Страна Арманьяк. Фаворит (СИ) - Башибузук Александр (книга регистрации TXT) 📗
Современные историки абсолютно правы, твердя об алчности, холодной расчетливости, жестокости и порочности Средневековья, но все это вполне уживается с чувствительным романтизмом, благородством и возвышенным чувством куртуазной любви. Признаю, последние эпитеты больше относятся к внешним проявлениям чувств неоперившихся юнцов, только начинающих свой тернистый путь рыцарственности, но и суровые мужи, вполне изведавшие превратностей жизни, тоже не чураются отдаться романтическим чувствам. Вот и я тоже... порой... не чураюсь.
Но покончим с вступлением и попробуем описать случившееся в тронной зале. Гвардия герцога по приказу графа Генгама рассекла беснующуюся толпу придворных на несколько частей, дабы избежать банальной поножовщины. Что, впрочем, не мешало им вовсю парафинить друг друга. Персонажи постарше вместе с дамами кучковались вдоль стен, а герцогиня Маргарита, ее первая статс-дама Антуанетта Меньеле и юная контесса Теодория с интересом наблюдали за действом с тронного возвышения.
— Я первый подошел!!! — вопил худой лопоухий юнец в пуленах с носками, подвязанными золотыми цепочками к торчащим коленкам. — Это бесчестно! Я вызываю Гийома де Летелье!..
За его спиной потрясала кулаками группа поддержки, всячески понося род Летелье.
— Нет, я первый! Да я тебе!.. — Оный Гийом де Летелье, могучий патлатый бутуз тоже весьма юного возраста, в окружении своих сторонников рвался обрезать уши Аннибалу де Кевр, тому самому лопоухому парню, попутно всячески насмехаясь над его родом. — Изрублю!..
Ну а третью сторону, самую многочисленную и возрастную, возглавлял граф де Вертю, барон д’Авогур, герцогский бастард. Он вел себя более сдержанно и, надо сказать, гораздо увереннее. Оно и понятно. Как я уже успел убедиться, парень с умом дружит.
Сначала и не понял, что случилось, но Луиджи и Пьетро быстро меня просветили, сообщив, что к этому бедламу в некой степени приложила свою ручку новоиспеченная контесса Теодория. Ну и сами близнецы. М-дя...
А общем, дело обстояло таким образом. Луиджи и Пьетро по своему почину быстро запустили в массы жалостливую историю похищения, раскрасив ее мужеством самой Феодоры, героически отринувшей предложение злого султана предать христианство в обмен на злато и прелести жизни в гареме. Придворные расчувствовались, а некоторые юные оболтусы мгновенно возжелали отправиться мстить сарацинам за юную контессу, попутно признав ее своей Прекрасной Дамой. Но вот тут произошел затык. Оболтусов много — а дама, сами понимаете, всего одна. И опять же дама не пожелала сама определяться с соискателями, одинаково ровно одаривая всех благосклонными взглядами. Но тут, как я подозреваю, Федька просто не поняла, что от нее хотят. Или поняла... Но уже неважно. Соискатели все равно едва не передрались. И, возможно, еще передерутся.
Я глянул на виновницу торжества. Никакого испуга и сожаления на ее мордашке не просматривалось. Совсем наоборот, она вполне себя уверенно чувствовала рядом с дюшесой и первой статс-дамой. Охренеть и не встать. Рязанская девчонка, пусть даже и боярышня, а ведет себя как... как...
Словом, на этом походы в свет для тебя закончились, милочка. В замок, под строгий присмотр Лилит. Пока не пообтешешься. Ты смотри, как быстро освоилась… Так, ну где там дюк?.. а то скоро тут форменное побоище начнется. Ага, идет...
С появлением Франциска все притихли. Дюк выслушал объяснения представителей сторон, на мгновение задумался, а потом, чеканя слова, заявил:
— Считаю сию причину уважительной для соперничества, ибо контесса Теодория воистину являет собой пример христианской добродетели и чистой красоты. Но... — герцог сделал внушительную паузу, — дети мои, сей случай не достоин банальной свары, а достоин проявления рыцарственной доблести на честном соревновании! Посему, на третий день от сегодняшнего, назначаю турнир в честь контессы Теодории, по итогам которого Господь выявит сильнейшего и самого достойного, для провозглашения своей Прекрасной Дамой нашей гостьи. Она же, в свою очередь, по собственному усмотрению отринет или примет сие предложение. Прошу стороны обсудить условия с контом Генгамом, который назначается маршалом турнира.
Дикий одобрительный рев в очередной раз сотряс древние стены. Верещали даже дамы, довольные предстоящим зрелищем. Жена и официальная любовница дюка просто пожирали его влюбленными взглядами. Триумф, да и только. Справедливость и мудрость государя — в действии.
— И чего они приговорили? — с интересом шепнула мне Дорка. — На кулачках биться будут, али как? Если что, я за того носатенького и голенастенького. Ну-у... за того, что к нам заходил. Как там его звали? Фриц, что ле?
— Ага... на кулачках. Ты хоть поняла, из-за чего весь сыр-бор?
— А как жа!.. — хихикнула девчонка. — За меня биться будут. У нас дома тоже такое бывает. А я потом рушничком самого-самого награжу.
— Вот же... — Я не договорил, потому что дюк решил окончательно оформить свой триумф.
Персеваны дунули в фанфары, гербовый король двинул посохом в пол, после чего, торжественно и мрачно, в ознаменование чудесного спасения из лап грязных сарацин контессы Теодории, дюк дал обет присоединиться к ближайшему крестовому походу.
М-да... тут уже и я не удержался от рукоплескания. Голова, ёптыть! Какой, на хрен, крестовый поход? И заметьте, дюк обещал не организовать поход, а присоединиться к оному. А с походами у европейского рыцарства что-то в последнее время не складывается. Нет, разговоров, конечно, много, но до дела не доходит. К кому тогда присоединяться?.. Красавчик, одним словом. Уважаю.
После того как обет занесли в анналы дворцовых хроник и отгремели рукоплескания, начались танцы. Я уже сам себя не чувствовал от усталости и едва не терял сознание от боли, но пришлось терпеть. Ибо довелось разделить платок в кароле с самой Антуанеттой де Меньеле.
И едва завершив первую фигуру танца, я уже начал понимать, что в ней нашел Франциск.
Навскидку возрастом лет сорока, первая статс-дама умудрилась сохранить фигуру, что довольно удивительно для этого времени. Высокий лоб, умные глаза, точеные губы — кавалерственная дама Антуанетта была реально красива. Но не это главное — женщина просто источала шарм: тот шарм, который заставляет мужские сердца биться как турецкие барабаны. Я его почувствовал на себе, и даже несмотря на свое плачевное состояние, реально ощущал притягательность этой женщины.
Некоторое время мы молчали, Антуанетта слегка улыбалась кончиками губ, а я просто смотрел на нее, не желая первым заводить разговор, ибо понимал, что оказался рядом с ней не случайно.
Я уже начинал подумывать, что беседа у нас не состоится, как статс-дама произнесла первую фразу.
— Конт, хотите несколько бесплатных советов? — очень спокойно поинтересовалась она.
— Хочу, — охотно ответил я и намекнул: — Даже платных.
— Это не я сказала, — хитро улыбнулась Антуанетта. — Но для начала, ответьте мне: доставить это милое создание к ней домой… как там ее страну называют?..
— Тартария, ваша милость.
— Да, в эту самую Тартарию, у вас, конечно же, не получится. Не так ли?
— Такая возможность маловероятна, но исключать ее все же не стоит... — как можно неопределеннее ответил я.
— Значит, вам придется устраивать девочку здесь. Позвольте поинтересоваться — а какие чувства вы испытываете к ней? — Антуанетта проницательно заглянула мне в глаза.
— Исключительно отцовские. — Я прислушался к себе и добавил: — Именно так, и никак иначе.
— Верю. Вы достаточно умны, чтобы не размениваться. Тогда ловите первый совет... — хищно улыбнулась дама де Меньеле и совершила изящный пируэт, на мгновение показав мне свои парчовые туфельки. — Немедленно, то есть завтра, оформите по всем правилам опекунство над ней. Тем самым предупредите грязные разговоры. Причем желательно, чтобы сие опекунство вложила вам в руки мать наша церковь. Я могу поговорить с его высокопреосвященством.
Молча поклонился ей, благо фигура танца позволяла это сделать. Вот же моя голова стоеросовая, мог бы и сам задуматься. А теперь придется благодарить. Впрочем, не жалко.
