоумённо посмотрел на него.
— А-а-а, я ж совсем забыл: вы же со Ставрополья! — как ни в чём не бывало продолжил украинец. — Пожалуй, лучше настойку «Стрижамента» надо принести. Сразу ноль семь? Ну, чтобы не растекаться мыслью по древу!
Горбачёв, будучи старым и опытным интриганом партаппаратчиком, только зло глянул на Марчука и скривился. Хотел было послать этого юмориста-искусителя далеко и по матери… Но глянув на стоящих неподалёку дюжих хлопцев с каменными лицами и оселедцами с оттопыривающимися на боку от кобур пиджаками, передумал.
— Я не Ельцин, и пить не собираюсь! — гордо вскинув голову, произнёс он.
— Ваше право, я же не настаиваю, — тут же сдал назад Марчук и обратился к вновь прибывшим: — А вы, товарищи?
— А не откажусь, — махнул рукой Болдырев, — всё равно уже терять нечего.
— Как скажете, — хмыкнул украинский гэбист и приказал кому-то, бросив в сторону: — Официантку позовите. А вы, товарищи, присаживайтесь, присаживайтесь. В ногах ведь правды нету. Сейчас всё принесут.
Через минуту прибежала запыхавшаяся от быстрой ходьбы официантка, молодая девица с тёмными волосами и огромными голубыми глазами.
— Девушка, принесите бутылочку «Стрижамента», пять рюмок и закуски. Что-нибудь из лёгкого: зелень, фрукты, буженина, сыр.
— И «Нарзан», — буркнул Горбачёв.
— И «Нарзан» Михаилу Сергеевичу, — подтвердил заказ президента Марчук. — Лучше даже пару бутылок. Есть «Нарзан»?
— Нет, «Нарзан» закончился.
— А что есть?
— «Славяновская», «Айвазовская», «Ессентуки 17».
— «Ессентуки» не надо, — поморщился Марчук. — Греческие революционеры нам сейчас не нужны, да и слишком солёная она. Давайте Славяновскую, она Михал Сергеичу привычнее.
