Османский узел (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Возможность схватки за «французское наследство» таким образом была если и не снята окончательно, то отложена в сторону. По салическому закону, из-за того, что совсем уж близких родственников по мужской линии у Карла VIII не было, корона Франции перешла к герцогу Орлеанскому, Людовику Валуа, ставшему с тех пор Людовиком XII. Почему именно ему? Наиболее влиятельный из всех возможных претендентов, к тому же обладающий верными лично ему войсками, немалой казной и поддержкой значительной части знати королевства. Кому ж ещё то?
Вот и сидел этот самый «кто-то» теперь уже в королевском статусе, ломая голову над тем, как вообще разгребать все те беды, которые продолжали сыпаться на королевство с самого момента его коронации.
Необходимость заключать почти что в первые дни своего правления невыгодный для королевства мир? Людовик XII понимал, что это вынужденная мера, своего рода плата за сколько-нибудь спокойную жизнь. Даже «на бедность» кое-что оставили – Геную с укрепившимся там Лодовико Сфорца, целиком и полностью лояльным Франции от безвыходности своего положения, да Савойю, которую удерживали в повиновении французские гарнизоны, что не рискнули выводить даже в самый сложный момент. Вот и все результаты Итальянского похода, помимо ополовинившейся – по самым скромным подсчётам – армии, оскудевшей казны и отпавшей Бретани, что восстановила свою независимость.
Мир был нужен! Его заключили, признав изменившееся положение и не надеясь в ближайшее время вернуть то, что, казалось, было уже в руках. Только новый король Франции никак не рассчитывал на новые бедствия. Уже другие, не столь явные как война, но от того не менее опасные, если не принять должные меры. Мятежи! Воодушевившись примером Бретани, полыхнула Гиень – этот давний очаг смут, аристократия которой испокон веков стремилась сбросить с себя власть французской короны. Тлел Прованс, хотя там удавалось держать возможных бунтовщиков в узде – иногда добрым словом. порой угрозами, а иногда и деньгами. Потом ещё и земли близ английского Кале стали очень уж неспокойными, да и в самой крепости как-то сильно прибавилось что воинов, что других, использующих не сталь, но тихое слово.
Людовик XII, уже с самой юности закалённый в интригах и привыкший видеть истину за дымовой завесой, понимал, что происходит и что может произойти в будущем. Сильная Франция мешала практически всем своим соседям, со всех сторон света. Грезящая восстановлением власти над потерянными по результатам Столетней войны землям Англия. Крепость-порт Кале могла стать местом, из которого хлынут закованные в сталь английские войска. Их найдётся кому поддержать изнутри, в этом король даже не сомневался!
Рычащая с юга Испания, за последние годы ставшая чересчур сильной и посматривающая в сторону той самой Гиени как на возможную добычу. И действующая уже, но осторожно, засылая золото лидерам мятежников, подбадривающая обещаниями, помогая доставать оружие. К тому же чета Трастамара вполне могла договориться с английским королём о совместных действиях
Италия, которой недавно ещё не существовало, но вот она, восставшая из пепла давних веков, неожиданно сильная, имеющая как армию, так и влияние. И претендующая на Геную с Савойей прямо, а уж про влияние на возможно отколовшиеся французские провинции и говорить не стоило. Бретань уже находилась не в прямой вассальной, но сильной зависимости от Италии и Испании. От Италии, пожалуй, даже больше, учитывая некоторые обстоятельства. Не стоило сомневаться в том, что если какая-то отколовшаяся провинция обратится к Святому Престолу за поддержкой прав на независимость и за коронацией – она их получит. После определённых обещаний, данных роду Борджиа, конечно. Очень опасный враг, несмотря на подписанный мирный договор. Всем известно, как Борджиа умели и умеют обходить обещания и клятвы, устные и письменные!
Наконец, Священная Римская империя. Сейчас это государство было уязвимо, внутри зрели собственные нарывы, готовые прорваться в самый неподходящий момент. Император Максимилиан понимал это, потому и не стал бы вмешиваться в дела сильного соседа. Сильного… но не ослабевшего до только ему ведомого предела. Зато если он сочтёт Францию ослабевшей достаточно, то тоже будет готов ударить, особенно совместно с другими.
Враги со всех сторон! И даже давшее было передышку объявление семьёй Борджиа Крестового похода против Османской империи давало лишь отсрочку от бедствий. Оба Борджиа, понтифик и король, носящие на головах тройную тиару и Железную корону, могли ввести в заблуждение очень многих. Возможно, им удалось бы одурачить и его, Людовика XII Валуа, но только не тогда, когда имелись конкретные советники, знающие о Борджиа больше, чем кто бы то ни было. А ещё их непримиримые враги, лишившиеся большей части денег и власти, но мечтающие вернуть хотя бы что-то из утраченного. Или получить новое, но сопоставимое.
Семейство делла Ровере – вот кто это был. И четверо наиболее важных его представителей, до сих пор носящие кардинальские облачения, сохраняющие власть пусть не светскую, но духовную. Очень полезный инструмент в понимающих руках. Джулиано делла Ровере, Рафаэль Сансоне Риарио, Джироламо Бассо делла Ровере и Доменико делла Ровере. Первые двое сейчас находились в одном помещении с королём Франции и готовы были ответить на любой вопрос, который прозвучит из монарших уст. И не только они.
Присутствовал Жорж д’Амбуаз, архиепископ Руанский, к советам которого он давно уже привык, находя их полезными как для себя лично, как и для подвластных земель. Вот и воссев на престол, чуть ли не первым делом, понимая сложность положения, король издал несколько указов о снижении налогов, а также начал процесс судебной реформы. Старая, излишне громоздкая и запутанная, становилась откровенно вредной, принося споры и раздоры между вассалами, что сейчас было совсем уж неуместно.
Несмотря на то, что отношения между нынешним королём и покойным Карлом VIII были далеки от дружеских, Людовик понимал, что не от всех приближённых родственника стоило избавляться. Уж точно не во время, что могло стать для королевства чрезвычайно опасным. Оттого то маршал Франции Луи де Ла Тремуйль и не потерял влияния со сменой короля на престоле, пусть наблюдение за его действиями и стало весьма пристальным. Людовик XII не отличался излишней и вообще какой бы то ни было доверчивостью.
Ну а где Луи де Ла Тремуйль, там и две его «тени» - шевалье Филипп д’Ортес и граф Жан де Граммон. Молчащие почти всё время, иногда шепчущие что-то исключительно для слуха маршала. Но когда король требовал ответа от кого-либо из них, то получал его незамедлительно.
Собственно, это были все собравшиеся… в очередной раз. Только сейчас, в отличие от предыдущих встреч, Людовик XII был готов окончательно принять решение, способное многое изменить. Но перед этим король всё таки нуждался в том, чтобы в последний раз пройтись по основным вехам задуманного. Слишком уж опасную игру затеяли они, тут собравшиеся. В случае неудачи на них обрушатся все или почти все страны Европы, раздирая всё ещё могучее, пусть и получившее пару болезненных ран королевство в клочья.
- Уверены ли мы, что это не новая ловушка Борджиа? - призадумался король Франции, обводя взглядом стоящих на незначительном удалении от него приближённых. – В руках Ордена Братьев-проповедников сосредоточена большая власть. Даже после отлучения от церкви Савонаролы и его последователей, даже при испытываемом понтификом недоверии к доминиканцам, они остаются одним из самых влиятельных Орденов. В некоторых странах самым влиятельным. И ещё инквизиция в их руках!
- Беспокоит смена генерального магистра Ордена, Ваше Величество?
В ответ на прозвучавший со стороны Джулиано делла Ровере вопрос Людовик XII лишь кивнул. Дескать, понятное дело. Уход Джиоаччино Ториани «по причине тяжкой болезни» был, конечно, внутренним делом доминиканцев, а вот выбор нового лидера Ордена должен был оказаться подтверждённым самим Папой Римским.Почти всегда это являлось формальной процедурой, но с учётом сильно осложнившихся отношений всё могло закончиться печально. Особенно учитывая того кандидата, который получил поддержку большей части доминиканцев, в том числе со стороны столь одиозных для Борджиа персон как Савонарола и Торквемада, к коему оба, Чезаре и Родриго, также не испытывали какой-либо любви и уважения.
